Казнь - Марина Дяченко

– Это невозможно…

– Это ВОЗМОЖНО. Это БУДЕТ.

Лилась в раковину вода. Журчала серая воронка, текло время, отмеряемое бьющей из крана струей, звенящая горячая клепсидра – водяные часы…

– Почему вы решили… что я сделаю это, Ирена?

– Разве я ошиблась?

Звучала вода. Покачивалась белоснежная крахмальная занавеска.

– Разве я ошиблась, Ник?!

На какое-то мгновение ей сделалось страшно до головокружения. Потому что ЕСЛИ ее отчаянный риск окажется ошибкой…

– Вам ведь ничего не грозит, – сказала она мягко. – Ян не узнает, что я симулировала…

– Это ЯН-то не узнает?!

Звучала вода.

– Вы боитесь, Ник?

– Дорога… – он смотрел в сторону. – По такой дороге… не доехать…

– Не ваша забота.

Он взял ее за запястья:

– Ребенок. Ирена, ребенок!..

Она кивнула:

– Во имя ребенка. Во имя ваших собственных мальчишек… Вы мужчина, Ник.

– Ирена…

– Вы сделаете или нет?!

Он отвел глаза:

– Нет. Извините. Не могу…

Поддерживая под обе руки, ее вели к машине. Руки Ника крупно дрожали, Семироль был бледен лицом и очень сосредоточен.

– Все будет в порядке, Ирена…

Как назло, повалил снег. Крупный и мокрый; она видела, как мается Ник. Смотрит то на Ирену, то на небо, то на Семироля:

– Ян… Ты уверен… что в такую погоду ты проедешь?..

– У меня есть другой выход? – раздраженно отозвался Семироль, и Ирена поняла, что он волнуется. Что, если понадобится, он на спине понесет Ирену до города – через заносы…

Ему действительно так дорог будущий ребенок?..

Возможно, она еще испытает угрызения совести. Потом. Когда доберется до магазина «Праздничные сюрпризы»…

Впрочем, к тому времени не о чем будет сожалеть. МОДЕЛЬ схлопнется – вместе с вампиром-адвокатом, с его чадолюбивыми помыслами, вместе с открыточно-красивыми горами, суровым правосудием, передовой гинекологией, вместе с Ником, который впервые в жизни солгал своему великодушному патрону…

Она застонала – от почти взаправдашней боли. Семироль сжал ее руку – отчаянно и крепко; а что, если благополучный упырь переживает не только за ребенка?!

Потом. Обо всем этом она подумает потом.

Снег валил и валил. Ник боялся все больше; Ирене помогли забраться в машину, и через занесенное снегом стекло она видела, как Ник, сцепив пальцы, открывает рот, обращается к Семиролю, слов не разобрать…

Он раскололся. Он предал, он покаялся; от одной этой мысли у Ирены потемнело в глазах.

– …снег… такой дороге…

Ник маялся. Не решаясь признаться в подлоге, он все-таки желал удержать Семироля – потому что погода, будто сочувствуя Нику, делала все возможное, чтобы помешать поездке…

Но слово было сказано. Решение принято, ложь произнесена, и произнесена столь убедительно, что даже змея-Семироль до сих пор не догадывается об обмане…

Потому что слишком многое для него поставлено на карту. Он слишком доверяет старому другу-рабу.

– …заткнуться. Я не первый раз за рулем и немножко знаю дорогу… Ты дал ей лекарство? Анальгетик?.. Тогда все, пожелай нам удачи…

Дверца захлопнулась. Семироль ободряюще улыбнулся Ирене, помог ей пристегнуть ремень, завел мотор, нажал на газ…

Ферма поплыла назад. Горы сдвинулись с места и тоже поплыли; ворота стояли распахнутыми. Ирена сидела, скорчившись, всем своим видом изображая крайнее страдание.

Неужели?!

Сколько времени минуло, с тех пор как он привез ее сюда, приговоренную, подавленную, в черной робе?..

Снег валил и валил. Плохо. Ой как плохо; в такую погоду даже адский водитель Семироль может счесть, что выкидыш все же лучше смерти на дне ущелья, и повернуть назад…

Вот поворот. Крайняя дозволенная точка для их с Ником прогулок. Добравшись до поворота, они всегда поворачивали назад…

Миновали поворот. Ирена судорожно вздохнула; Семироль мельком взглянул на нее, во взгляде было сочувствие.

Еще поворот. Бешено работают снегоочистители на ветровом стекле. Вездеход едва ползет…

Потом машину повело.

Ирена инстинктивно вцепилась в сидение; машина поплыла, потеряв связь с дорогой, вильнула, будто корыто, на котором катаются с горки деревенские дети…

Семироль ругнулся сквозь зубы. Ирена не расслышала ругательства.

Очень обидно. Невыносимо обидно – сорваться со скалы и разбиться, когда цель так близка.

И жалко Семироля, который, в общем-то, не ради себя рискует.

И безумно жаль ЕГО, нерожденного, плывущего в своем красном космосе и ощущающего ее страх.

Она сжала зубы, заставляя себя успокоиться. Нечего пугать ребенка раньше времени…

Машина выровнялась. Семироль, вместо того чтобы притормозить, поддал газу.

– Ян…

– Молчите, Ирена. Расслабьтесь. Все будет…

Машина вильнула. Ударилась боком о полосатый столбик дорожной разметки, выровнялась. Поворот…

Она зажмурилась. Не было сил смотреть.

Ей действительно надо расслабиться. Собраться с мыслями и решить, как быть дальше. В машине центральный замок – выскочить на дорогу неожиданно для Семироля ей не удастся. Да и бессмысленно это – выскакивать на дорогу… Разве что в городе, перед светофором… там легко нырнуть в подворотню, в подземный переход, вскочить в автобус… Хорошо бы толпа. Побольше людей; но в такую погоду, да еще вечером, вряд ли найдутся охочие до прогулок…

…Значит, остается больница. Она, разумеется, поклялась Семиролю, что ни слова, ни полслова о том, кто она такая… Семироль все уладит… иначе, Ирена, вы ведь понимаете… иначе…

Машина вильнула. Поплыла, бессмысленно вращая колесами, пытаясь сквозь снежную кашу дотянуться до тверди; Ирена зажмурилась сильнее.

Сейчас вездеход опрокинется на бок, они с Семиролем вместе полетят вниз – и там, на дне, будут долго и мучительно умирать в искореженной железной коробке…

– Спокойно, Ирена. Не бойтесь…

Он хорошо едет. Как Анджей. Даже лучше Анджея; Ирена вспомнила, как муж учил ее водить машину. «Есть вещи, которые ты зазубришь, как попугай. Есть вещи, которым ты выучишься, как обезьяна… А есть интуиция, без которой и первое, и второе бессмысленно…»

Кажется, вот на этой развилочке тюремщики передали ее в руки Семироля. На смерть, как она полагала…

Миновали развилочку.

– Скоро… Сейчас будет шоссе… Больно?

Ирена уже забыла. Забыла, что должна симулировать, что Семироль, оказывается, не забывает о ее боли даже на самой трудной, самой опасной дороге…

– Больно, – сказала она и почти не соврала.

– Скоро… На шоссе поднажмем…

Больница. Семироль передаст ее санитарам – из рук в руки… Ее положат на каталку, повезут по коридору… В операционную? Да нет, кто-то ведь должен поставить хотя бы диагноз…