Эфффект линзы - Irene

Метельский тут же широко распахнул глаза и вздрогнул. Мне показалось, он готов заплакать: сделав расчет на его воображение, я не учел одного — степень его развитости. Видимо, мальчик «увидел» все настолько ясно, что теперь будто резко проснулся от приятного сна, оказавшегося не более чем фантомом.

— Тю…

— Вот так. Теперь понимаешь, что чувствует человек, который, придя домой, не обнаруживает в сумке любимый телефон? Не говоря уже о том, что мобильник может пригодиться совсем неожиданно, например, даже для того, чтоб спасти кому-то жизнь… или в пожарную позвонить… а ты его спер ради какой-то игрушки…

Мальчик тяжело вздохнул, не решаясь больше взглянуть мне в глаза. Может, немного грубовато. Но, как говорил один наш преподаватель, главное — «сочный» пример.

Еще немного поболтав с Женей, мы договорились, что воровать он, по крайней мере, сегодня не будет. Хотя бы до тех пор, пока я не изловлю для профилактической беседы его «старшего товарища» Сяву. Что ж, если что-то интересное эти двое и могут рассказать мне о загадочном Штыре, то, скорее всего, лучше в этом деле осведомлен именно Страхов.

Чуть позже, дождавшись начала урока, чтобы не привлекать лишнего внимания, я взял еще вчера приготовленное заявление об уходе и подался к Алле Ивановне.

Директриса, похоже, писала что-то важное, даже не взглянув, когда я, неуверенно пошатываясь, просочился в ее кабинет. Она быстро улыбнулась мне, вновь вернувшись в сурово-сосредоточенное состояние, и не удостоила взглядом протянутую ей бумагу.

— Кирилл Петрович, давайте попозже, пожалуйста. Сейчас никак не могу вас выслушать…

— Да я просто заявление принес, там нечего говорить.

Она сдвинула очки на кончик носа и внимательно осмотрела меня с ног до головы, вместо того, чтобы прочитать несколько коряво написанных строчек.

— Какое заявление? Вам отпуск нужен?

Я помотал головой.

— Я хочу уволиться.

— Хотите что?..

— Да. По собственному.

Я думал, что никогда в жизни не увижу в гневе спокойную и рассудительную Аллу Ивановну. Она всегда выглядела такой сдержанно-доброжелательной, что ее реакция меня несколько удивила. Директриса тут же бросила свой компьютер, поднявшись из-за стола, и рывком сняла очки, видимо, мешавшие ей как следует рассмотреть наглого дезертира.

— Да вы что все, сговорились что ли?!

— А что такого?!

— «Такого»?! Сначала от нас сбегает ученица из выпускного класса. Потом… Кирилл… Петрович, знаете, чем я занималась сегодня с утра? Я доказывала, вот, понимаете, с пеной у рта доказывала Вере Михайловне, что вы никак не могли целоваться со школьницей на глазах у половины школы и что это все обычные сплетни, в которые я не верю! Но теперь-то я могу сложить два плюс два! — Алла Ивановна возмущенно выдохнула и с досадой пробормотала: — И почему в этой школе сегодня все считают своим долгом отвлечь меня от важнейшего дела?!

Я сокрушенно опустил плечи.

— Так вы подпишите или нет?

— Так вы оставите меня в покое или нет? — Тут же парировала моя начальница. — Кирилл, мы слишком долго тебя искали. Нет уж. Работай, по крайней мере, до конца года, мне абсолютно некем тебя заменить.

— Да как же я могу работать… ведь новость от Веры Михайловны — действительно не сплетня. Так случилось просто, все это — не намеренно и никто в этом не виноват.

— Я понимаю, — тяжело вздохнула она. — Кроме того, я догадываюсь, что инициатором этой истории был не ты. Но, как бы там ни было, ты нужен нашей школе. Да и Вика тут учиться больше не будет.

— Она забрала документы?!

— Пока нет. Но она вряд ли передумает, — Алла Ивановна быстрым раздраженным движением одернула пиджак, опять нацепив на нос очки. — На этом все.

Она торжественно порвала принесенный мною листочек и обратилась опять к монитору, с грохотом пододвинув свое кресло к столу. Я еще постоял пару секунд, переминаясь с ноги на ногу, но, уразумев, что на этом лимит ее внимания исчерпан, вышел за дверь.

Глава 10

Я ненавидел этот мерзкий грязный бар, как сказал бы кто-то с тонким восприятием, всеми фибрами своей души. Тут было мрачно, многолюдно и чудовищно скучно, однако, меня заверили, что это уникальное заведение на отшибе — единственное место, где я могу поймать самого Штыря.

Передо мной, в сотый раз натирая блестящие бока почти круглого бокала, стоял хмурый молодой бармен, видимо, так же, как и я, после окончания учебы очутившийся волею судьбы в родном городе. Мне до скрежета зубов хотелось текилы, но я представил на секунду выражение его лица, когда я задам вопрос: «А где это у вас в меню текила?», и эта идея тут же меня покинула. В общем, я решил ограничиться чем-то вроде «Кровавой Мэри» местного разлива, перемешанной и теплой, и теперь угрюмо потягивал ее, бросая косые взгляды на дверь.

Я поймал Страхова в школьном коридоре в тот же день, около полудня. С ним предпочел не церемониться и поэтому, осознав всю серьезность моих намерений и мою впечатляющую осведомленность, он сдался довольно быстро. Как я и думал, Женька Метельский влез в эту неприятную историю именно из-за ноутбука. Подобная мечта вызвала лишь раздражение у его многочисленных родственников, которые считали, что компьютера сборки 2002 года ему вполне хватит для учебы, а мочить монстров и непрерывно сидеть в соцсетях совсем не обязательно. Тогда Женя вовсе не растерялся, и однажды в присутствии Страхова похвастался друзьям, что запросто украдет несколько телефонов, а на вырученные деньги купит себе то, что хочет, сам, безо всяких там тетушек и родителей. Скорее всего, в этот миг в голову предприимчивого десятиклассника и пришла гениальная идея использовать юного карманника в своих стратегических целях. Денис же в это время уже был должен Штырю несколько сотен баксов — правда, сознаваться, зачем ему понадобились такие деньги, он напрочь отказался. После того, как старший товарищ получил первый украденный телефон, он занял у городского «ростовщика» необходимую для ноутбука сумму, и стал выдавать ее Женьке частями, по мере поступления нового «товара». Продавая телефоны, Страхов не только отдавал свой астрономический долг, но и немного зарабатывал. Эта схема работала неплохо, пока от воришки не отвернулась удача. Несколько недель он не мог украсть вообще ничего, даже банальной «котлеты» — кошелька, торчащего из заднего кармана или из расстегнутой сумки рассеянных граждан. И тут-то начались проблемы. Штырь, как объяснил мне Страхов, никаких долгов никому не списывал, сроки не удлинял, проценты, несмотря на постоянные пьянки и наркоманские оргии, скрупулезно подсчитывал и записывал, а поэтому регулярно напоминал своим юным друзьям, что недалек тот час, когда их могут найти где-то в подворотне сильно избитыми, если вообще живыми.