На восьми фронтах - Павел Трояновский

Улица Шопена. Большое серое здание. Оказывается, это вещевой склад гестапо. Входим в массивный коридор, и в первой же комнате замирает сердце. На стеллажах и на полу лежат детские игрушки. Вот тряпочный мишка с оторванной ногой... Красные и зеленые кубики... Куклы, соски и погремушки... А из головы не выходит обжигающий вопрос: а где же сами дети, что с ними?..

Нет, вон отсюда...

Но в другой комнате картина не менее страшная: тут сложены женские волосы... Наш шофер Семен Мухин глухо роняет:

- Не могу больше, лучше подожду вас на улице...

Замок Любельский - краса и гордость Люблина. Да и только ли Люблина! Нацисты же превратили его в застенок. А перед бегством расстреляли всех содержавшихся здесь заключенных. Убитые лежат теперь на камнях, а между ними мечутся плачущие женщины и дети. Ищут родных, знакомых...

Узнаем, что неподалеку расположен фашистский лагерь смерти Майданек. Не побывать в нем нельзя. Но нельзя и оставить редакцию без материалов о взятии Люблина, об успешном наступлении Красной Армии. К тому же нам сообщают, что в Майданек уже прибыл со специальным заданием редакции Константин Симонов. Поэтому решаем ехать в штаб фронта, на узел связи.

* * *

Вечером приехали во Влодаву - небольшой польский городок, избранный на время местом пребывания штаба фронта. И только сели писать корреспонденции, как прибежал посыльный. Доложил, что нас приглашает к себе командующий Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский.

Не идем, буквально летим. Ведь в такие горячие дни выпавшая возможность поговорить с командующим фронтом - большое журналистское счастье!

- Мне доложили, что вы только что приехали из Люблина,- сказал маршал, пожав нам руки.- Москва очень интересуется состоянием этого города. Но, к сожалению, из нас никто не успел там побывать. Более или менее полной информации тоже пока нет. Может, ответите на вопросы генерала Антонова? Он сейчас как раз у прямого провода.

Член Военного совета генерал К. Ф. Телегин добавил:

- Но нужна только правда. Никаких догадок и домыслов. Запомните, генерал Антонов свой разговор с вами будет докладывать правительству.

У Василия Семеновича Гроссмана лицо сразу же сделалось какое-то скучное. И я его понял. Да, мы были в Люблине. Но к докладу правительству не готовы.

И все-таки пришлось подойти к аппарату. И после того как К. К. Рокоссовский нас представил, Москва отстукала первый вопрос:

- Водопровод в Люблине работает?

Я посмотрел на Гроссмана. Он - на меня.

- Вы же пили у того поляка,- напомнил я ему,- Вода как, была из водопровода?

- А вы сами умывались из водопроводного крапа,- отпарировал Гроссман.

А ведь и в самом деле!

Дали положительный ответ.

- Электричество есть?

- Есть.

Вот это-то мы знали точно.

- Мосты целы?

- Один проезжали. Цел. О других ничего не знаем.

- На каких улицах были? Каковы размеры разрушений? Много ли целых домов? Сколько, по-вашему, осталось в городе жителей? Видели ли уцелевшие дома правительственного типа, где и на каких улицах? Состояние мостовых, тротуаров? Не интересовались ли городской телефонной связью? Как замок Любельский?

И еще вопросы, вопросы. Мы, отвечая, даже вспотели. Вместе с нами переживал и маршал.

Наконец генерал Антонов поблагодарил нас за информацию и дополнительно отстукал: "Правда, не очень богатую, к сожалению. Но думаю, что и она пригодится".

После этого Рокоссовский поинтересовался:

- А какой дорогой вы ехали из Люблина?

Я показал на карте ниточку шоссе.

- Что?.. По этому шоссе?! Но оно же в руках у немцев! - воскликнул К. К. Рокоссовский и внимательно посмотрел на меня. Чувствовалось, что он сомневается в моей правдивости.

- Мы не знаем, в чьих руках это шоссе,- вроде бы даже начал сердиться В. С. Гроссман,- но мы ехали именно по нему. Просто, видимо, ваши данные уже устарели, товарищ командующий...

В это время в дверях показался генерал А. М. Пронин - член Военного совета 8-й гвардейской армии. Маршал спросил его:

- Вы из Люблина? Какой дорогой ехали?

Пронин тоже указал на шоссе, по которому приехали и мы.

Рокоссовский смутился. Затем сказал виновато:

- Извините, товарищи. Мои данные и в самом деле, видимо, устарели. Во искупление недоразумения прошу отужинать с нами.

Я ответил сразу за нас обоих:

- Спасибо, товарищ маршал. Но мы торопимся передать наши корреспонденции в Москву. Вы ж и сами понимаете, как это сейчас важно.

К. К. Рокоссовский не стал настаивать, и мы ушли заниматься своими делами.

А вскоре узнали, что Крайова Рада Народова и только что сформированный ею Польский комитет национального освобождения переехали в Люблин.

Через Военный совет фронта получили приглашение на встречу с Председателем Крайовой Рады Народовой Болеславом Берутом. Поехали в Люблин втроем - Иван Ануфриев, Александр Капустянский и я.

Много ли дней прошло с момента освобождения Люблина, а вот поди ж ты город ожил, почистился, повеселел. На улицах шумно, особенно много ребятишек. Вновь стоят на перекрестках и площадях газетные киоски, и около них очереди в городе начали выходить газеты. Важно расхаживают по тротуарам монашки. Мелькают конфедератки польских солдат, фуражки офицеров.

Наш разговор с Болеславом Берутом и начался с того, что он пригласил нас к окну и, показывая на улицу, сказал:

- Посмотрите, как приходит в себя Польша. Сколько радостных улыбок, какой душевный подъем у всего народа!

Берут одет в темный костюм. У него высокий лоб, аккуратно подстриженные усы. За стеклами очков - внимательные глаза. И только бледность да ранние морщины напоминают о переживаниях, выпавших на его долю за долгие годы подпольной работы.

По-русски Берут говорил с большим акцентом, долго подыскивая нужные слова. Но от переводчика категорически отказался.

- Кошмар оккупации в сознании людей постепенно проходит,- сказал он.- Мы еще точно не знаем, какой ущерб нанесла она стране. Но абсолютно достоверно, что гитлеровские палачи уничтожили миллионы поляков, перебили почти всю интеллигенцию, изгнали многие семьи с их родных мест и заселили эти места немцами... Да, страшная участь ждала польский народ! И если б не Красная Армия...- Взглянул нам прямо в глаза.- Мы, поляки, никогда не забудем братской помощи Советского Союза. Никогда!

Замолчал, прошелся по кабинету. Опять остановился, продолжил:

- Сейчас мы представляем в Польше новую власть. Первую истинно народную власть, которая восстановит в стране демократические свободы, уничтоженные пилсудчиками еще задолго до войны. Проведем важнейшие социальные преобразования, в частности, осуществим широкую аграрную реформу... Эмигрантское правительство в Лондоне, своей авантюристической политикой толкающее страну к новой катастрофе, объявлено незаконным.