Решала - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как я понял, окончанием этой истории были довольны оба. Сыграли пышную свадьбу, и Раиса на правах законной супруги перебралась в дом к мужу. Медиком стать она не передумала и продолжала получать опыт, желая стать медсестрой общего профиля, чтобы помогать мужу в работе.
Доктору на свадьбу я подарил карманные часы с точной секундной стрелкой и старый, явно раритетный фонендоскоп в виде деревянной трубки. Правда, ошибся, оказалось, это был стетоскоп для акушерства, но доктор всё равно остался доволен. А Раисе я подарил скалку, что вызвало смех всех присутствующих на свадьбе женщин.
Что касается школы, то, не желая в которой раз тянуть эту лямку, я решил прослыть вундеркиндом. Когда шли экзамены за второй класс, я сдал не только их, но и экзамены за третий. И всё получилось, так что меня перевели в четвёртый класс. Вот только в третьем классе все были приняты в пионеры, а меня не взяли: мол, мал ещё, октябрёнком походи. Всё, я обиделся. Будут звать – не пойду. А принципиально.
Вот как-то так и наступило двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года. Электричества в селе как нет, так и не было, генератор на конезаводе имелся, но часто ломался, да и маломощный он, только для своего хозяйства. Но было радио и громкоговоритель на столбе, так что включали новости или музыку послушать. А тут ближе к обеду специально включили, и мы заслушали сообщение Молотова.
Расходились если не ошарашенные, то близко. В семье у нас был порядок, в хозяйстве тоже. Я поливами занимался, всё уже посажено и проросло, деревья цвет сбросили, солидные плоды висели на ветвях. Запасы с зимы ещё оставались. Однако с войной наступило тревожное время. Раиса боялась за своего доктора, ну а матушка беспокоилась о старшем сыне и муже.
Отца призвали на третий день, двадцать пятого, причём мобилизовали с машиной. Только через две недели пришло письмо о том, что он служит в отдельном автобате Южного фронта. Вообще, батя в Гражданскую воевал не на стороне красных, но соскочить успел. Обошлось без последствий, но он был вынужден уехать из родной станицы, и здесь вот осел. Призвали его как простого красноармейца: присяга и всё такое.
А вот наш Айболит надел форму командира, став военфельдшером – по два кубаря в петлицах. Вообще, он надеялся, что его оставят, но медиков в районе сократили: вместо трёх, что были, остался один, самый старый, а остальных призвали, включая Айболита. Так что станица лишилась своего доктора, теперь придётся ездить в соседнюю, где проживал и работал оставшийся старый фельдшер.
Как и батю, Айболита собрали, выдали вещмешок с вещами и припасами, и он убыл вместе с другими призывниками. В станице оставалось всё меньше и меньше мужчин, и основная работа ложилась на плечи женщин. Конезавод также серьёзно ограбили, всего сотню голов удалось отстоять на развод, а остальных мобилизовали.
От Айболита письмо пришло также через две недели. Его надежды поработать в госпитале, глубоко в тылу, не увенчались успехом: он попал в медсанбат одной из стрелковых дивизий Южного фронта. Ему в ответ отправили письмо с новостью: Раиса забеременела. Плохо себя чувствовать стала, бабки проверили, а после и к фельдшеру свозили, тот и подтвердил.
Впрочем, Раиса – девушка серьёзная. Она продолжала, обложившись книгами, готовиться к поступлению в медицинское училище. Жила она по-прежнему в двух комнатах, выданных Айболиту, как ценному специалисту, от колхоза. А что, сама себе хозяйка. Вот только огорода нет, впрочем, она ходила к нам, помогала.
В августе забрали и председателя. И неожиданно (для нас так уж точно) на его место назначили нашу матушку. А что, большая часть мужчин ушла на фронт, а она по своему авторитету и как бригадир полевой бригады вполне тянула на эту должность. Так что в верхах её утвердили, и она, закатав рукава, приступила к работе.
Работа нашлась для всех. Наступила уборочная, и работали даже такие мальки, как я. Ныли, но работали. Урожай мы сняли вовремя, хорошо, что у нас поля небольшие, в основном холмы с пастбищами, так что справились быстро. Часть женщин отправили на помощь соседям, те что-то за это обещали.
Наш огород и хозяйство с живностью были, по сути, на мне да Раисе с Настей. Наконец, мы сняли урожай и с огорода, урожай щедрый. Нас даже не особо и ограбили: дали план, мы сдали с личных хозяйств государству, хватит и на посевную следующей весной, и на зиму. Впритык, но хватит.
Вот теперь можно было поработать в немецком тылу, прибрать к рукам, что глаз радует и что нужно. Раньше не мог, хозяйство не отпускало, я не мог подвести семью. А сейчас за живностью и Раиса с Настей присмотреть смогут.
Поэтому двадцатого августа, утром, когда мы уже позавтракали, я подошёл к матушке. Она была во дворе, собиралась идти на работу, служебная коляска уже подъехала. Сейчас весь наш транспорт составляли повозки, так как все машины и трактора забрали.
Подойдя к матушке, я сказал:
– Мам, поговорить надо.
– Говори.
– Помнишь, я в прошлом году на Чёрном море жил? Хочу повторить, вернусь через месяц, может полтора. Хозяйство в порядке, девчата справятся. А я рыбы заготовлю, сама знаешь, какая она морская вкусная, всю зиму ели и нахваливали. Да и фрукты нужны, витамины для Раисы. Запасы сделаю и привезу.
Она заинтересовалась и тут же развила идею: решила организовать бригаду и направить её к морю, чтобы на всё село припасы заготовить. Причём к морю Азовскому: оно ближе, а рыбы там не меньше.
Да уж, любая инициатива имеет инициатора. Впрочем, идея стоящая, вот только меня хотели привлечь как главного инструктора, скажем так. А у меня совсем другие планы, и эта идея – лишь для отвода глаз. Пришлось поуговаривать. Я обещал выдать сети для бригады, которая будет работать на Азове, при условии что сам я отправлюсь на Чёрное. Взятка сработала, и меня отпустили.
Матушка покатила к заводу, собирать людей. Тут в одно лицо не решить: нужно бригаду собрать, старшего назначить, транспорт выделить, ведь до Азова по прямой сто тридцать километров. После обеда я отдал тюк сетей. Кстати, нашли
