Чародей в ярости. Чародей-странник - Кристофер Сташеф

— Думали, — тепло улыбнулся Саймону Фларан. — Ты и сам, видно, такое пережил, да? — Когда Саймон кивнул, Фларан прищелкнул языком. — Так я и думал. Много ты сказал такого, что мне самому довелось пережить. И верно: многие мои соседи так и подумали, что только из-за того, что есть во мне искра магического дара, я тут же примусь кричать про то, какой Альфар великий и могучий, что в нем — вся надежда нашего княжества. А я молчал. Даже не так: я сказал, что не верю этому человеку.

Саймон кивнул:

— А земляки подумали, что ты им врешь.

— Так и было, — подтвердил Фларан. — И тогда все мои старые товарищи и даже просто соседи начали меня сторониться. На самом деле чем больше слухов ходило про Альфара, чем сильнее возрастало его могущество, тем меньше доверяли мне мои земляки.

— И все же ты здесь родился и вырос, — нахмурившись, проговорил Саймон. — Не поверишь, что они бы стали забрасывать тебя камнями.

— И я бы не поверил. До сих пор не верю, что они так на меня озлились. Понимаете… Через нашу деревню народ начал валом валить — с тележками, с мешками заплечными. Больших запасов пива и еды у нас не имеется, но все-таки мы их звали остаться, погостить. А они говорили: «Нет, ни за что не останемся, потому что войско колдуна наступает, а мы бежим от него. Мы боимся задерживаться, потому что скоро и вашу деревню околдуют». Никто не задерживался, все спешили на юг.

Род и Саймон коротко переглянулись. Саймон многозначительно кивнул. Род понял: он был одним из тех, кто миновал эту деревню и не стал в ней задерживаться.

— Ну а этот пузырь, что горазд рот раскрывать? — поинтересовался Саймон, переведя взгляд на Фларана. — Он-то из вашей деревни или пришлый?

— Пришлый, — ответил Фларан. — Пришел к нам и принялся проклинать всех, кто наделен магическим даром. «Никому из них веры нет, — так он разглагольствовал, — они все простых людей ненавидят, их надо бить и убивать, все они — Альфаровы прихвостни».

Саймон сверкнул глазами:

— Вот как? Пожалуй, стоило с ним разобраться. Жаль, что я его так легко отпустил!

— Не надо, друг. Не жалей. Ты только укрепил бы моих соседей в их ненависти ко мне. Он-то ведь их на меня и натравил. Правду сказать, вести с севера были такие жуткие, что и стараться особо не пришлось. Зашел я в кабачок, чтобы кружечку пива пропустить, и когда к хозяину подошел, его мысли услышал. Ух, как же он меня ненавидел, как не доверял мне. Почуял я его страх и веру в то, что пришлый толстяк прав, — в то, что всех чародеев надо камнями побить. Так что я кружку на стол поставил и дал деру.

— Ну а все, само собой, бросились за тобой.

Род решил, что в данном случае сработал стадный инстинкт.

Фларан поежился:

— Так все и вышло. Еще часа на прошло, как все это случилось. Я вилял из стороны в сторону, прятался, выскакивал, бежал. Но под конец они выследили меня, и прятаться уже стало негде. Тогда я выбежал на дорогу, но уже успел так вымотаться, что еще чуток — и пришлось бы с ними драться. Хвала Небесам, что вы мне на пути попались, а не то осталось бы от меня мокрое место!

Саймон протянул руку и похлопал Фларана по плечу:

— Не бойся, дружище. Все пройдет, как и раньше бывало. Люди то и дело охотятся на ведьм, а потом забывают про это. И теперь забудут.

Фларан вымученно улыбнулся, но, похоже, Саймон его не убедил.

Не убедил он и Рода: ситуация представлялась ему слишком нарочитой. В ней проглядывало заранее спланированное, хорошо организованное подстегивание эмоций. Лишь одна-единственная группа была настолько хорошо организована, что могла этим заняться. Но зачем Альфару понадобилось культивировать антиэсперские настроения?

Ответ был подобен удару грома. «Охоту на ведьм» Альфар затеял для того, чтобы убрать конкурентов. В конце концов единственной силой в княжестве, способной противостоять ему, были ведьмы и чародеи, не пожелавшие встать на его сторону. Будучи в течение достаточно долгого времени предоставленными самим себе, они могли бы объединиться для самообороны — вот как, скажем, сейчас Саймон и Фларан. А если бы они собрали довольно многочисленный отряд, то появился бы повод для серьезного беспокойства. Ну а какой был самый лучший способ уничтожить этих независимых конкурентов? Естественно, старая, испытанная веками «охота на ведьм».

При таком взгляде на развитие событий картина обретала ясный смысл — тем более что эсперы, противостоящие Альфару, более кого бы то ни было, пожалуй, сопротивлялись бы его гипнотической тирании.

— Скажите-ка… А вы не чувствовали что-нибудь такое… Ну, не пытался ли кто-то из людей Альфара завладеть вашим разумом?

Саймон и Фларан испуганно переглянулись. Саймон кивнул:

— Было дело. Это… — он поежился, — едва заметно было, друг Оуэн. Но не слишком приятно.

— Я-то еле-еле почувствовал, — добавил Фларан. — И то у меня чуть желудок наизнанку не вывернуло. И страшно так стало, будто сейчас на куски меня разорвет. Словно кто-то пальцами у меня в мозгу ковырялся… — Он испуганно умолк.

— Постарайся не вспоминать об этом, — посоветовал Род, проклиная свою несдержанность. — Простите, что спросил.

Насколько понял Род, эти двое были ребята мягкохарактерные. А что, если бы люди Альфара попытались справиться с чародеем более свирепого нрава? Ну или просто с любителем подраться? Такой бы взбеленился и отправился бы на поиски Альфара.

И Род не стал бы его винить. Стоило ему задуматься о том, что кто-то копается в его мыслях — и он сразу почувствовал прилив ярости. Это чувство напугало Рода, он постарался унять его, отвлечься… но воображение нарисовало ему Гвен и детей и то, как какой-нибудь наглый молодой чародей пытается покопаться в разуме у них! Ярость вспыхнула столь неожиданно, что Род оказался беззащитен перед ней. Его затрясло как в лихорадке, а злость искала цель — любую цель, она пыталась Целиком завладеть Родом, сделать его своим орудием. Он сдерживался изо всех сил, пытаясь удержать гнев внутри себя, не Дать ему обрушиться ни на кого.

Но оба чародея не спускали с него глаз.

— Друг мой, — вытаращив глаза, спросил Саймон, — тебе нехорошо?

Такой простой вопрос, заданный с самыми добрыми намерениями! Но он пробил брешь в ментальной обороне Рода.

Он спрыгнул с повозки и, размашисто прошагав по дороге, свернул на поле и припустил бегом. «Не трогай их, — твердил он себе, — делай что хочешь, но их не трогай!». Ему нужно было каким-то образом разрядиться, а бег был не самым плохим средством для этого.

Вскоре он увидел впереди большой валун, вокруг которого валялись камни поменьше. Род остановился, поднял один из них — с фут в поперечнике — и поднял над головой, свирепо зарычав. Пару мгновений он стоял, вперив взгляд в валун, а потом запустил в него камень и прокричал: