Цезарь Каскабель - Жюль Верн

После таких ясных ответов Ортика и Киршева девушка, по свойственной ей сдержанности, не решилась настаивать на дальнейших расспросах. Тем не менее у нее осталось какое-то предубеждение и инстинктивное недоверие к обоим русским матросам.

За эти сутки олени отлично отдохнули. Передние ноги у них были спутаны, но это не помешало им бродить вокруг лагеря и выкапывать мох из-под снега.

23 марта маленький караван пустился в дальнейший путь в восемь часов утра. Погода была ясная и сухая, при северо-восточном ветре. Впереди расстилалась белоснежная степь. Снег был еще достаточно упруг, и повозка катилась свободно. Олени были запряжены по четыре, в пять рядов, и шли под наблюдением Гвоздика, с одной стороны, и Ортика, с другой.

Шесть дней прошли так, причем не произошло никакой особенной встречи. В большинстве случаев все мужчины шли пешком до вечерней остановки. Иногда к ним присоединялись Корнелия, Наполеона и Кайета, когда все домашние хлопоты были закончены.

Утром «Красотка» проходила около десяти километров, да почти столько же после обеда — так что, в общем, она делала около двадцати километров в день.

29 марта, перейдя по льду через небольшую реку Оленек, Сергей Васильевич и его спутники прибыли в местечко Максимово, находящееся в ста семидесяти километрах к юго-западу от залива Лены.

В этом затерянном в глуши северной степи местечке Сергею Васильевичу нечего было опасаться, поэтому решили остановиться здесь на сутки и отдохнуть. Здесь не было ни исправника, ни казаков.

Это было якутское поселение, и семью Каскабель встретили самым радушным образом.

Местность здесь гориста и покрыта лесом на востоке и на юге, но на севере она представляет собой широкие равнины, на которых там и сям разбросаны купы деревьев. Лето, несмотря на короткий период, довольно жаркое, поэтому на здешних равнинах обычно бывают прекрасные сенокосы.

Страну эту населяют якуты, в количестве ста тысяч человек. Все они очень гостеприимны и добродушны.

Во время переезда от устья Лены до посада иногда встречались сибирские кочевники. Это были крепкие, сильные люди, среднего роста, плосколицые, черноглазые, с густыми волосами, но безбородые. Тот же тип был и у жителей Максимова; это умный, трудолюбивый и мирный народ, но в обиду себя он не дает.

Кочевник-якут всегда верхом на лошади, всегда вооружен и владеет иногда очень большими стадами, которые пасутся в степи. А оседлый, живущий в деревнях и посадах, занимается почти исключительно рыбной ловлей в многочисленных и обильных рыбою притоках Лены.

К сожалению, это симпатичное племя слишком злоупотребляет табаком и — что еще хуже — водкой, которой в изобилии снабжают его промышленники и царское правительство.

— Впрочем, им можно это простить, — заметил Жан. — В течение трех месяцев им приходится пить лишь воду и есть чуть ли не древесную кору.

— Быть может, вы хотели сказать: хлебную корку? — обратился к Жану Гвоздик.

— Нет, именно древесную кору. После таких лишений немудрено запить и закурить, — засмеялся Жан.

Кочевые якуты живут в юртах; это нечто вроде конической палатки из белого войлока. Оседлые — в деревянных избах, которые бывают, смотря по средствам хозяина, больше или меньше. Избы свои якуты содержат очень опрятно и делают у них высокие, крутые крыши, для того чтобы снег скорее стаивал весной.

Путешественников приняли очень радушно. Старшины оспаривали друг у друга честь принять у себя и угостить прибывших. Но Корнелия, поблагодарив за радушие, отказалась брать что-нибудь безвозмездно и прежде всего позаботилась о том, чтобы запастись керосином.

Впрочем, здесь, как и везде, «Красотка» произвела громадный эффект. Якуты ни разу не видели подобного экипажа. Все по очереди, и малые и большие, приходили полюбоваться на диковинную повозку. Бояться за целость вещей не приходилось, так как якуты отличаются удивительной честностью. Воровства здесь не бывает, потому что, если с кем и случится грех польститься на чужую собственность, так его тут же на месте преступления высекут розгами, а затем виновнику уже никогда не восстановить себе имени «честного человека».

3 апреля путешественники прибыли к берегам Одена, небольшой речки, впадающей в Анабар.

До сих пор погода была хорошая, но теперь начались сильные дожди и таяние снега. Ехать было довольно тяжело: то колеса вязли в грязи, то лужи были так глубоки и велики, что «Красотка» не раз рисковала опрокинуться. В этих широтах наступала весна, и ртуть в градуснике держалась на два, на три градуса выше нуля.

При этом трудном переезде русские матросы оказали повозке большую помощь.

8 апреля «Красотка» остановилась на правом берегу реки Анабар, в ста шестидесяти километрах от посада Максимова.

Хотя в низовьях реки лед уже тронулся, но в этом месте переезд был еще возможен. Опоздай они на неделю, и пришлось бы искать брода, который в это время трудно найти, или же надо было бы ожидать окончания весеннего разлива.

Степь уже начала покрываться зеленеющей травой, и почки на кустах наливались. Через три недели должны были показаться первые листочки и в обледеневших за зиму деревьях вновь появиться жизнь.

Разбросанные там и сям березки и лиственницы стали уже расправлять свои ветви, и вся северная природа мало-помалу оживала под первыми теплыми лучами солнца.

Чем дальше от морского берега, тем населеннее становятся места в Сибири. Иногда встречался по дороге сборщик податей, переезжавший из деревни в деревню. Перекинувшись двумя-тремя словами, угостив его стаканчиком водки, путешественники ехали дальше, обменявшись добрыми пожеланиями.

Один раз «Красотка» встретила партию арестантов. Несчастных гнали на солеварни в восточную Сибирь. Нельзя сказать, чтобы конвойные казаки обходились с ними хорошо. Само собой разумеется, начальник эскорта не обратил никакого внимания на Сергея Васильевича, но наблюдательная Кайета заметила, что оба русских матроса старались держаться подальше, как бы боясь привлечь на себя внимание казаков.

19 апреля, пройдя триста километров, «Красотка» остановилась на правом берегу Катанги, которая впадает в залив того же имени. Моста здесь не было, лед уже растаял, и только кое-где плавающие льдины напоминали о том, что еще недавно река была скована прочным льдом. Пришлось искать брод. При помощи Ортика отыскали его в полукилометре выше по течению реки. Но брод был довольно глубокий, и перешли на ту сторону с большим трудом.

Еще сто километров пути, и путешественники расположились лагерем у озера Еж.

Какой контраст представляло это местечко с только что пройденной степью! Точно оазис среди песков Сахары. Зеркальное озеро все заключено было в рамку вечнозеленых сосен, елей и шиповника в цвету. В зелени порхала дичь, и Ваграм со своим другом Маренго то носились, как угорелые, то замирали на месте, делая стойку. На поверхности озера плавали гуси, утки, а в воздухе слышались крики журавлей и аистов. Вообще это был чудный уголок.