Дампир - Барб Хенди

Эллинвуд, шедший за ним, поежился от грубой прямоты этого сообщения. Затем он увидел на полу у дальнего конца стойки большое темное пятно.

– А где тело?

– Калеб унес Бетру в кухню, – ответил Лисил. – У меня духу не хватило ему возражать.

– Что ж ты их не спросишь, что произошло, – вмешался Бренден, скрестив на груди руки, – прежде чем начнешь искать улики того, о чем понятия не имеешь?

– А этот что здесь делает? – сварливо осведомился Эллинвуд.

– Я его пригласил, – почти не солгал Лисил.

До этой минуты Магьер молча стояла у очага, наблюдая и слушая. Теперь же она повернулась к мужчинам спиной.

Лисила охватила жалость, к которой примешивалась изрядная доля тревоги. У него осталось еще множество вопросов к Магьер, однако все это может подождать до лучших времен. И так слишком многое уже свалилось на нее за такое короткое время. Они трое, например. И как бы сильно Лисилу ни хотелось получить ответы на свои вопросы, еще сильнее он не желал давить на Магьер.

– Начинай, Лисил, – сказала она тихо. – Просто расскажи ему все, что видел.

Лисил начал рассказывать, стараясь излагать события как можно более четко. По большей части его рассказ походил на историю об агрессивном грабителе, которого застали на месте грабежа, – если не считать, например, что нищий мальчишка запросто выдернул из своего лба арбалетный болт. Странно, но Эллинвуд, услышав об этом, не выразил ни малейшего изумления, лишь лениво изогнул бровь и промолчал. Лисил перешел к тому, как из кухни выскочила Бетра.

– Она окатила мерзавца водой из ведра, и он задымился.

– Задымился? – переспросил Эллинвуд, тяжело переступив с ноги на ногу. – Это как?

– Кожа у него почернела и начала дымиться.

– Чесночная вода, – вставил Бренден. – Для вампиров это яд.

Констебль его точно и не услышал.

Подозрения Лисила, поначалу смутные, с каждой минутой крепли. Сам он до сих пор не мог смириться с мыслью, что они имеют дело с вампирами, и не говорил о них открыто, однако же детали его рассказа говорили сами за себя. Эллинвуд же, судя по всему, нисколько не был потрясен, более того – он ни подтвердил, ни опровергнул высказывание Брендена. Лисил предпочел пока оставить свои выводы при себе.

– Что случилось дальше? – спросил Эллинвуд.

– Этот тип бросился на Бетру, ударил ее, разорвал ей ногтями горло, сломал шею, – ровным голосом перечислил полуэльф. – Затем он удрал через дверь черного хода.

Констебль задал еще несколько уточняющих вопросов, в высшей степени незначительных. Вид у него был небрежный, почти скучающий, и он все время медлил перед тем, как задать очередной вопрос. Слушая его, Лисил мысленно отметил, что Эллинвуд даже не спросил о том, с какой целью, по их мнению, ночной пришелец забрался в дом. Ни разу не прозвучали слова «грабеж» или «кража». С одной стороны, конечно, это явно не был обычный грабеж со взломом, с другой – Эллинвуд даже и не пытался рассмотреть такую возможность. Когда Лисил описывал «взломщика», он заметил, что констебль едва заметно поежился, но тут же снова впал в равнодушно-сонное состояние.

Именно тогда Лисил решил, что не станет заводить речь про кинжал. Эллинвуд явно не рвался расследовать происшедшее. Он играл роль, исполняя на словах свои обязанности, и при этом что-то скрывал. Что именно – Лисил покуда не знал, но кинжал Крысеныша явно принесет больше пользы, если останется у него, а не будет унесен и предан забвению Эллинвудом.

Констебль повернулся к Магьер.

– И пока все это происходило, на тебя напали наверху? – спросил он.

– Да, – с усилием ответила Магьер. Повернулась и, прямо глядя на Эллинвуда, продолжала: – Он был очень высокий, с незаурядной внешностью: черные, коротко остриженные волосы и светло-голубые, почти прозрачные глаза. Одет он был как аристократ – темно-синий камзол, плащ, ботфорты. И при нем был меч. Он сражался как опытный, хорошо обученный солдат.

Магьер говорила, стараясь как можно подробнее припомнить внешность и манеру держаться своего противника: его лицо, высокомерный вид, то, как он двигался, как говорил. Скучающее выражение исчезло с лица констебля. Он побледнел – скорее даже побелел, точно брюхо дохлой рыбины. Бренден, напротив, все сильнее хмурился, напряженно сузив глаза, точно в мыслях рисовал по описанию Магьер портрет и этот портрет, похоже, был ему знаком.

Лисил только сейчас обнаружил, что Магьер тоже заметила перемену в поведении констебля. Эллинвуд откровенно нервничал, и она насторожилась, от рассказа перешла к вопросам.

– Сколько человек в городе отвечают этому описанию? – спросила она. – И как только мне раньше не пришло в голову – ты ведь тут всех знаешь, верно? Этот человек был одет слишком изысканно для обычного любителя легкой поживы.

– Ему принадлежит самый большой в Миишке пакгауз, – негромко отозвался Бренден. – Я не знаю, как его зовут, но я видел…

– Заткнись! – крикнул вдруг Эллинвуд, и крик его сорвался на визг. – Держи при себе свои дурацкие выводы! В этом городе сотни черноволосых мужчин, а сколько их каждый день прибывает на кораблях?

– Так уж и сотни? – насмешливо уточнил Лисил.

Эллинвуд словно и не слышал его, сверля гневным взглядом кузнеца.

– Я не стану выдвигать обвинения против уважаемого торговца, только для того чтобы доставить вам удовольствие!

– Да ты трус, – сказал Бренден, и в голосе его было больше горечи, чем гнева. – Я даже поверить не могу, что ты такой трус!

– А ну заткнитесь оба! – рявкнула Магьер, становясь между ними. Лисил никогда прежде не видел ее такой взбешенной. Эллинвуд отступил на шаг, насупился, старательно изображая праведный гнев, но Магьер не обратила на это ровным счетом никакого внимания.

– Я обратилась к тебе вовсе не потому, что жду от тебя помощи, – сказала она констеблю. – Я просто-напросто исполнила долг законопослушного гражданина. Если не желаешь быть замешанным в это дело, можешь возвращаться в кордегардию, или отправиться завтракать, или что ты там еще делаешь по утрам. – Она развернулась к Брендену. – А твоего мнения, кузнец, и вовсе никто не спрашивал.

Эллинвуд даже не попытался продолжить расследование: осмотреть залу, тело Бетры, подняться на верхний этаж. Лисил начал уже всерьез подозревать, что констеблю не нужно ничего расследовать. Этот омерзительный тип явно знал о происшедшем гораздо больше, чем все они, вместе взятые. Очень соблазнительно было выбить из него правду, но такой ход только прибавил бы им неприятностей. По крайней мере сейчас.

Констебль напыжился, пытаясь овладеть ситуацией:

– Я отправлю своих людей прочесать город, задерживая всех, кто подходит под данное тобой описание. Если что-то выяснится, тебе об этом сообщат.