Продавец троллей - Бент Якобсен

При виде жалкой гибели этих удивительных деревьев меня охватило горькое чувство и я невольно вспомнил то давнее время, когда увидел их впервые. В то время ивы были в точности такими, как их описал мой прапрадед Арсен Састрафен. Они быстро вырастают, достигая положенной высоты, и затем уже не меняются. О том, что случилось с ними сейчас, можно было только догадываться, но, как бы я ни гневался и ни огорчался, я понимал, что даже если узнать, какие именно злые силы привели к такой беде, от этого не будет никакого толку. Сейчас надо было спасать то, что еще можно спасти!

Того, что я увидел, было довольно. Нигде не сохранилось ни одного зеленого листочка, так что оставалось очень мало надежды спасти деревья. Поэтому мы сразу направились в подземные пещеры искать там троллей. Протиснувшись в первую попавшуюся щель в отвесной скале, мы очутились в подземелье, и я зажег свой фонарь. Чтобы не пугать троллей, я захватил с собой свечи, которые горели голубым пламенем. Наверное, вы замечали, что тролли очень любят все вещи голубого цвета, в особенности же голубой свет. Вероятно, по причине того, что большой кристалл начинает сиять голубым огнем, когда на него попадает лунный свет.

Гудвин и Бомстаф над этим раньше не задумывались, но Анри сразу же вспомнил:

— Ну конечно же! Наверное, поэтому Боффин так любит голубого слоника!

— Какого еще голубого слона? — переспросил Кастанак. Он уже совсем забыл про шифонового слоника и очень заволновался. — Не помню никакого слона! А ведь такое животное нельзя не заметить в своем доме! Где он может быть?

— В банке варенья, — хором ответили Анри и попугай.

На лице Кастанака отразилось полное недоумение, но когда Анри объяснил ему, в чем дело, он успокоился.

— Ах вот что! — сказал он. — А я уже совсем забыл про шифоновую игрушку. Как-то я перестал замечать разные мелочи, хотя иногда они могут оказаться очень важными. Но позвольте мне продолжить!

Освещая себе дорогу голубым фонариком, мы двинулись в глубину горы, где были норы троллей.

Сначала нам пришлось проползать сквозь узкие щели и трещины. Часто они сужались так сильно, что, казалось, в них ни за что нельзя будет пролезть, но мы кое-как протискивались, и постепенно проходы сделались шире, а потолок выше. Наконец, продравшись сквозь особенно узкую щель, мы очутились в туннеле со сравнительно ровным полом и достаточно высоким потолком для того, чтобы можно было выпрямиться. Мы нашли один из ходов, которые вели к пещерам троллей в центре горы.

Я направлял луч фонарика перед собой, но в его слабом свете нам видно было лишь на несколько шагов вперед. По сторонам были голые стены и больше ничего, не слышно было ни единого звука. Я вовсе не ожидал, что тролли выйдут нам навстречу стройными рядами, но все же мне показалось странным, что, забравшись так далеко в глубь горы, мы ни разу не наткнулись на их след. В обычных условиях тролли очень чутко следят за приближением непрошеных гостей.

— По моим наблюдениям, тролли теперь редко выходят так далеко от своих нор, — сказал мне Альберт, вероятно догадавшись о том, что мне кажется странным, забравшись так далеко, ни разу не встретить на пути никаких признаков жизни. — За нынешний год я ни разу не встретил ни одного тролля под открытым небом, — продолжал Альберт. — Они совсем ушли в норы и не показываются на поверхности.

У меня была более страшная мысль, но я не стал спрашивать, когда Альберт в последний раз встречал хоть одного тролля.

Мы продолжали идти подземным коридором как можно быстрее. Вскоре он сделал резкий поворот, одновременно начав круто спускаться под уклон уступами, как будто там были грубо высеченные ступени, которые вели в глубь горы. Затем вдруг этот ход повернул в противоположную сторону, но спуск по-прежнему продолжался. Дальше путь шел такими же изгибами, так что скоро уже стало трудно сказать, в каком направлении мы движемся. Мы старались следить за стенами по обе стороны коридора. Из записей прапрадедушки я знал, что скоро мы подойдем к небольшим отверстиям, ведущим в другие ходы. Для троллей такие маленькие щели очень удобны — они могут прошмыгнуть в них очень легко, зато человек или зверь может протиснуться в них только с большим трудом, так что если за троллями кто-нибудь гонится, то они всегда могут убежать от преследователя, быстро сворачивая из одного прохода в другой. Мы знали, что отверстия, ведущие в другие проходы, как правило, хорошо спрятаны и не сразу заметны, поэтому мы шли все медленнее и медленнее, чтобы не пройти нечаянно мимо. Я все ниже и ниже наклонялся к полу, чтобы посветить на стены, но думаю, что я все равно не заметил бы отверстия, если бы мне в глаза вдруг не блеснуло отражение голубого света, вспыхнувшее в паре огромных глаз, которые смотрели на меня из бокового лаза. Отражение мелькнуло и через секунду пропало, но я, к своему облегчению, уже понял, что в горе еще остались живые тролли!

На четвереньках мы заползли через найденную щель в следующий ход и продолжили наше странствие. Этот ход тоже все время сворачивал то в одну, то в другую сторону, неуклонно спускаясь вниз. Через некоторое время мы снова начали искать отверстие в холодных стенах. И опять, сколько ни щупали, нашли его только благодаря отблеску света в паре глаз, которые с любопытством следили за нами. Этот туннель еще круче спускался вниз, но, миновав очередной поворот, мы наконец вышли в одну из пещер. С потолка свисали длинные сталактиты и слышался равномерный звук медленно падающих капель, который эхо далеко разносило вокруг.

С другой стороны пещеры мы нашли еще один туннель, по которому двинулись дальше, все больше и больше углубляясь в недра горы. Под Блоксбергом находится несчетное количество пещер, и я не могу с уверенностью сказать, сколько же мы миновали во время этого похода. Троллей мы больше не встречали, и я был очень обеспокоен тем, что они нас не дразнят.

В конце концов мы попали в такой низкий коридор, что ходить в нем во весь рост могли бы только тролли. Пройдя, нагнувшись, некоторое расстояние, мы увидели, что стены вокруг раздвинулись, и мы остановились. Как далекая-далекая музыка доносился до нас стеклянный перезвон капели, по которому мы поняли, что вышли в очень большую сталактитовую пещеру. Во тьме ее широкого пространства этот звук напоминал звон жемчужин по стеклу. Капли в таких пещерах вызывают совершенно особенный звук, и ты словно бы слышишь музыку изначальных, первобытных времен. Но в тот день нам было не до того, чтобы наслаждаться пещерной музыкой.

Я погасил фонарь, и мы замерли на месте, выжидая, пока глаза привыкнут к слабому освещению подземелья. Постепенно мы начали различать широкое пространство пещеры, освещенное очень слабеньким голубым мерцанием, исходившим от многочисленных сталактитов. Вероятно, сияние черного кристалла, которое на протяжении тысячелетий озаряло эти камни, зажгло в них этот неугасимый голубой отсвет. Мы вступили в большую пещеру троллей.