Океан. Выпуск тринадцатый - Борис Лавренев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Винце строго поглядел на меня, взял из ящика картофелину, повертел-повертел ее и, бросив обратно, сказал:
— Даешь слово?
— Какое слово?
— Честное слово моряка, — уточнил Винце, — что не разболтаешь мою тайну.
— Слово!
Но Винце все еще сомневался.
— А почему тебя этот… Владас Маритей обзывает? — строго спросил он.
Сознаюсь: даже в краску вогнал меня этот прямой вопрос. Растерялся я. И пробормотал что-то о камбузе, прозвище, нашем договоре, о котором Владас то и дело забывает…
— Нехорошо, — сказал Винце. — Мужчин ни в море, ни на берегу нельзя женскими кличками обзывать. Мужскими — пожалуйста. Или морскими. Скажем, винт. Или… фарватер… А Марите — некрасиво.
Нашу беседу прервал Владас.
— Комедия! — приоткрыв дверь камбуза, захохотал он. — Бесплатный спектакль! Веселенький аттракцион с березовой кашей вместо концовки! Тащи, Марите, свою картофелечистку на суд кэпа! Быстро!
Капитан сидел в радиорубке и слушал посвистывание аппаратуры. Винце застыл у комингса как вкопанный.
— Товарищ председатель… — проговорил капитан. — Как это — возвращаться? Ведь первый рейс…
Он подкрутил регулятор, и в радиорубке четко прозвучал голос председателя колхоза:
— Нашел другой выход, Юргутис? Выкладывай. Слушаю.
Ничего наш капитан не нашел. Но, как утопающий за соломинку, схватился за слова председателя.
— Я… Мы можем передать его на транспортное судно… Или… на рефрижератор… Который пойдет в порт, мы…
— Это не выход, — раздраженно ответил председатель.
Витаутас Юргутис показал племяннику кулак. Винце втянул голову в плечи. Он прекрасно видел, сколько неприятностей доставил и капитану, и председателю, не говоря уже о маме с папой и дедушке Доминикасе.
— Товарищ председатель! — вдруг на что-то решившись, крикнул капитан. — Тогда… тогда разрешите продолжать промысел с «зайцем» на борту…
Председатель помолчал и уже не так грозно спросил:
— Где он теперь?
Капитан метнул быстрый взгляд на Винце и… соврал:
— На камбузе. Картошку чистит.
— Ну, и шут с ним, — вздохнул председатель. — Пусть чистит.
Капитан закурил, глубоко затянулся дымом и повернулся к племяннику:
— Долго будешь стоять? Или не слыхал, что сказал председатель?
Винце выскочил из радиорубки.
— Присмотри, Марионас, чтоб он всю ночь чистил картошку, — велел мне капитан. — Наказание есть наказание.
— Но… — начал было я, но Юргутис оборвал меня на полуслове:
— Выполняйте приказание, товарищ Грабаускас!
Не будешь ведь осуждать человека лишь за то, что он — молодой капитан. Знамо дело, нелегко нашему Витаутасу Юргутису. Потому и прорывается у него порой злость там, где можно просто, по-человечески сказать. И горячится он не к месту, и Винце так жестоко наказывает без надобности. Председатель далеко, а здесь, на траулере, мы все свои, можно ладить и без этих строгостей…
Однако приказ капитана — закон. И обойти его как столб, по образному выражению Владаса, нельзя. Но и моряк не лыком шит. Он, выполняя приказание, всегда должен думать, как лучше это сделать. Потому-то я вроде бы и не нарушил закон, послав Винце в свою каюту спать. А сам засел чистить картошку. Взгляните только, какой из Винце камбузник! Одна беда, да и только. Ведь всю картошку переведет на квадратики и кубики.
Так успокаивая себя, я и просидел с ножичком до самой полуночи.
ЗАГОВОР
Винце открыл глаза и долго лежал, соображая, где он находится. Только что он видел во сне свой дом и маму, жарившую на кухне ароматные картофельные оладьи. Оладьями действительно пропах весь траулер. И Винце, вспомнив, что произошло, с тяжелым вздохом отправился на камбуз.
— Как спалось на матросской койке? — спросил я, угощая Винце горяченькими оладьями.
Винце ел за семерых.
— Ты — настоящий друг, Марионас, — сказал он. — И я никогда не назову тебя Марите. Ни в море, ни на берегу. И этому… Как его… Владасу не позволю.
Я согласился, что Винце прав, но засомневался, каким образом мой юный друг заставит Владаса отказаться от всех этих дурацких шуток. Винце задумался и ответил, что мы сделаем это общими усилиями. Вдвоем. Он и я.
— Но как?
— А ты не откликайся, когда он назовет тебя Маритей, — посоветовал Винце. — Позже я еще что-нибудь придумаю…
Тут на камбузе появился кэп. Увидев, что Винце уплетает оладьи, он молча убрал из-под его носа тарелку, отыскал взглядом ящик с картошкой, ногой пододвинул его к Винце, собственноручно всучил ему нож и вышел.
— Капитан… — я выскочил за ним на палубу, — ведь Винце — не первый… И не последний… Во все времена мальчишки стремились тайком проникнуть на суда. Это у них в крови…
А Витаутас Юргутис строго ответил:
— Думаю, что этот будет последним.
Пришлось мне несолоно хлебавши вернуться на камбуз.
— А еще дядя, брат папы, родной сын дедушки, — грустно сказал Винце. — Представляешь, Марионас, какова моя жизнь с таким родичем?
— Представляю, Винцентас, — вздохнул я.
— А что еще будет, когда вернусь домой… — продолжил Винце. — Дедушка, понятное дело, сразу же за ремень. Современная педагогика для него не существует. Дедушка ничего не смыслит в новейших достижениях воспитательной науки. Он признает лишь одно средство воздействия — ремень…
— Ужас! — вырвалось у меня.
Винце усердно искромсал большую картофелину и бултыхнул в кастрюлю ее ничтожные остатки.
— Для него специально неоднократно по телевизору объясняли, что лупить детей ремнем не педагогично, — рассуждал между делом Винце. — А что толку? Дедушка только ухмылялся. Я, мол, своих ребятишек с малых лет ремешком воспитывал, и вот какие славные рыбаки выросли. Это он о папе и… и капитане. А нынче, когда согласно всяким педагогиям детишек портят, из них только оболтусы получаются.
— Что ни говори, а оболтусов встречать приходится, — поддержал я деда Доминикаса. — Но ты, Винцентас, во всех отношениях на них не похож, а дедушка, видимо, не подумал, что каждый ребенок требует к себе индивидуального подхода. Одному, смотри, действительно требуется всыпать березовой каши, а другого можно и добрым словом воспитать.
— Конечно же, папа начнет мораль читать, — продолжал Винце свою мысль. — «Что ты наделал? Маму чуть в могилу не загнал…»
— С отцом, думаю, будет полегче…
— Легче-то легче, да кому приятно проповеди выслушивать? — возразил Винце.
— Проповеди иногда помогают, — ответил я, но мой друг даже на дыбы встал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});