Дороже всех наград - Диана Тэлкотт

Келзи улыбалась, глядя, как он привычными движениями протирает стойку мокрым бумажным полотенцем. В этот момент зазвонил висящий на стене телефон, и Тейт вынужден был прервать уборку. Пока он разговаривал, Келзи рассматривала в соседней комнате висящие на стенах семейные фотографии в рамочках. Повернувшись спиной к Келзи, Тейт отвечал на бесконечные вопросы, так и сыпавшиеся из телефонной трубки.

— Тейт? Ты слышишь меня?

— Да.

— Ну и что скажешь?

— Я думаю.

— Ты уже знаешь о статье?

— Прочел сегодня.

— Но это еще не все, говорят, во время съемок для плаката она вела себя просто ужасно. Ты ведь знаешь Эла. Он всем рассказывает, что с ней невозможно работать. Я не удивлюсь, если тебе не удастся больше заставить ни одного приличного фотографа снимать ее. Ты должен разобраться с этим делом. Никто наверняка не захочет иметь с ней дело.

— Это так неожиданно. Я ни за что бы не догадался.

— Я знаю, что ты… — Задора замялась, подбирая нужные слова. — Увлечен ею, Тейт. И я не хочу вмешиваться. Ты знаешь, я слишком люблю тебя для этого. Но именно потому, что у нас когда-то что-то было, я так волнуюсь за тебя. Я знаю, что значит для тебя эта кампания. И говорю тебе все это в твоих же интересах. И в интересах «Элсет индастриз».

— Да, конечно. Я очень ценю это.

— Я знаю, она выглядит, как ангел. Но слухи про нее ходят ужасные. Если ты хочешь, чтобы я узнала побольше или…

— Я могу перезвонить тебе?

— Это было бы замечательно. И если я могу сделать что-то еще…

— Я буду иметь это в виду.

— Я люблю тебя, Тейт, и не хочу, чтобы повторилось все то же, что в прошлый раз.

— Да, конечно.

Положив трубку, Тейт взглянул в невинные глаза Келзи. Разве можно поверить в то, что она вела себя так, как говорит Задора? Не может быть, чтобы девушка, которая несколько месяцев не была дома, принимая участие в съемках, потом участвовала в утомительном рекламном туре, очаровала буквально всю съемочную группу, вдруг устроила скандал, оказавшись в Нью-Йорке.

И как он не учел, что Келзи и Брюс не ладят друг с другом? Ведь они с самого начала придирались друг к другу. Но неужели нельзя было обойтись без публичных ссор?

Тейт залез в холодильник и вынул оттуда две упаковки нарезанного мяса для ленча. — Итак, что случилось в Нью-Йорке? — спросил он, нарезая хлеб.

— Все было как обычно, — ответила Келзи, вскрывая пакет с грудкой индейки. — В первый день меня снимали для плаката. Но это ты знаешь — ты же сам обо всем договаривался. Это было просто здорово — фонтаны, статуя Свободы, снимки в залах музеев и на перекрестках оживленных улиц.

— И как все прошло?

— Замечательно. Вот только мне кажется, что Брюс слишком коротко подстриг меня. А как ты думаешь? Ты ничего не сказал об этом. — Келзи повернулась к Тейту в профиль, чтобы он мог оценить длину волос. — Я была почти уверена, что ты будешь того же мнения. Правда ведь, коротко?

— Да, пожалуй. Но, видимо, у Брюса не было другого выбора.

Келзи пожала плечами, всем своим видом давая понять, что она уже пережила это.

— Наверное, так и было. Впрочем, со стрижкой я нормально смотрелась в музеях — так у меня более серьезный вид, не правда ли?

Тейт ничего не ответил.

— А что ты сказала, когда увидела, что тебя подстригли короче, чем ты хотела? — спросил он.

— А что я могла сказать? Было уже поздно что-то говорить.

— Так, значит, Брюс всю поездку был хорошим мальчиком? — спросил Тейт, протягивая Келзи блюдо, чтобы она разложила на него бутерброды. — А в салонах… — Он замолчал, заметив, что Келзи старается не смотреть ему в глаза. — Что случилось, Келзи?

— Тебе лучше спросить об этом у Брюса.

— Но я спрашиваю тебя.

— Он повздорил с одним парнем в салоне «Помпадур» из-за того, что там не были готовы к нашему приходу. А потом разозлился за что-то на меня. Но позже Брюс попытался загладить свою вину. — Келзи намазала на свой сандвич горчицу. — И еще однажды он поспорил с фотографом. Но это потому, что в тот день моросил мелкий дождик, а фотограф настаивал на том, чтобы снимать на улице, даже если мои волосы будут выглядеть при этом мокрыми. А Брюс, ты ведь знаешь, любит, чтобы все было безукоризненно. О, — сказала Келзи, отодвигая тарелку и залезая в лежащую рядом сумочку. — Это было в тот день, когда я встретила Задору Кейн. Ты не мог бы вернуть ей вот это? — Она протянула Тейту флакончик с духами. — Это упало с ее брелока для ключей. — Келзи вдруг вздрогнула и повернулась к Тейту. — О Боже, — в глазах ее появилось выражение самого настоящего ужаса. — Задора была так мила — все время расспрашивала меня о ходе рекламной кампании. Ни о чем другом просто не хотела говорить.

Они вместе восстановили все подробности разговора Келзи с Задорой. Тейт, которого и без того насторожил звонок Задоры, постепенно начинал понимать, что к чему. Он первый высказал предположение, что встреча Келзи с Задорой вовсе не была случайной. А когда он сказал, что Задора всегда начинает душить запястья, когда сильно нервничает, Келзи порадовалась про себя, что у нее осталось вещественное доказательство их встречи. К счастью для Келзи, Задора не догадалась отвлечь от себя подозрения, рассказав Тейту о разговоре с Келзи.

В конце концов Тейт предположил, что все их неприятности были организованы Задорой. Интересно, какую роль сыграл в этом Брюс? Удалось ли Задоре привлечь его на свою сторону, или он вел себя так необузданно по чистому совпадению?

На Келзи обрушилась настоящая буря эмоций. Она испытала одновременно облегчение и гнев, который перешел постепенно в настоящую ярость. Тейт пытался успокоить ее, но от этого Келзи злилась еще больше. Келзи обвиняла себя в том, что предала Тейта, обманула его доверие. Зачем она стала обсуждать с Задорой Кейн ход рекламной кампании?

Все это было так грустно. Жизнь предоставила Келзи шанс, ей словно дали в руки блюдо с аппетитными вишнями и серебряную ложку, но появилась Задора Кейн и попыталась выбить это блюдо у нее из рук. Наверное, Задора устала от бесконечной гонки, с которой неизбежно связана профессия модели. Или ей надоело жить мечтами о богатстве и других счастливых временах. А может, она просто хотела потешить свою злобу, испортив жизнь Тейту и Келзи.

Но они не позволят ей этого сделать. Ведь на карту поставлено все, и они не дадут капризной, заносчивой особе разрушить плоды напряженного труда стольких людей.

Было уже поздно, когда Тейт поднял трубку и набрал номер Задоры. Келзи никак не могла решить, что делать, — стоять рядом с Тейтом и пытаться услышать что-то в трубке или отойти в другой угол кухни.