Где-то у Проциона - Александр Романов

– Так, это… – Тимур замялся.

– Вот именно, – сказал Витька. – Ты когда еще понадобишься? На Марсе только. А Лунин у нас главный андромеханик. Без него при наладке завода не обойтись. Семенов со Стрельцовым начнут, но потом всякие несуразности полезут, в которых только Вадим разбирается. Так что чем скорее мы его модернизируем, тем лучше.

– Ну… – вынужден был согласиться пилот.

– Ну и вот!… Да и чего ты дергаешься? Всей разницы – считанные часы. С него начнут просто. А так – вас, практически одновременно дооснастят… до человеческого состояния.

– Ну так я ничего… – пошел Тимур на попятную.

Вадим, давно изучивший Витькину манеру ведения разговора, помалкивал. Только напрочь отказался переключаться в быстрое время через ноль – слишком свежи еще были в памяти два предыдущих перехода.

Но, как оказалось, упирался он напрасно.

– На кой черт ты там нужен? – посмотрел на него Витька. – Это они туда отправятся, – он кивнул на Мальцева. – А ты тут останешься.

Вадим отхлебнул из бокала. И решил еще раз промолчать.

– Для таких операций разнос темпа – самый лучший способ, – пояснил Мальцев. – Твой организм относительно нас будет практически неподвижен, очень удобно вносить изменения. Вот потом – для реабилитационного восстановления – очень полезно в быстром темпе пожить. Но тебе, как я понимаю, именно такая перспектива и светит…

– Угу, – сказал Лунин. – И… как это будет выглядеть?

– Да ничего особенного, – пожал плечами Мальцев. – Ты залезешь в медицинский бокс и там уснешь. Проснешься через несколько часов уже с интерфейсом. Все. Или тебя интересуют подробности нашей работы? – он ухмыльнулся.

– Да вообще-то интересуют, – признался Вадим.

– О, – сказал Мальцев, явно не ожидавший такого поворота.

– Так ведь андроидов-то тоже… лечить, если что, надо будет, – ответно ухмыльнулся Лунин. – И параллельный темп тут очень кстати может оказаться. Раньше-то, как вы понимаете, у меня его под рукой не было.

– Ага, – врач посмотрел на Вадима профессиональным взглядом. – Верно. Вопрос и в самом деле серьезный… Мне даже самому интересно стало! Ну, тогда попозже устроим тебе экскурсию по нашей кухне, если что… Договорились!

– Договорились!

– Ну вот! – вклинился в их диалог Витька, сбивая настрой. – Был у нас один вивисектор, а станет теперь два! Куды крестьянину податься?!

– На кудыкину гору! – не полез за словом в карман академик. – Тебе там самое место! Ты лучше обеспечь встречу после операции, – он кивнул на Лунина. – И консультацию на первых порах.

– Ну, это не заржавеет! – отмахнулся Кремер, одновременно подсовывая Мальцеву бокал. – Ты лучше наливай давай, потомок Гиппократа! Не стой!

– Ты никак напиться решил? – с интересом спросил Мальцев, тем не менее, выполняя требование.

– Чем тут напиваться? – Витька озадаченно посмотрел в ответ. – Этим что ли? – он продемонстрировал бокал.

– Могу спирту – какие проблемы?

– Не, спирт сейчас не то, – Витька покачал головой. – Вот когда малость посвободнее станет… С меня вон Димка как раз два ведра водки клянчит – вот мы их в него и вольем!

Взгляды всех с нездоровым интересом обратились на Лунина.

– Два ведра? – переспросил Мальцев. – Это круто! Я ж говорю – наш человек!

– А в честь чего? – с любопытством поинтересовалась Пирогова.

– Из-за несчастной любви! – трагически возвестил Кремер.

Вадим мысленно проклял скотину-приятеля.

– Ладно, – сказал он. И вопросительно посмотрел на Мальцева. – Два ведра водки, бочку спирта и большую клизму?

– Э… – сказал нобелевский лауреат. – Можно, конечно. Но зачем?

– Два ведра, так и быть, мне, – ответил Лунин. – А бочку спирта и клизму – ему!

– Что – прямо сейчас?! – вопросил академик под взрыв всеобщего хохота.

– Э! Э! – с опаской попятился Витька. – Вы чего это, извращенцы?!

Вадим мрачно окинул Кремера оценивающим взглядом.

– Да нет, можно и потом, – решил он. – А за извращенцев – ответишь! Клизма будет со льдом!

Под вторую порцию хохота морально уничтоженный – но не побежденный – Кремер, душераздирающе качая головой, заметил:

– О времена, о нравы! С кем приходится работать!… Люди, люди – порождения крокодилов!…

– А чего тебя не устраивает? – полюбопытствовал молчавший все это время Башкирцев. – Ты ж, вроде, сам их отбирал?

– Да то и удручает! – покаялся Витька. – Был у меня один раздолбай, а стало два! Кто ж думал, что они так быстро спеться успеют?!… Яду мне! Яду!

5

Как и обещали, операцию Вадим проспал. Разбудил его пробившийся внезапно через веки свет и в комплекте к нему знакомый голос:

– Хватит дрыхнуть! Не спи, вставай, кудрявая!

Вадим открыл глаза и удивленно огляделся.

Он ожидал, что проснется в том же боксе, где и заснул на операцию. В крайнем случае – где-нибудь в палате, на койке. А тут… Вокруг не было ничего. Вообще. Ну, то есть, не то, чтобы совсем ничего, но когда окружающее состоит из матового белого света и Витьки Кремера – это не так уж много.

Или, наоборот, чересчур – мелькнуло у Вадима в голове. Причем именно так это и было: Витька и мягкое сияние вместо всего остального. Ни земли, ни неба, ни стен, ни потолка – ничего не имелось. Вадим с Витькой висели, ни на что не опираясь… Точнее – опираясь ни на что. Вадим просто лежал, а пижон Витька восседал в позе лотоса, уперев руки в бедра и разглядывал Лунина с нехорошим выражением грифа, пытающегося определить, еда перед ним или еще нет.

– Шо за нафиг?! – сказал Вадим. И тоже сел. – Где мы?!

И с облегчением увидел, как в глазах у Витьки забегали хитрые бесенята.

– Дык, в раю! – сказал Витька. – А я – Господь Бог! Которого ты, нерадивый грешник, представляешь в образе своего друга, великого праведника, который для тебя является образом отца в бессознательном, и проецируется твоим подсознанием на все великое – в том числе и на меня! Так что не тяни резину и начинай быстрей каяться – у меня таких как ты целая очередь стоит!

– Иди ты!.. – сказал Вадим и еще раз огляделся. – Что это все значит?

И попробовал встать. Опираясь на пустоту.

Это его настолько озадачило, что секунд десять он пытался выяснить, есть ли действительно под ним что-нибудь, или же непонятная поверхность существует только для тактильных ощущений…

Кремер, откровенно веселясь, наблюдал за исследовательскими потугами Лунина.

– Это главная горизонталь, – сообщил он, наконец, видимо насладившись зрелищем. – Чтобы тебе было, относительно чего ориентироваться здесь. Она является встроенной функцией и не может быть убрана никаким способом. Потом сделаешь ее видимой и выкрасишь, в какой захочешь цвет. И вообще – соорудишь тут себе такой интерьер, какой посчитаешь нужным.