Эфффект линзы - Irene

Когда из-за любви страдает мужчина, он часто выглядит как пьяная небритая свинья. Когда это происходит с женщиной, она, иногда, совершенно преображается. На зло. До тех пор, пока видит «он». Вика была просто ошеломляющей — ни одного другого эпитета в ту секунду я бы подобрать не смог. Не знаю, показалось ли мне, или действительно так, но сейчас она стала подчеркнуто взрослой, будто пытаясь лишить стороннего наблюдателя даже тени сомнения, что вот уже через полгода, через проклятые полгода, она будет совершенно совершеннолетней. Абсолютно совершеннолетней. Недосягаемо совершеннолетней.

Я замер, все еще позвякивая ключами в кармане, и стал покорно ждать, когда эта Снежная Королева в строгом «офисном» костюме войдет в поле моей досягаемости.

Она скользнула взглядом по моему силуэту, но не остановилась, проходя мимо. Девчонки семенили за ней, закивав мне головами в знак приветствия.

— Вика!

Цокот, цокот, цокот… удаляющийся…

— Вика, подожди секунду! Не заставляй меня за тобой гоняться, на это нет времени!

Она остановилась, царственно расправив плечи, все еще не оборачиваясь.

— Что вам нужно, Кирилл Петрович?

— Мне — ничего. Со мной все ясно, — я подошел к ней сам, Лиля начала спешно толкать в спину подружек и они отползли на несколько шагов в сторону, но не настолько далеко, чтобы не слышать нашего разговора. Честно говоря, мне сейчас было на это абсолютно наплевать.

— Я хотел спросить, зачем ты это делаешь? Ты же ломаешь себе будущее!

Она засмеялась с притворной веселостью.

— Да что уж там! Доломаю то, что ты не доломал…

— Послушай…

— Нет уж, еще одной душеспасительной беседы мне не надо!

Я тут же почувствовал, что она собирается сбежать, и крепко схватил ее за локоть. Викин взгляд мгновенно ожег меня гневом.

— Руки убрал!

— Не ори! Они же слушают…

— А-а-а… — она коварно ухмыльнулась. — Ты же у нас боишься…

В следующую секунду она присосалась ко мне с каким-то бешеным, отвратительным поцелуем. Видимо, это был экспромт. Но месть оказалась просто идеальной, потому что именно сейчас прозвенел звонок. Я, с усилием разорвав ее объятия, отбросил ее от себя. Викины одноклассницы, как и еще пара десятков зрителей — несколько пятиклассников, Витя Сдобников, поднимающийся с лестничного пролета, одна из наших многочисленных учительниц младших классов, — с круглыми от удивления глазами следили за каждым моим движением, хоть в то мгновение я не мог даже пошевелиться. Вика хотела казаться ликующей. Но я мог поклясться, что чувствовал, как на самом деле ей больно.

— Вот так. — Она положила руки мне на плечи и так буднично, чисто по-женски, поправила мой галстук. — А я ничего не боюсь. Прощай.

Она снова зацокала по коридору, и скоро этот звук утонул в привычном веселом гаме перемены.

«Директору общеобразовательной школы І-ІІІ ступеней №5

Алферовой Алле Ивановне

педагога-психолога

Сафонова Кирилла Петровича

Заявление

Прошу уволить меня по собственному желанию…»

Нет, это не правильно. «Прошу уволить меня, потому что я, дурак, люблю ученицу 11-А класса ОШ І-ІІІ ступеней №5 Ольшанскую В. и ничего не могу с собой поделать».

Скомканный листок метко пролетел мимо урны, я бросил ручку на стол. И так убил уже несколько часов на бесцельное созерцание испещренного сеткой трещин потолка моего, пока что моего, кабинета. Естественно, она не собирается слушать и вообще вряд ли станет со мной говорить еще раз, не вспоминая уже о том, что просто видеть ее — настоящее испытание для меня самого. Она сделает так, как посчитает нужным. Упрямая, своенравная девчонка. Родители — тоже не вариант. Единственное, что можно попробовать, — надавить на сентиментальность. Вряд ли ей так уж сильно хочется бросать своих многочисленных подружек и потерять уже завоеванное и закрепленное место лидера…

Я выскочил в коридор, пытаясь игнорировать странные взгляды и таинственные усмешки на лицах. Ничего, скоро все закончится. Потерпите.

Мне не пришлось долго искать. У Лили была удивительная особенность — она появлялась на моем пути раньше, чем я собирался отыскать ее. Вот и сейчас, столкнувшись с ней на повороте к кабинету 11-А, я подумал, что в будущем ей непременно нужно стать светским репортером. Страсть ко всезнанию, хороший слог, судя по тем небольшим сочинениям-размышлениям, которые я читал, ум, и главное — эта удивительная способность оказываться в гуще событий — обязательно сделают ее звездой СМИ. Хм… только не забыть бы сказать об этом…

— Ой, извините…

Я отшатнулся назад, уступая ей дорогу. Рыбакова смущенно улыбнулась и коснулась меня краем взгляда.

— В общем, к тебе и шел, Лиль. Поговорить нужно.

Кажется, она даже не удивилась, с легкой иронией приподняв брови. Через несколько секунд мы оказались в моем кабинете, надоевшем мне за этот день просто до печеночной колики.

— А можно я сразу кое-что спрошу?

Я удивленно моргнул, наблюдая, как, усевшись на край дивана, она — истый ангел! — расправила на коленях клетчатый подол платья и сложила руки, как покорная выпускница женской гимназии. Именно с таким видом и задаются самые беспардонные вопросы.

— Валяй.

— У вас с Викой роман, да?

Странно, но ответить сейчас было сложнее, чем когда бы то ни было ранее в моей жизни. И в то же время — проще простого. Но объяснять всю многогранность наших отношений постороннему человеку я не собирался.

— Нет. То, что ты сегодня видела, — это Вика хотела привлечь внимание.

Какая наглая ложь… Лиля брезгливо поморщилась.

— Ясно. Наверное, то, что она ревела потом целый час в парке, — тоже ради внимания.

Я тяжело вздохнул.

— Она тебе что-то рассказала?

— Ни слова. Как партизан.

Я опустил взгляд, носком ботинка отбросив в угол смятый бумажный шарик.

— Хм… ладно. Лиль, тебе хотелось бы, чтобы она осталась в школе?

Рыбакова скептически ухмыльнулась. Сегодня при разговоре со мной она вела себя как-то совсем расслабленно, как с закадычным приятелем, и это мне не нравилось. Если так же будут вести себя другие ученики после этого Викиного театрального поцелуя, скоро мне, чего доброго, вообще начнут отпускать подзатыльники и ставить подножки.

— Ну, знаете, говорят, не бывает женской дружбы. Ерунда. Просто бывают люди, которые не умеют дружить. Вот Вика умеет, а это редкость. И мне бы не хотелось расставаться с ней раньше, чем придется уезжать в институты…

— Хорошо. Тогда у меня к тебе поручение, — я прочистил горло, «переваривая» полученную информацию. — Оно сводится к одному предложению: делай, что хочешь, но Вика должна остаться в школе. Нельзя позволить ей совершить дурацкую ошибку под влиянием эмоций.