На закат от Мангазеи - Сергей Че

что он тонул в них, словно в огромных глубоких озерах, но и они пропали, как только он резким толчком вошел в нее. Ее дрожащие ресницы, ее выступивший румянец, прядь светлых волос, ее поднятые и привязанные к столбу руки, все вокруг заволокло сладкой пеленой, а он все вбивал и вбивал в нее свой затвердевший до боли кол, глубже и глубже, стараясь разодрать, сделать ей тоже больно, так больно, чтобы она визжала и молила, но видел лишь как ее приоткрытый от страсти рот изгибается в довольной улыбке, и тогда в его голове не осталось больше ничего, кроме навязчивой мысли о столбе, выдержал бы он, не упал бы, ведь он поддается, поддается с каждым ее стоном, и скоро рухнет на землю, вместе с ним, вместе с ней, рухнет с таким грохотом, что сбегутся все окрестные канасгеты.

Столб выдержал.

Она долго не отпускала Макарина, обхватив дрожащими ляжками его чресла, закрыв глаза и затаив дыхание. Потом наконец обмякла и улыбнулась.

- Наверно, это была твоя мечта, дьяк? Привязанная к столбу голая молодая девка? А?

Он что-то буркнул невнятное, нагнулся, подбирая одежду, кое-как накинул рваную хламиду на ее гладкое и еще горячее тело.

- Какой ты заботливый, - издевательски прошептала Иринья. – А мысль развязать мне руки тебе в голову не приходит?

- Нельзя, - прохрипел он. – Канасгеты вокруг. Не сбежать.

- Знаю, любовь моя, - от ее нежного воркующего голоса внутри все задрожало. – Я пошутила.

Снаружи все также бренчал и подвывал Саргут.

- Я вытащу тебя отсюда, - пообещал Макарин потому что должен был это пообещать.

- Не сомневаюсь, - улыбнулась Иринья. – Камень у тебя?

Макарин кивнул.

- Покажи.

Он достал из потайного кармана сверток с камнем, развернул.

- Поднеси его ко мне ближе, я должна рассмотреть.

Камень был таким холодным, что жег ладонь даже сквозь тряпку, будто его только что достали из ледяного погреба. Внутри него, в глубокой темноте, ярко вспыхивали зеленые сполохи от пробивающихся через окошки солнечных лучей. Иринья смотрела на него долго, внимательно, и Макарину вдруг показалось, что ее глаза побелели. Потом она нахмурилась.

- Времени у нас действительно мало. Знаешь, что это за камень?

- Нет. Ты так и не сказала.

- Я сама не знала. До вчерашнего дня. А вчера как нахлынуло на меня что-то. То ли воспоминания, то ли что другое. Не понимаю я, как. И не пытай меня по этому поводу. Думала, что папашина безделушка, любил он дарить такие. То камень какой, то браслетик с колечком…

Она замолчала, будто пытаясь что-то вспомнить.

- Это глаз, дьяк. Глаз того самого идола, что все в округе так усиленно ищут. Не знаю, то ли папаня его сам отковырял. То ли он уже был таким… отдельным. Неважно. Важно то, что его тянет к идолу. Не знаю, как. Он должен быть вместе с ним, должен быть его частью. Поэтому он тащит своего носителя все дальше и дальше. Он приснился мне еще на шубинской заимке, и я тут же побежала его доставать. Потом он заставил меня сбежать от вас и прийти на опушку леса. А сегодня он заставил тебя прийти ко мне.

- Глупость, - возразил Макарин. – Камни не могут заставлять. Ни тебя, ни меня. Я бы и без него пришел.

- Зачем?

Макарин не нашелся, что ответить. Конечно, он понимал, что без Ириньи не продвинется в своем деле. Но был ли это весь ответ на вопрос «зачем», в этом он уже не был так уверен.

- Когда тебя послал сюда этот толстый канасгет, ты мог отказаться, - сказала она. - Но ты не отказался. Неважно, можешь в это не верить. Этот камень – единственное, что может помочь нам найти отца и его проклятый идол. Поэтому он и нужен всем этим дикарям, что ярганам, что канасгетам. Может и еще кому нужен. Слухи по всему северу разлетелись. И времени чем дальше, тем меньше. Запомни, он не должен попасть в чужие руки.

- И что с этим камнем делать? Просто сидеть ждать, когда он тебя потащит дальше?

Иринья медленно покачала головой.

- Нет. Не знаю. Должен быть способ лучше.

По ее щекам вдруг потекли слезы.

- Мне страшно, дьяк. Я сама не своя, как проснулась от своего сна долгого. Может я и вправду ведьма? Может и вправду мертвая?

Он шагнул к ней, огладил по волосам, шее, смахнул с щек слезы, пробормотал дежурное «все будет хорошо» и тогда понял, что снаружи стихло бренчание лютни. Послышались торопливые шаги, кто-то забарабанил в дверь, и голос воеводы встревоженно сообщил:

- Дьяк! Вылезай тотчас! Гости прибыли.

Глава 19

На противоположном берегу горели костры.

Их было много, пара десятков, может даже больше. В наступающей темноте они казались пляшущими яркими звездами. Солнце скрылось за лесом, и красное небо бросало кровавые блики на медленно текущую реку.

- Мои союзники, - сказал князь Ассан. – Народ Водяной Россомахи. Войско у них сильное, как ты видишь.

Они стояли на пристани, князь со своей немногочисленной свитой, воевода и Макарин. Немного поодаль, на дороге к городским воротам, выстроились в ряд десяток воинов княжеской дружины, в начищенных кольчугах и панцирях. Оружие у них было разномастным, у кого копья, у кого сабли или топоры. У самой воды, свесив ноги с бревенчатого причала, сидел Саргут, сын искарского князя, и настраивал лютню.

- Твои союзники – полоумные дикари, убивающие всех без разбору, - сказал воевода.

Ассан рассмеялся.

- Это хорошо, что вы их боитесь. Они конечно далеки от культурных народов, но тем и полезны. Нет никого лучше дикаря там, где нужно устрашить образованного.

- Мы их не боимся, - презрительно возразил Кокарев. - Уже сталкивались. А вот тебе, князь, следовало бы задуматься, зачем ярганы привели к твоим стенам такое