Английский для миллионеров (СИ) - Корсарова Варвара

Ага, совсем мелочи. Копейки, можно сказать!

— Большинство этих марок не имеют большой ценности. Я храню их по иной причине. Марки собирал Людвиг Александрович. Говорил, что это занятие развивает аккуратность, самодисциплину и привычку к порядку. Мне эти кусочки бумаги казались… кадрами жизни, которой я не знал. Когда Людвиг Александрович уезжал, он продал свою коллекцию одному филателисту за бесценок. Потом, когда я вернулся сюда много лет спустя, я выкупил его альбомы и стал их пополнять. Это еще одна память о нем.

— Понимаю, — потрясенно сказала Марианна.

— А в тех шкафах — другие воспоминания. То, что осталось от музея. Документация, исторические письма, книги, которые здесь выставлялись. Что-то было обнаружено в подвале во время ремонта. А что-то пришлось тоже выкупать у коллекционеров. В девяностые музеи умирали и втихую распродавали государственное имущество частникам. Некоторые вещи я вернул. Часы в библиотеке. Стулья в малой столовой. Инкрустированный столик на веранде. Все это было частью экспозиции музея, которого больше нет.

— А это что? Тоже музейное? — Даша схватила фарфоровую фигурку грудастой крестьянской девушки в синем платочке с позолотой, которая стояла на каминной доске.

— Осторожно! Не разбей. Эта вещь тоже недешевая. Мейсенский фарфор, девятнадцатый век.

— На горничную Олечку похожа, — с отвращением заметила Даша и поставила фигурку на место.

— Камин вы тут не разжигаете? У вас холодно, — заметила Марианна, потирая руки. Она никак не могла отойти от изумления. Петр Аркадьевич открылся ей в совершенно новом свете. Требовалось время, чтобы переварить эту информацию. И свыкнуться с тем чувством, которое она теперь испытывала, когда находилась с ним рядом. Ее бросало то в жар, то в холод, а ее сердце попеременно сжималось то от жалости, то от восторга.

— Он не рабочий. Камин мы разжигаем только в гостиной, и то нечасто. Ну что, теперь чай пить?

Даша с подвыванием зевнула.

— Глаза слипаются, — пожаловалась она. — Я, наверное, баиньки. Марианна Георгиевна, как здорово, что вы теперь с нами живете! Классно день провели, правда?

— Правда, — подтвердила Марианна.

Они вышли из кабинета. Петр Аркадьевич тщательно запер его на замок. Даша пожелала отцу спокойной ночи и пошла к себе. Лицо у нее было довольное и веселое.

— Марианна Георгиевна, вы тоже устали и собираетесь спать? — обратился к ней Петр Аркадьевич и посмотрел на нее в упор. — Может, продолжим приятный вечер? Посидим в гостиной, поговорим? Я разожгу камин, как вы хотели. Что-нибудь выпьем. Если вам не нравится виски, найду для вас что-то другое, на ваш вкус.

«Да он же приглашает меня на свидание! В собственной гостиной», поняла Марианна и смутилась. И после секундной паузы ответила:

— С удовольствием, Петр Аркадьевич.

26

Они спустились в гостиную. Аракчеев тут же взялся хлопотать у камина, а Марианна переступала с ноги на ногу и не знала, куда сесть.

Она огляделась. В гостиную Аракчеевского дома она раньше заходила лишь раз. Это была самая красивая комната в доме. Полная изящных столиков, элегантных шкафчиков и золоченых рам на стенах. На весь пол — пушистый ковер. Сейчас тут стояла полутьма: люстра не горела, лишь тускло светили настенные светильники, да разгорался оранжевый огонь в камине.

Марианне было немного не по себе. За день случилось столько всего, что голова шла кругом. Пожалуй, зря она согласилась продолжить вечер наедине с Аракчеевым: неизвестно что из этого выйдет. Чутье подсказывало, что сюрпризы еще не закончились.

— Марианна, не стойте. Садитесь прямо на пол, на ковер, — приказал Аракчеев не поворачиваясь. Он опустился у камина на правое колено и ловко шуровал длинной кочергой.

— Так всегда делают в кино, — продолжил он с легкой насмешкой. — Садятся у камина и пьют горячий пунш. Я и пунш сейчас подам. Немецкие партнеры однажды научили готовить. Вы любите пунш, Марианна?

Она замялась, не зная, что ответить.

Петр Аркадьевич выпрямился — кочерга в руке — и внимательно посмотрел на нее. В его зеленых глазах плясали крошечные огоньки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ничего, что я вас так, по имени, без отчества?

— Ничего…

— Садитесь, говорю. Берите подушки и бросайте к камину, — он теперь произносил слова отрывисто, как будто сердясь.

Марианна принесла подушки и осторожно опустилась на пол. Сначала она не знала, как устроиться. Вытянула длинные ноги, потом подобрала под себя.

Хорошо, что она не успела переодеться и на ней джинсы и простая футболка. Хотя сейчас бы что-то красивое… блузку с вырезом… шелковое платье, чтобы подол лег по кругу и шуршал…

Петр Аркадьевич ушел на кухню. Хлопнула дверца холодильника, звякнуло стекло. И правда взялся пунш готовить!

Марианна протянула руки к камину. Пламя плясало и заливало комнату жарким оранжевым светом. На стенах метались тени и отблески. Она почувствовала себя в кадре романтической мелодрамы.

Но не успела насладиться новой ролью, как вернулся хозяин дома. Поставил на ковер поднос с бокалами, сыром на тарелке и блестящим котелком. Котелок накрывала решеточка, где были разложены кубики сахара, коричневые от рома. Аракчеев щелкнул зажигалкой. Взметнулись синеватые языки пламени, сладко и пряно запахло карамелью и кардамоном. Марианна затаила дыхание от восторга.

Петр Аркадьевич тоже сел на ковер подле каминной решетки — живописно, как ковбой на привале, положив руку на согнутое колено.

— Это немецкий пунш Фойерцангенбоуле по упрощенному рецепту — объяснил он хрипловатым голосом. — Хоть сейчас и не Рождество, но давайте себя побалуем.

— Никогда не пробовала, — призналась Марианна. Аракчеев зачерпнул в котелке поварешкой на длинной ручке и налил в бокал рубиновый напиток.

— Пейте спокойно. Он некрепкий.

Марианна осторожно пригубила. Пунш имел восхитительный вкус леденцов, малины и Нового года. Она трепетно вздохнула и с чувством поблагодарила:

— Спасибо, Петр Аркадьевич.

— Не за что. Давайте так: когда Даши нет, вы тоже будете звать меня по имени, без отчества.

Она с сомнением качнула головой.

— Хорошо, попробую…

Марианна беззвучно шевелила губами — мысленно раз за разом произносила его короткое имя, катала его на языке, как камушек. Примерялась, приучала себя.

Петр Аркадьевич — да нет, Петр же, Петр! — задумчиво провел большим пальцем по кромке бокала, глядя ей в лицо.

Марианна спохватилась и невольно отметила, как дрогнуло ее сердечко под его пристальным взглядом.

— Неожиданный вышел вечер, — сказал Петр Аркадьевич. — Но мне он нравится. С каждой минутой все больше.

— Да. Мы все узнали друг о друге много нового.

— Вы наверняка хотите узнать еще. Когда я показывал вам свой кабинет, у вас глаза были как у любопытной кошки. Совершенно круглые и горящие. Валяйте, задавайте ваши вопросы. Теперь можно.

От его суховатой улыбки у Марианны сдавило горло, а по животу разлилось приятное тепло. Для храбрости она пригубила пунш, откашлялась и спросила:

— Что случилось с вашими родителями, Петр Аркадьевич? Кем они были? Вы рано остались сиротой?

— Кем они были? — он невесело усмехнулся и отвернулся к камину. — Знаете, Марианна, в каждом поселке есть местные знаменитости — в плохом смысле. Бездельники, пьяницы, скандалисты. Живут одним днем. Работают от случая к случаю, зато любят праздники — как повод заложить за воротник. Каждый выходной у них гости. Среди недели тоже, если есть на что купить водки. Они еще не скатились на самое дно, но уже собирают бутылки на помойках, выклянчивают у соседей на опохмел, берут у знакомых детскую ношеную одежду, когда вспоминают, что у них есть ребенок. Аркашка-горлан и Люська-гулёна, так их звали в Лопухово.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— О! — только и смогла вымолвить Марианна. Она осторожно поставила бокал на пол. — И что же с ними случилось?

— Отравились некачественным пойлом, когда я был сопливый пацан. Меня забрала к себе Валентина. Вдвоем с теткой жили мы тоже неважно. Поселок погибал, заводы закрылись, работы не было. Валентина придумала ездить за товарами в соседний город, потом в выходные стояла на рынке и торговала. В музее ей мало платили. Я тоже деньги добывал, как мог. Как итог, связался с малолетними отморозками и вляпался в одно нехорошее дело.