Казнь - Марина Дяченко

Создатель Анджей.

Она очнулась оттого, что из-под ноги сорвался камушек и запрыгал вниз, и скоро пропал из виду, зато следом сорвался второй.

Она обернулась.

Ник стоял в двух шагах за ее спиной. Лицо его казалось белым даже в сравнении со снегом, забившимся в расщелину скалы.

– Что случилось? – спросила она недовольно.

Ник молчал. На лбу его липкой пеленой лежал пот.

Она отошла от края. Некоторое время недоверчиво смотрела Нику в глаза, потом оглянулась на собственные следы, ведущие к краю обрыва. Нахмурилась.

Она медленно соображает. Все беды оттого, что она медленно соображает; эта скала прямо-таки приглашает к самоубийству, если, конечно, человек предрасположен…

Ник плотнее сжал губы. Лицо его, цвета ноздреватого льда, казалось не вполне знакомым – будто черно-белая фотография на официальном документе…

– Вы же сказали, что ничего больше не боитесь, – сказала она негромко.

Ник молчал. Ирена сунула руки глубоко в карманы куртки:

– Значит, вы сами помышляли… Вы оставляли эту скалу СЕБЕ на крайний случай? Иначе мне не понять, почему естественный поступок человека, который не боится высоты, вызвал у вас такую…

Он крепко, если не грубо, взял ее за руку и потащил обратно.

– Ник!!

Он обернулся. Глаза его оказались рядом с ее лицом; он по-прежнему ничего не сказал, но она обмякла в его руках:

– Я не хотела… напугать вас… или обидеть.

Он поморщился. В какой-то момент казалось, что он все-таки не выдержит и заговорит…

Они брели обратно. Ник больше не тянул за собой Ирену – но и не выпускал ее руки. Мертвой хваткой.

…Придумать игру было для Анджея так же легко, как выпить чашечку кофе.

Однажды они собрались на экскурсию в далекий старинный город, огромный, многоликий и переменчивый; куплены были билеты и заказана гостиница – в день отъезда Анджей торжественно вручил Ирене конверт с глянцевой открыткой.

Она не выдержала и сразу же посмотрела – на открытке изображены были улица, играющие дети, старый дом с бородатой химерой, вход в какой-то магазинчик, по-видимому, книжный…

Анджей таинственно улыбался.

Неделя пребывания в городе Ирениной мечты оказалась короткой и длинной одновременно – короткой, потому что забивало дух от впечатлений, а длинной, потому что отваливались натруженные ноги и не хватало времени на сон… Бродя по старинным улочкам или задирая голову у подножия чудо-башен, Ирена не забывала об открытке – искала, искала среди множества незнакомых домов один маленький домик, и, вычислив наконец перекресток с бородатой химерой, ощутила себя по-настоящему счастливой, счастливее, чем в первый день каникул…

В магазинчике торговали редкими книгами. Увидев Ирену, продавец оживился – он видел ее на фотографии, на ее имя, оказывается, лежит упакованная и оплаченная покупка, вот, второй месяц дожидается…

Анджей таинственно улыбался.

В свертке был томик любовной лирики, изданный лет двести назад, причем ценны были не столько стихи, сколько сам томик: в телячьей коже, с замочком, с гравюрами, едва ли не с автографом – волшебная игрушка. Ирена даже смеяться не могла – просто стояла у прилавка, поглаживая свежеобретенный подарок, и чувствовала, как улыбается, улыбается за плечом Анджей…

Потом, много позже, волшебный томик потеряется. Будет безжалостно где-то забыт или кому-то подарен – Ирена многое забыла о тех днях, забыла потому, что не желала помнить…

И вот теперь сидела среди ночи, прижав ладонь к внезапно разболевшемуся сердцу.

Ночью. Почему все мысли приходят к ней ночью и не дают спать?!

Почему, почему она не догадалась СРАЗУ?!

«Ну, я пошел. Привет»…

Надпись на обратной стороне открытки.

А на лицевой ее стороне не было ничего особенного – просто красивый городской пейзаж. Какой-то магазин с яркой витриной. Вывеска над входом… Улица, прохожие, дети…

МАГАЗИН.

Давняя передача, увиденная в числе прочих по телевизору.

«…необычный магазин! Возможно, наиболее старомодные из нас будут шокированы… наверняка понравится детям. Минувшее воскресенье…

Она яростно потерла лицо.

«Здесь открывается дверь в новый мир – мир страшных сказок и легенд!»

«Я пошел. Привет».

«Праздничные шутки и сюрпризы…»

«Я пошел. Привет»

«Здесь открывается дверь в новый мир!..»

Она обнаружила, что стоит перед окном, методично выламывая собственные пальцы.

Идиотка. Тугодумка. Да просто дура…

Вот он, манок. Возможно, Анджей не желал ей зла – он думал, что уж МЕСЯЦА ей точно хватит. Что она успеет сообразить…

– Что же ты делаешь, Анджей?!

Собственно, а как действовал бы Петер, желая указать Ирене на возможный выход из МОДЕЛИ? Пустил бы по массовым информационным сетям какое-то невинное сообщение, «дверь в новый мир», прием старый, многократно описанный, и дающий, если верить книжкам, неплохие результаты…

Анджей – или Петер?! Или они теперь действуют заодно?

Она закрыла глаза. Так. Анджей вышел из модели… Путем своей инсценированной смерти. Встретился с Петером и благодушно сказал, что лавочку можно закрывать… Как так, сказал Петер. А ваша бывшая жена?! Ее схлопывать вместе с МОДЕЛЬЮ?!

«Ян, сделайте мне свадебный подарок… Я хочу посетить магазин «Праздничные шутки и сюрпризы». Куплю себе маску вампира, устроим маскарад…»

Неужели?!

Так просто.

Она выйдет – и все это, весь этот неправильным мир с вампирами-адвокатами – кончится?!

А триместр в институте, между прочим, уже начался…

Она засмеялась и заплакала. Одновременно.

– …Ирена, что случилось?!

Она прижимала ладони к низу живота. Сгибалась все сильнее и сильнее, втягивая воздух сквозь сжатые зубы.

– Ирена, что?!

Семироль чуть не на руках отнес ее на диван.

– Больно… – выдавила она.

– Спокойно… Спокойно, ничего страшного… Ник!!

Они отвели ее в медблок – под руки, поддерживая с двух сторон. Ирена удерживала стон.

– Ян, выйди…

За Семиролем закрылась дверь.

– Ирена, как болит? Сейчас, погодите, сей…

Он осекся. Ирена смотрела прямо и холодно, и во взгляде ее не было ни боли, ни страха:

– Ник, вы сейчас скажете ему, что я должна… что меня надо везти в клинику. Иначе… ребенка не будет.

Ник отшатнулся:

– Ирена…

– Я знаю, как меня зовут… У вас нет нужной… аппаратуры. Придумайте, чего у вас нет… Меня надо сию секунду везти в город. Дадите ему адрес клиники.

Она увидела, как у Ника начинают дрожать губы. Сперва чуть-чуть, потом сильнее; а ведь Ник-то, надо полагать, навидался и наслышался в жизни всякого…

– Это невозможно…

– Это ВОЗМОЖНО. Это БУДЕТ.