Где-то у Проциона - Александр Романов

Так, в общем, и оказалось.

7

– Мальцев! – представился он, сунув Вадиму загорелую, с коротко обстриженными ногтями руку. – Артемий! А это вы, стало быть, будете чинить нас на Марсе?

– Надеюсь, не буду, – в тон отозвался Лунин, пожимая протянутую кисть. – Но боюсь, придется.

– Коллега! – рассмеялся Мальцев. – Чувствую родственную душу. Это, пожалуй, надо будет отметить! Как вы насчет спиритус вини? Чистейшего медицинского?

И тут Вадим его узнал.

Это был известнейший хирург. Светило мировой величины. Человек, про которого написано было множество статей, десятки, если не сотни книг и сняты документальные и даже художественные фильмы. Создатель нового направления в медицине и основатель собственной научной школы. Немудрено, что Лунину он был известен. И, понятное дело, встречаться они раньше никак не могли.

Но главное было не в этом.

Мальцеву – тому, оригиналу из внешней реальности – должно было сейчас быть девяносто лет. Если он вообще еще был жив. Он давно уже не практиковал. А тут перед Луниным стоял в лучшем случае пятидесятилетний, пышущий здоровьем весельчак в окружении, как теперь Вадим понял, ассистенток и называл Вадима коллегой. С некоторым запозданием Вадим испытал самый настоящий шок. Все-таки такого уровня знакомых у него не было.

– Употребляю, – ответил Вадим, вспоминая, что, судя по рассказам, академик Мальцев всегда был не дурак выпить и с ужасом соображая, до какой степени он может соответствовать светилу. – В разумных пределах.

– В разумных – это как? – сразу же поймал Вадима на слове академик.

Вадим открыл рот, раздумывая, что бы такое сказать, но по счастью, ничего говорить не пришлось.

– Внимание! Стартовая готовность! Начать отсчет! – прогремел чей-то усиленный трансляцией голос.

И сразу же вслед за этим, уже другой голос, размеренно начал произносить:

– Шестьдесят… полсотни девять… полсотни восемь…

В салоне произошло оживление.

– Чего стоим? Артемий! Наливай! – сказал кто-то.

– Только не спирт! – вмешался женский голос.

– А чего? – отозвался мужской.

– Да хоть чего-нибудь – только наливайте!

– Спокойно! – объявил Мальцев.

С видом заправского фокусника он повторил жест Пироговой и вынул из ничего бутылку шампанского. Бутылка была запотевшая. Мальцев скрутил проволоку на пробке, внимательно всмотрелся через стекло в содержимое и слегка встряхнул стеклянную емкость.

– Бокалы давайте!

Пробка грохнула к звездам и, словно по команде, по всему салону началась канонада и новогодний перезвон бокалов.

– …двадцать девять… двадцать восемь… двадцать семь… – продолжал отсчитывать невидимый хронометрист.

– Ты чего озираешься? – спросил Генрих, глядя на Лунина.

– Да смотрю… Тут явно не хватает вибростенда и щитов Джян-бен-Джяна. И джинна… – сказал Вадим, вертя головой по сторонам.

– Чего?… А! – услышал стоящий рядом Тимур. – Вспомнил! Ну Джян-бен-Джяна и джинна не обещаю. А вибростенд сейчас будет!

Вадим посмотрел на пилота.

– Какой еще вибростенд?

– Ты что, не знаешь?

– А что я должен знать?

– Да конструкторы не предполагали, что мы будем на корабле летать! – пояснил Тимур. – Потому резонансные характеристики двигателя на вакуумную запись не рассчитаны были…

– И чего? – подозрительно спросил внимательно слушавший Генрих. Он, похоже, тоже не знал этой подробности.

– Да ничего, в общем, страшного. Поставили дополнительно генераторы, гасящие колебания противофазой… Но они надежно работают только в устоявшемся режиме. На второй производной, когда меняется ускорение, начинаются пляски святого Витта… – Тимур хохотнул. – Сами сейчас почувствуете!

– Тебе смешно! – сказала Пирогова, стоявшая рядом. – А я эту вибрацию с трудом переношу: у меня зубы ныть начинают и волосы дыбом встают!

– Да что я могу сделать? Терпи! Даже у Башкирцева с Камовым ничего придумать не получилось! Я тоже терплю! К следующим полетам доработают…

Вадим открыл было рот, но опять ничего не успел сказать.

– …ноль три… ноль два… ноль один… Старт!

За кормой – там где находилось невидимое Солнце, вдруг полыхнул совсем уже запредельной силы свет. Отдаленное и приглушенное, но очень мощное гудение заполнило салон. Правда, вибрацией его можно было назвать с большой натяжкой – в этом звуке была просто уверенность надежно работающей машины. Вадим недоуменно посмотрел на пилота.

– Ну, поехали… – сказал Тимур, глядя куда-то наружу.

Лунин хотел было спросить, о чем речь, но проследил его взгляд и увидел, что шар Земли медленно, неспешно, словно бы даже неохотно – но заметно – откатывается назад. Рейс начался.

ГЛАВА 2. "РАМКА"

1

И тут затрясло.

Да еще как!

Действительно – святого Витта… Казалось, каждая отдельная молекула собралась куда-то отправиться. Только никак не может решить, в какую сторону двигаться, потому шевелится сразу во всех направлениях. Это было очень… специфическое ощущение. И – совершенно неудобоваримое. Причем амплитуда колебаний нарастала. И через какое-то время – какое, Вадим не рискнул бы сказать, казалось уже, что эта вибрация была всегда – буквально все заходило ходуном. От мышц до удаляющейся Земли на экране.

– О!…Ё!…Моё!… – выкрикнул Семенов, роняя бокал и совершая руками какие-то пассы. Не то дирижируя, не то отмахиваясь от чего-то.

Вадим, клацая зубами, тоже выронил бокал, поскольку пальцы разжались сами собой. Пирогова, тоже без бокала, умудрилась как-то прижать руки к щекам и изо всех сил зажмуриться. Тимур неуклюже переминался с ноги на ногу, при этом гримасничая так, словно изображал злодея в старом немом кино. Остальные вели себя аналогичным образом. Все это сильно напоминало второразрядную дискотеку где-нибудь в районном дансинге – когда люди собрались вместе, топчутся под музыку, но производят это не от веселья, а исключительно от нечего делать…

Кончилось все так же неожиданно, как и началось.

– М-мать!… – выдохнул Генрих и усиленно завращал глазами. – Однако круто!…

– А ты что думал – я шучу? – в тон ему отозвался Тимур, видимо по инерции все еще двигая мышцами лица. Он один из всех присутствующих умудрился удержать в руке бокал – что значит профессионал!

– О-ой… – присоединилась к ним Пирогова жалобно: – Еще три раза это терпеть!

– Почему это?

– Две коррекции на изменение плоскости орбиты и переход на торможение, – пояснил Тимур не очень понятно, но зато конкретно.

Это известие вызвало стон у близстоящих ассистенток Мальцева. Мужская часть компании мужественно промолчала.