Таганай - Николай Феофанов

«Надо идти!» – выдавил, наконец, мозг. И Колямбо небольшими неверными шагами двинулся… вверх, к следующим Братьям. Он шел, ничего не соображая, потому что не мог соображать. Со стороны он напоминал зомби, теряющего силу и готового вот-вот грохнуться в снег и больше не подняться. Иногда Колямбо останавливался, чувствуя позывы к тошноте, и чуть нагибался вперед. Розовая пелена заслоняла все перед его взором. Он недолго дышал широко открытым ртом, а потом снова начинал свой медленный ход. Картинка звериной морды со стороны глаз этой же морды часто мелькала в пустом пространстве его мозга. И все вокруг пахло слюнями из пасти зверя. Тошнота только прибавлялась и прибавлялась. Казалось, еще одно такое явление морды в мозг с еще более мощным ощущением слюней, и его точно вывернет наизнанку.

Лес вокруг становился гуще и плотнее. Временами Колямбо протискивался сквозь свисающие до земли снежные лапы колючих елей. Три брата уже давным-давно остались позади. Правда, Колямбо этого не понимал, он шел вперед, ну, или почти вперед. По его лицу хлестали тонкие ветки голых кустарников, а ноги, попадая на замаскированные под розовым снегом камни средней величины, соскальзывали в сторону, рискуя подвернуться в любой момент.

Когда Колямбо в очередной раз остановился, испытывая серьезный тошнотворный позыв, его взгляд упал на группу из трех елей, примерно одного роста и размера. Они росли чуть правее, в десяти метрах. Колямбо, не шевелясь, смотрел на них секунд двадцать, и тут его мозг выдал более-менее внятную мысль за последние два часа ходьбы: «Я видел их раньше. Вот так же эти елки стояли рядо, я смотрел на них с этой же стороны. Точно. Я уже стоял прямо перед ними. Вон, кем-то небрежно спиленный пенек. На нем, так же – шляпкой от гриба, лежал снег».

На Колямбо нахлынула волна «дежа вю». Но если раньше от приступов ему становилось дурно, то теперь неожиданно немного полегчало. И Колямбо, как это всегда делает любой, кого мучают «дежа вю», перевел свой взгляд в сторону от предмета, вызвавшего приступ, чтобы смена картинки помогла свести приступ на нет. Но, как и всегда, переводя взгляд в другое место, ты понимаешь, что и тогда сделал то же самое. От чего приступ делается еще отчетливей, становится еще хуже. Сейчас приступ тоже стал отчетливей, но Колямбо стало лучше. Видимо, сработала поговорка – «клин вышибают клином!».

Он часто заморгал глазами, будто только что очнулся. Взгляд прояснился, тошнота отступила, вот только головная боль по-прежнему осталась. Про запах слюней он тут же забыл. Мир окрасился в нормальные цвета, розовая пелена растворилась.

Когда «дежа вю» окончательно испарилось, он поднял руки к лицу и помассировал зачесавшиеся виски. Колямбо смотрел на лес вокруг себя, силясь понять, где он и как сюда попал. Его пробрала дрожь от холода, он ощутил, что невероятно замерз, особенно ноги, они были почти ледяными.

Колямбо все стоял и осматривался. Ничего не было ясно, и от этого в глубине души зашевелился страх. Страх того, что он потерялся. Ведь если раньше, почти в любой момент своих одиноких шатаний по лесу, он хотя бы примерно понимал, где находится и куда идти дальше, то сейчас он не знал ни того, ни другого. Он не помнил, как сюда попал. Вот, что главное. А еще холод, холод сковывал организм. Холод и страх, не лучшее сочетание для любого.

Колямбо был уже почти на грани легкой паники, когда приметил свои же следы, оставленные на снегу. Все моментально сложилось. «Следы! Надо идти по своим следам. А лучше бежать, так я разогреюсь». Других мыслей было и не нужно. Колямбо в ту же секунду припустил обратно, следуя четкой недавно проторенной им дорожкой.

Он спотыкался об замаскированные камни, чуть ли не проползал под елями, только бы не уйти от своих следов и все бежал и бежал. Колямбо вспомнил, что, вот так, как сумасшедший, он уже бегал сегодня. В его слабо работающей памяти всплыло, что бег был недавно. Да, он бежал тогда вверх по холму к Трем братьям в порыве найти своих друзей.

Его мышцы разогрелись, кровь активно перемещалась по всему телу. Колямбо ощутимо согрелся, это плюс, но у него очень сильно барабанило в висках, боль все возрастала, это был минус.

Он припомнил, как выбежал к первому из Трех братьев и бросил взгляд на место, где в последний раз видел остаток своей группы. Он даже вспомнил, что там никого на этот раз не оказалось. Потом… Колямбо напрягся, что же было потом? Потом, потом, потом? Потом был… секс??? Нет. Секса не было, были только мысли о сексе. Или их тоже не было? Дальше все было как-то не связно. Он вроде стоял, держась за скалу. А вот еще! Его тошнило. Потом было… Он понимал, что разгадка того, как он оказался в этой глуши, лежит как раз в том, вытянет ли он что-нибудь еще из своей памяти.

Следы вели через кусты, огибали большие камни, торчащие на поверхности, снова ныряли под лапы обильно растущих в этих местах елок, иногда вдруг становились слабыми и нечеткими, но все же вели и вели его куда-то.

Что же было после? Что было после того, как он увидел, что около последнего Брата никого из его группы нет. Воспоминания заслонял какой-то розовый туман, что-то непонятное. Сквозь туман неожиданно вылетали изображения незнакомых мест. Но было что-то еще, что-то мерзкое, что-то вонючее. Он напрягся, чтобы вспомнить. Воспоминание медленно, как будто его силой тащили из заветного ларчика, стало показываться на поверхности. Но пока ничего понятно. Неясно, что это. Тяните же его, тяните! Что-то ведь уже вылезает. Вот, что-то, какая-то…

Колямбо встал как вкопанный. Клещи мозга разжались и резко отпустили поддававшееся так нехотя воспоминание, оно пулей, махнув своим шлейфом, улизнуло обратно в ларчик и, кажется, пропало в нем навсегда. Но Колямбо было не до того. Его глаза удивленно уставились под ноги. Рядом со следами от бахилов, его следами, на снегу четко выделялись два свежих отпечатка босой человеческой ноги.

Не сводя глаз со снега, Колямбо прислушался к окружавшей его обстановке. Ничего. Ничего подозрительного уши не определили. Он одним рывком обернулся назад, одновременно отходя в сторону от удара вероятного субъекта, стоящего за спиной. Никого. Он еще пару раз обернулся вокруг своей оси, ища глазами объект в радиусе оперативной опасности. Никого. Именно в эту секунду Колямбо никто не угрожал, хозяина новых следов рядом не было.

У Колямбо