Английский для миллионеров (СИ) - Корсарова Варвара

Марианна слушала, смотрела, как он склоняет голову, как двигаются его тонкие губы. Как он прищуривает глаза, как переворачивает длинными пальцами страницы… как падает русая прядь на бровь. И понимала, что влюбилась по уши.

Влюбилась давно. Нет, не в первый день, как увидела его. И не на второй день… Может, в день, когда он отвез ее домой?

Или все же случилась любовь с первого взгляда? Она влюбилась в него, как только зашла в его кабинет, и он встал из-за стола и посмотрел на нее зелеными, холодными как море глазами? Или еще раньше, когда она позвонила ему, чтобы договориться о встрече, и услышала его голос?

Марианна легко увлекалась парнями. Лет с тринадцати постоянно жила в состоянии легкой влюбленности. Но всегда понимала, что те влюбленности были несерьезными. Сегодня ей нравится знаменитый актер, завтра однокурсник, послезавтра — обаятельный преподаватель.

Ей казалось, что с Олегом на четвертом курсе было серьезно, но на самом деле нет — было лишь желание иметь серьезные отношения, чтобы все было по-взрослому… Кончилась та история невесело, и после Марианна старалась держаться от самоуверенных красавчиков подальше.

С Аракчеевым все было непонятно, непросто и даже пугающе. Он ее полная противоположность. В темпераменте, в поведении, в жизненных установках. Он намного старше. Ей никогда не нравились взрослые, скучные мужчины. А Петр — ужасный зануда, педант, начальник по жизни! Он любит, чтобы все было по его указке. Он составляет планы и расписания. Он вручает инструкции и требует их исполнения.

Вот что с таким делать?

Как им найти точку соприкосновения, общие интересы?

Вот если бы Петр стал хоть чуточку другим… мягче, уступчивее. Перестал быть таким серьезным. Может, он изменится, если она как-то на него повлияет? Может, она научит его любить то, что нравится ей самой?

Марианна горько усмехнулась собственным мыслям.

Человек не может измениться только потому, что тебе этого хочется. Особенно такой мужчина, как Петр. И если он изменится, он уже не будет Петром Аркадьевичем Аракчеевым, в которого она влюбилась!

Но какое будущее может быть у нее с таким Петром Аркадьевичем? Марианна была почти уверена, что она привлекает его… но чем? Тем, что она экзотическая мулатка? Яркая, заводная, молодая? Многие парни хотели замутить с ней именно поэтому — чтобы потом хвастаться перед друзьями необычной подружкой. Как Олег…

Или Аракчеева заводит, что она ему возражает и пытается учить уму-разуму? Тоже экзотика для него, наверное! Может, у него спортивный интерес — подмять ее, приручить? Да нет, непохоже. Он не такой.

Да откуда ей знать, какой он!

Если он не испытывает к ней того же, что и она, лучше ничего и не начинать. Лучше не терзать себя, не выдумывать того, чего не может быть.

Ведь и правда, какие могут быть у них отношения? Никаких! И даже если они будут… просто спать вместе… (Марианна вспыхнула от этой мысли), что будет с Дашей, если она об этом узнает? Она сочтет это предательством. И кого она посчитает предателем — учительницу-подругу или отца?

Нет выхода и нет решения. А значит, все. Она доработает оставшееся время и распрощается с Аракчеевым навсегда. А пока будет вести себя как настоящий педагог. Если ему потребуется ее профессиональный совет — она даст совет. Если он захочет поговорить с ней о дочери — она поговорит.

Ах да, надо еще найти отдельное жилье. Это будет разумно и правильно, иначе она совсем истерзается. Это будет по-взрослому.

Марианна так расстроилась от своих правильных и взрослых рассуждений, что пропустила момент, когда Петр закончил читать и захлопнул книгу.

— Ну? Понравилось? — спросил он Дашу.

— Прикольно, — кивнула она. — Только непонятно местами. А еще страшные рассказы есть? Попроще?

— Стивена Кинга тебе еще рано.

— Есть детские ужастики писателя Роберта Стайна, — несчастным голосом сказала Марианна. — Можно почитать их на английском. Он тоже писал про вампиров и привидений. Все, что любят подростки.

— Я не понимаю, почему детям нравятся ужасы. Мне кажется, это вредно для психики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нифига. Психологи считают это полезным, — важно заметила Даша. — Я смотрела ролик на ютубе. Там одни блогер-психолог говорил, что…

— Даша, нельзя верить всему, что говорят блогеры на ютубе, — мигом рассердился Аракчеев. — Там полно идиотов, которые…

— Психологи и правда считают, что дети так учатся преодолевать свои страхи, — вмешалась Марианна. — Мы же не собираемся смотреть «Пилу»! Моя тетя Зоя рассказывала, что в детстве они пугали друг друга страшилками — про красную руку, про зеленые глаза на занавеске, про гроб на колесиках. А вы в детстве рассказывали такие истории, Петр Аркадьевич? Когда… с пацанами костры жгли? Или в интернате?

— Рассказывали, — неохотно признался Аракчеев. — Было дело. Девчонки их любили… в лагере, и в интернате. А мы, пацаны, их пугали. Я одну девчонку постоянно доставал… Ленку. Мы прятались под окнами, и…

Он неожиданно озорно улыбнулся воспоминаниям, но тут же спрятал улыбку, как будто устыдившись. А Марианна ощутила нелепейший укол ревности к той Ленке, которую доставал подросток Петя. Он наверняка был в нее влюблен.

— А расскажите-ка нам какую-нибудь историю, Петр Аркадьевич, — предложила Марианна. — Про красную руку. Или про белую даму!

— Ну что вы придумали! — сказал он с досадой. — Я не помню ничего.

— Эх, жалко, — огорчилась Даша.

— Ну ничего, я помню, тетя Зоя много страшилок знает. Про белую даму, например. Даша, иди сюда, садись ближе! История страшная! Нет, Петр Аркадьевич, не надо подбрасывать полено в камин! Пусть погаснет и станет совсем темно.

— Рассказывайте скорее! — потребовала Даша.

Петр послушно вернулся к дивану и сел рядом с Марианной. Очень близко. А потом положил ей руку на спину — приобнял — наклонился к ее уху и прошептал:

— Марианна, меня вновь смущают ваши педагогические методы. Вы уверены, что ребенку нужны разные ужасы?

— Видите, Даша не боится, — прошептала она в ответ. — И вы не бойтесь — я же рядом! Я вас в обиду привидениям не дам.

В ответ Петр засмеялся и прижал ее к себе покрепче. Марианна наслаждалась прикосновением его твердого плеча и теплом его ладони на ее пояснице, и поэтому не сразу вспомнила суть истории про страшную белую даму, непослушную девочку и черные перчатки…

Петр убрал руку и немного отодвинулся, Марианна облизала пересохшие губы и начала рассказ.

Когда она закончила, Даша снисходительно заметила:

— Ну кто такую ерунду придумывает! Детский сад, нифига не страшно. А еще такие истории знаете?

— Знаю, — улыбнулась Марианна.

— А ведь у нас в доме тоже водится привидение, — вдруг вспомнила Даша с легкой опаской. — То, музейное. Папа, ты его видел хоть раз? Олька говорит, что видела. И тетя Катя в него верит.

— Не Олька, а Ольга, — поправил ее папа. — Нет, не видел, конечно. Людвиг Александрович, бывший директор музея, в него не верил. Но если тебе интересно, спроси тетю Валю. Она тоже работала в музее.

И именно в этот момент порывом ветра захлопнуло форточку, дождь сильнее заколотил в окно, дверь распахнулась и в гостиную быстрым шагом вошла сама Валентина.

— Петр Аркадьевич… Петруша, — сказала она очень взволнованным голосом. — У меня новости.

— Что такое? — удивился Аракчеев.

— Привидение нарисовалось? — весело предположила Даша.

— Артур приехал. Он уже два дня в городе, а ничего не сказал. Сейчас позвонил, через пять минут будет тут!

— Артур приехал! — Даша сорвалась с места. — Ура-ура-ура!

— Картина Репина «Не ждали», — усмехнулся Петр. Марианне показалось, что он был недоволен. — Раньше не мог позвонить? Артур — это мой двоюродный брат, сын Валентины — напомнил он в сторону Марианны и нахмурился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В доме все закрутилось колесом. Повариха уже ушла, поэтому Валентина бросилась на кухню собирать ужин. Артур будет с дороги и наверняка голоден. К счастью, горничная Олечка еще не ушла. Она любила торчать в доме допоздна, пока не вернется хозяин. Тогда она встречала его в прихожей и сладким голосом расспрашивала, как прошел день. Теперь, когда Марианна поселилась с ним под одной крышей, Олечка являлась на службу ни свет ни заря и уходила уже затемно.