Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф

его, по всей видимости, не так сложно. Всё дело в том, что, оказывается, у тебя есть сердце.

– Зато у тебя нет! – рявкнул Оливье.

– Что? – задохнулся от возмущения Евлампий. – Да оно больше, теплее и живее, чем у тебя.

– Я поддерживаю малыша. Наврал же, что магички вернутся, хотя, кто ж оттуда вылезет, – выкрикнул хранитель.

Они продолжали орать, словно меня не существовало.

– Надежда даёт смысл жить! – завопил голем.

– Ха! На кой? Чтобы смотреть, как погибает и разрушается всё, что ты любишь?

– Прекратите! – проскрежетал я. – Хватит!

Отвернувшись от разложенных на столе продуктов, я посмотрел на висящие в креплениях ножи.

– Хочу побыть один, чтобы не видеть вас и не слышать.

– Да, пожалуйста, – согласился Оливье. – Иди в мою каюту. Возьми самый крупный из Котлов Прошедшего и одень на голову. Видишь, я даже сейчас помогаю, – шикнул он на Евлампия.

Казалось, это ещё одна дикая, злая шутка хранителя, но я всё равно пошел. Мука, сливочное масло, яйца и даже мёд вызывали приступ тошноты.

Пробежав по палубе, я ворвался в комнату, запер дверь и приблизился к столу. Голем что-то бормотал в ответ на выпады Оливье, но я не слушал. Над столешницей позвякивали семь медных котлов. В сверкающих боках отражались разбросанные по столу бумаги. А на днище чернела монограмма: нож, продетый между зубцов вилки и опоясанный витыми буквами складывающимися в надпись: «Отзвуки прошедшего». Мастер Правша, вспомнил я. Создатель чудесных вещей. Даже не подумав, как нелепо буду выглядеть, я поднял самый большой котел и надел на голову.

Все посторонние звуки, ругань моих вечных попутчиков, шум моря, треск такелажа и вой ветра в парусах сошли на нет. Заплескалась ласковая тишина, окутала темнота и окружила безмятежность, отогнав прочь давящую, звенящую безмолвием, пугающую пустоту. Я остался один. Совсем один. Будто не было навязчивого голема и бездушного хранителя. Словно я вернулся в прекрасное прошлое, когда не задумывался о том, что сказать, и не боялся кого-то потерять. В то счастливое время, когда терять было нечего. Когда источал горькое благоуханье быльник, а я всматривался в далекие горы затянутые колдовским маревом. Вдыхал пахнущий травой воздух и ни о чем не беспокоился. А рядом сидел отец, рассказывал о прошлом, о героях, которые не дали тридцати мирам развалиться на части. Облака бежали в обратную сторону. Солнце выскакивало из-за леса на западе и проваливалось на востоке. А я слушал старинные истории. Место отца занял дед. Он вспоминал, что раньше маги жили только на Бронепоясе – в Семидоле, Летающих городах, Благодатных землях, Блэк Буке, а император восседал на чёрном троне в своём плывучем дворце в самом сердце бескрайних морей Стародола. Только когда миры начали гибнуть, а потоки магической энергии мельчать, чародеи подались в Таньшан и дальше в Черную империю.

Звёзды сменялись голубым небом. Ветер прижимал к земле длинные косы травы. Рядом со мной примостился прадед. Он сказывал, как славно жили в далёкие времена, когда всем заправлял Властелин. Когда колдуны не творили, что хотели, а подчинялись его воле.

Я слушал, и их рассказы оживали, выплывали из недр памяти, а затылок буравил настороженный взгляд. Обернувшись, я посмотрел на вершину холма. У низкорослой скрюченной берёзы стоял шаман. Он всегда был рядом, понял я. При прадеде, деде и отце, даже раньше, во все времена. Я почти разгадал загадку, понял что-то давно мучавшее, но колокольный звон не дал зацепиться за правильную мысль. Земля задрожала, затряслось даже небо. Я почувствовал, что волос касается металлический бок котла, и снял его с головы.

– Я же говорил…

– Это не видения! – ворчал Оливье.

– Самый настоящий морок! – ревел в ответ голем.

– Нет! Всего лишь забытые воспоминания!

Я встряхнул волосами, оглядываясь. Громадное, накрытое шкурой, кресло за спиной. Не помню, как в него сел. Уродливая голова чупакабры завалилась за спинку, а потерявший цвета витраж заполнила кромешная тьма. Я отвернулся.

– Долго же ты сидел, – обеспокоенно заметил Евлампий.

– Что со мной было? – уточнил я.

– Вспомнил, то, что забыл, – объяснил хранитель.

– Остальные зачем? – махнул я в сторону котлов.

– За тем же. В маленькие можно смотреть или слушать. По-разному.

Я с трудом поднялся. В голове шумело. Мысли наскакивали друг на друга, не собираясь в стройные ряды.

– Пойду, посплю. Ничего не соображаю.

– Запутался? – заботливо переспросил Оливье. – Эка невидаль. Должен был уже привыкнуть. Пройдёт. Отдохни. Вот видишь, – добавил он, обращаясь к голему. – Я могу быть внимательным и добрым.

– Не похоже, – хмыкнул Евлампий.

 Они препирались, но я не разбирал слов и заснул, как только голова коснулась подушки. Снились Оксана и Ирина. Мы бегали по заросшему быльником холму и бросались репейником.

Глава 12. Вторая охота

Дни текли незаметно. Протиснувшись сквозь узкий переход со светящейся водой, мы вырвались в ослепительно сияющий мир. Синее-синее, высокое-высокое небо. Яркое, желтое-желтое солнце. Непохоже на мир бестолковых орков, не правда ли? А когда мы проплывали мимо странных островов, уходящих вверх широкими ступенями, украшенными грозными серыми статуями, я и вовсе засомневался, что здесь могут обитать самые безмозглые существа в тридцати мирах. Чуть не сказал вслух, но слушать заумствования голема и набившие оскомину шуточки Оливье не было никакого желания.

Всё свободное время я проводил с котлом на голове. Евлампий ворчал, что я пристрастился и не могу побороть новую зависимость. Хранитель только ржал, и разглагольствовал о том, что медный головной убор мне очень идёт. С боцманом и хранителем мы почти не общались. Чича занимался навигацией и управлением кораблем, а Мровкуб все время пропадал в трюме вместе с поборниками.

Через четыре дня мы пересекли Оркариум. Я вышел на палубу и смотрел за перемещением. Пропало небо. Мигнула чернота со звездами. Исчезла под пульсацию воздушного кристалла на мачте. Корабль затрясло, подняло, повернуло и бухнуло обратно в воду. Вернулось небо, солнце, и море.

Я вздохнул и пошел обратно в каюту. Оказывается, к чудесам тоже привыкаешь. То, что еще недавно вызывало бурный восторг, превратилось в скучную обыденность.

– Подождите, юноша!

Я нехотя остановился, думая только про медный котёл.

– Поборники помогут нам достать артефакт, чтобы освободиться, но они никогда не ступят на проклятый остров.

Я безразлично пожал плечами.

– Вы недопонимаете, юноша. Божественный бутерброд – совершенно неизученная земля. Как говорят маги Императорского университета исследований: «Туда суются только за славой и вечным покоем», – попытался вразумить архивариус.

Я обернулся. Мровкуб озабоченно хмурился, в нетерпении притопывая ногой.

– Сдрейфил, – хмыкнул Оливье.

– Вы хотите сказать, что не справитесь с нашей защитой в одиночку? – уточнил Евлампий.

Архивариус потупился.

– Вы