Крепитесь, други! - Астра

— Не убивайся, Семен Семенович, переживем. Деньги с книжки срочно снять, доллары эти подлые купить, засунуть в чулок и спрятать подальше, чтобы не нашли. Помнишь: «храните деньги в банке, а банку в огороде». Больше ничего и не остается.

— Уже спрятано.

— Ну и все. В первый раз, что ли? Как народ, так и мы, авось не пропадем. Мы на своей земле, Семен Семенович.

Тот снова достал платок и вытер лицо. Посмотрел на поваленный тополь под собою, поковырял пальцем серый ствол, растер в ладонях, поднес к лицу.

— Свежестью пахнет. Хороша жизнь-то, Викентий, ах, хороша! Только эти олигархи дурят нашего брата, как хотят.

— Не говори.

— Когда, на твой взгляд, все начнется?

— Каркать не буду, но все плохое у нас случается в августе. Где-то в середине объявят дефолт и отменят ГКО. Доллар взлетит, цены за ним. Я говорил с Валентиной, она согласна со мною. Предупрежден — значит, вооружен.

— А дальше?

— Грустно быть пророком, Семен Семенович, сам видишь, что делается. Откуда денег брать? Старикам, как всегда, будет туже всех… — Викентий Матвеевич посмотрел вокруг, на оживленный сквер, на молодых женщин с детишками, на сидящих пенсионеров. — Почему все так спокойны? Мне даже не по себе.

— Отвыкли думать. Раньше государству доверяли, теперь телевизору. Веруют и блаженны.

— Вера и доверие — разные вещи. Лишь доверие подразумевает проверку, — сказал Викентий Матвеевич.

— Зато с верой спокойнее.

— Верно.

Оба усмехнулись.

Они сидели, поглядывая вокруг. Огромные, отпиленные от бревен обрубки, как прикинули друзья, впрямую годились в мясные лавки, остальные дровишки увозились на машинах неизвестно куда, но тоже, надо думать, на чью-то пользу. Расходиться не хотелось.

— Как жена? — нежно спросил Семен Семенович.

— Анечка в отпуске, на даче. Звонила сегодня по мобильному, ничего, обошлось с ураганом. Интересно: в отпуск проводили, а отпускных ни копейки не дали. Гуляй, как знаешь!

— Как же вы крутитесь?

— Да так, — Викентий Матвеевич неловко усмехнулся. — У девочек там и кухарка, и гувернантка. Поселок дачный, без медпункта. Анечка всем вместо доктора.

— Как все унижены, Викентий Матвеевич! Врач, драгоценный специалист, без копейки денег! Когда так было? — майор заморгал и вновь полез за платком.

— Не начинай, Семен Семенович, тебе вредно. Пойдем на пруды, полюбуемся. Уток заодно покормим, у меня булка с собой.

— Так ведь обидно! За державу, как говорится.

Шли недели. Наступил июль.

И тут над всей планетой разразился Чемпионат мира по футболу.

Махнув рукой: «Черт побери все!», Россия принялась наслаждаться мировым футболом. Го-о-ол! Объеденье! Го-о-ол! Бразилия, Англия, Италия… Го-о-ол! Сколько всего сразу! И то, и другое, каждый вечер! А единственный мяч, пропущенный на последней секунде Парагваем, и то, как молча стояли игроки вокруг плачущего вратаря, «отца» команды… А серии заключительных пенальти, это безмерное одиночество вратаря в воротах! А болельщики, их дивная детская радость! И что за античная мощь в этих современных футбольных трагедиях, разрывающих сердца зрителей на переполненных стадионах! Неужели столь суетлива и мелка наша жизнь, что жаждешь забыть ее во взрывах искусственных страстей? А победа французской команды в финале над бразильцами! Она стала для Франции праздником, сплотившим нацию в единую душу. После бесславных поражений в мировой войне и серенького полувекового прозябания страна вновь стала великой нацией, полной свежести и готовности к мировым свершениям. Viva, прекрасная Франция!

Ах, как нужна нам в России такая же блистательная победа!

После Чемпионата Алекс с сыновьями покинул Францию и переехал в Кембридж. Держался он молодцом. Растянутая лодыжка болезненно горела под утягивающими бинтами, отдавая болью при каждом шаге, на левой кисти тоже красовался толстый бинт. Но подобные раны лишь украшают мужчину. Сыновья после первых же слов рассказывали знакомым, что отец попал в аварию во время ужасного смерча, «от которого погибло много-много автогонщиков».

Всей семьей они сняли частный дом в пригороде университетской столицы, купили автомобиль. С поступлением в старейшее учебное заведение сложностей не возникло, ребята были подготовлены много лучше других. Лишь мелкие странности «русского менталитета» удивили приемную комиссию при вольном собеседовании. Так, на просьбу описать свои хорошие и плохие качества, разделив лист бумаги пополам, русские юноши почти ничего не сказали о себе хорошего, зато недостатков насыпали столько, что хватило бы на всех студентов сразу. Достоевщина, да и только! Ровесники из других стран поступили с точностью наоборот.

Из трех братьев англичанам понравился Сила, младший.

— Что ты хочешь от жизни, к чему стремишься? — спросили его.

— Я хочу успеха и денег, — ответил он.

— А познавать себя, познать мир вокруг?

— Сейчас мне этого не нужно, сэр, — твердо ответил юноша.

Ольга осталась с детьми на все время учебы. Матерью, но не домохозяйкой, отнюдь нет! Она надеялась перевести в Англию часть своего бизнеса или открыть здесь новый.

Алекс открыл им счет в солидном банке под скромные, но твердые проценты. Его семья должна быть обеспечена не хуже других.

На рынках во всю продавали клубнику, а у Шурочки она поспела еще в прошлом месяце, раньше всех. Новая рассада, голландская технология сработали в ее хозяйстве как на заказ. Тридцать корзиночек по оптовой цене купило «Заречье», остальную мать за три дня продала на базаре в Тайнинке. Это была ощутимая выгода.

А счастья не было. Второй мужчина срывался, как незадавшийся клиент в газетной рекламе.

…Жара не спадала. Постукивая каблучками, Шурочка вошла в прохладные покои туристического агентства, полная смешливого любопытства. Ну-ка, ну-ка, пусть-ка на нее поработают! Ей нужна путевка в Париж дней на десять-пятнадцать. Да-да, путевка во Францию, в хороший отель, с рестораном и прочими радостями должна быть у нее в кармане, но полную стоимость она, разумеется, выкладывать не собирается. На то и бартер, чтобы ездить по заграницам за третью часть их цены, в обмен на две-три публикации в газете о парижских удовольствиях, которыми осыплет туристов туроператор «Стрела амура». Достопримечательности мировой столицы не заботили Шурочку. Она ехала в Ля Бурже к Игорю. Он, естественно, об этом и не догадывался, но этого и не требовалось, Шурочка… нет, столь далеко ее уверенность не простиралась. Более того, она старалась не думать о том, что может произойти, задвигала предчувствие в самые потаенные уголки.

Несколько свиданий, эти ночные пожары, полыхали в крови третью неделю. Те ночи они проводили в его машине, тоже в чаще леса. Это было «обалденное» удовлетворение, они были сильны и молчаливы, как тигры. Всего несколько встреч! Шурочка только-только поняла его, ах, как поняла!.. только раскрылась сама, ах, как раскрылась!.. и все, время кончилось. Полеты, доводка, подготовка, будь они неладны! С тех пор она словно сошла с ума. Все вокруг горело безумием, имя которому Игорь. Видимо, и сама она светилась таким излучением, что встречные мужчины вздрагивали и замирали на месте.

— Я б вам отдался, девушка!

И лишь Игорь не появлялся, даже не звонил. Она злилась, звонила сама в Жуковский, передавала приветы, наказы… пустое. Она уже ничего не могла сделать. Не ехать же туда! Она бы и решилась, да… В общем, возлюбленный ускользал.

Отстучав каблучками путь до стола генерального директора, Шурочка опустилась на стул и подала визитную карточку. Медно-рыжие кудри под золотой сеточкой и желто-зеленые узоры платья делало ее похожей на драгоценную ящерицу.

— Чем могу быть полезен вам лично и газете «Городская новь»? — взглянув на ее визитку, улыбнулся молодой мужчина, тоже рыжий, но светлее, чем она, похожий на известного политика.

Ядреная самочья прелесть, исходящая от нее, ударила и в него тоже, как волна. Он даже поправился на стуле.

— Мне лично, — подчеркнула Шурочка и поправила зеленую оборку на груди. Его взгляд с неизбежностью скользнул туда же. — Мне нужна путевка в Париж на две недели. На бартер. Одна путевка в обмен на… четыре публикации в газете.

— Мы не размещаемся в газетах, очаровательная Александра Никаноровна, — снова взглянув на ее визитку, сказал он. — Лучше всего на нас работает телевидение. Видели наш ролик?

— У вас прекрасная реклама, — она в самом деле видела ее, потому и обратилась именно к ним. — Но «Городская новь» — газета Московского Правительства и мэрии, ее читают все чиновники столицы. Если разместиться подряд четыре раза — увидите, сколько будет звонков и туристов.

Шурочке необходима была путевка, за которую ей лично не надо было платить больше тридцати процентов наличными, как делается в газете в случае бартера, а будет толк от публикации или нет, ее уже не касалось. Гори он огнем, этот «политик», похожий на другого политика!