Мертвые не молчат - Марк Вернхэм

После того как мы поели, он говорит:

— Ну что ж, сынок. По крайней мере, теперь ты можешь говорить, что ел угрей.

— Угу, — отвечаю я. — Спасибо. Мне нужно было что-то съесть. А они были правда вкусные.

Мои веки наливаются свинцом, и он замечает, что я начинаю клевать носом.

— Ну-ка, приятель, — говорит он, — залезай-ка сюда и поспи чуток.

И он показывает нору в кирпичах. Я не заметил ее, потому что она была в тени и казалась просто еще одним провалом в развалинах. Он пролезает в дыру Я лезу за ним и оказываюсь в довольно большой пещере. Бродяга устроил себе здесь уютное жилище, причем такое, где его уже никто не найдет. Оно похоже на иглу, которые показывают в шоу про народы, живущие там, где всегда зима. Они делают маленькие домики из льда и снега или просто роют в снегу норы. А он вырыл нору в развалинах старого Лондона и устроил себе здесь дом.

Тут лежит пара матрасов, подушки, одеяла. Рядом я даже вижу небольшой шкафчик и на нем свечу, которую бродяга зажигает спичкой.

— Приляг, сынок, — говорит он, показывая на один из матрасов.

Я ложусь и думаю, что мне нравится, как он все время называет меня «сынок».

Мне необходимо поспать, как было необходимо поесть. Поэтому я засыпаю так быстро, что буквально ощущаю, как падаю в сон, будто лечу с крыши высокого здания. И через несколько минут я начинаю кричать, потому что сон обрушился на меня слишком быстро и я будто тону в нем. Когда я кричу — с визгом и даже каким-то хрюканьем, — то слышу, как бродяга говорит мне успокаивающе:

— Не волнуйся, сынок. Ну же, ну! Спи! И ни о чем не волнуйся!

И хотя он беззубый и старый, и мы с ним находимся в пещере под развалинами, и я ел каких-то здоровенных речных червей, все это напоминает мне мои ощущения, когда за мной ухаживала Клэр и тоже уговаривала меня не волноваться. Здесь, с этим стариком я опять чувствую себя в безопасности, как и у нее дома, в ее крохотной квартирке.

Я сплю, и мне снятся самые разные сны — всякие страшные видения, заговоры, погони и тому подобная гадость. Некоторые из моих снов вроде как имеют смысл, некоторые — совсем бессмысленные. Но в этих снах есть Рег и Клэр, три очкастые старые ящерицы и три альфонса-курильщика и их боевики — все мартин-мартинисты. Они все против правительства, носятся по городу, пытаясь ему нагадить, подкладывают гвозди перед их велосипедами, швыряют гнилые фрукты и овощи в правительственных чиновников. И я с ними заодно. Мы прячемся на крыше какого-то здания и оттуда кидаемся протухшими овощами. Я попадаю гнилым помидором в премьер-министра, прямо в его гребаную голову, и он смотрит наверх, пытаясь увидеть, кто это сделал, а мы прячемся за стеной, давясь от смеха.

Но потом становится совсем не смешно, потому что, откуда ни возьмись, появляются разъяренные агенты безопасности, которым донесли, что премьер-министр получил по макушке тухлым помидором, и они хотят выяснить, кто его бросил. И вдруг я уже в здании Департамента безопасности. Я одет в свой клевый костюм, и у меня на лацкане висит бирка агента, и на меня орет Мыскин: «Ты — мартин-мартинист. Ты — угроза стабильности нашего Проекта. Ты совершаешь предательские акты насилия против государства!» и тому подобное. Пока он все это говорит, обвиняя меня в тяжелых преступлениях, он сдирает кожу с извивающихся угрей, которые висят у него на крючке на стене кабинета. Я слышу этот ужасный звук сдираемой кожи и вижу, как с них потоками течет кровь.

Он начинает есть угрей прямо сырыми, и кровь брызжет у него изо рта. А он мерзко хихикает, как какой-то псих. Его зубы все в крови, и между ними торчат рыбьи потроха, с которых капает кровь, когда он растягивает свои губы в очередной улыбочке психопата. Потом он нажимает какую-то кнопку у себя на столе, и в окно влетает наемный убийца, одетый в черное.

Он достает пистолет и направляет его на меня. Из ствола вырывается пламя, раздается страшный грохот. Я закрываюсь руками, будто могу остановить пули. Две из них попадают в меня, но я не умираю, а лишь чувствую боль, когда они пробивают мое тело насквозь.

Из меня фонтаном бьет кровь и заливает с ног до головы Мыскина, который уже весь заляпан кровью угрей. Кровь теперь повсюду, а Мыскин жадно заглатывает ее и непрерывно хохочет, размахивая кишками угрей.

— А-а-а! — кричу я и просыпаюсь.

В наше кирпичное иглу пробивается дневной свет. Уже утро. Всю ночь мне снились эти ужасные, малопонятные кошмары, и теперь я в панике сажусь на своем матрасе весь мокрый от пота.

Я решаю, что мне нужно повидаться с Регом. Мне нужно убедиться, можно ли ему верить. Мне нужно посмотреть в его гребаные глаза и наконец понять, кто же он, блин, такой на самом деле. Я выбираюсь из кирпичного иглу, пока старый бродяга еще мирно похрапывает на своем матрасе. Сощурившись от лучей утреннего солнца, я, спотыкаясь, направляюсь к реке, где смогу сориентироваться.

Глава 24

— Норфолк!

Я добрался до квартиры Рега. Вид у меня как у последнего бродяги — я с ног до головы покрыт кирпичной пылью и грязью после ночи, проведенной в развалинах. Чтобы дойти до дома Рега, понадобилась целая уйма времени. И всю дорогу я боялся, что меня схватят головорезы из Департамента безопасности. Еще раздражали взгляды, которые на меня бросали прохожие. Взгляды людей, которые не имели никаких, на фиг, прав смотреть на меня так, как они смотрели. Понимаете, о чем я? Всякие вонючие бродяги, поглядывающие на меня так, будто я какой-то псих, а у них будто с головой все в порядке. А когда я не думал о них, то начинал беспокоиться о том, что скажет мне Рег, когда я вдруг объявлюсь у его дверей, потому что я ведь так толком и не знал, что же случилось в тот вечер, когда я вроде как вылетел в окно. Мне казалось, что я делаю очередную глупость и просто, как говорится, ищу еще больше проблем на свою бедную голову. Во время этого длиннющего похода, от которого мои ноги распухли и стали гореть и болеть, я думал о том, что, куда бы я ни пошел, везде меня ждут только страдания и всякие ужасные вещи. Однако я понимал, что, если даже Рег и зол на меня, он, по крайней мере, не сможет швырнуть меня в тюрьму. И еще мне нужно было увидеть Клэр.

— Мы о тебе беспокоились. С тобой все в порядке? — спрашивает Рег, провожая меня в свою гостиную.

В квартире нет никого, кроме Рега и, конечно, меня. И потому, что рядом нет Клэр, чувствую я себя по-другому. Здесь очень тихо, нет никаких ММистов, только я и Рег. Только мы вдвоем. Мне немного не по себе из-за того, что вдруг все его внимание сосредоточилось на мне и он прекрасно понимает, что я пришел не просто так. Я и Рег — вместе. Вместе в новом качестве — будто мы переходим на другой уровень. Будто вместе поднимаемся в каком-то лифте. Похоже на встречу в лифте с Броком — тогда я тоже чувствовал себя неловко. Кнопка нажата. В кабине тишина. Стоишь нос к носу с человеком, с которым никогда раньше не разговаривал. Неловкое покашливание — «гм», — а потом вдруг веселый разговор. Мы вдруг узнаем друг друга. Как бы там ни было, эта ситуация сейчас с Регом очень похожа на ту, с Броком. Только мы, конечно, не в лифте. Но все равно — мы поднимаемся на следующий уровень.