Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро

– Да я знаешь какая классная художница! – обидчиво воскликнула Стаци. – Вы же видели автофургон? Ну, в котором ехали недоумки! Которые вас обогнали… Это я его расписала! Отлично вышло, правда ведь?

– Так это твоих рук дело – все эти безумные завитки и кружочки? – опешила Луз, едва не выпустив руль.

– Моих, – гордо кивнула Стаци. – И буквы тоже я написала. – Ее рука опять потянулась к коробке, словно известие про роспись фургона стало для нее пропуском к святая святых.

– Но эта коробочка… она слишком маленькая, – попыталась остудить ее пыл Луз. Она совсем не была уверена, что бабушка одобрила бы такой нервно-паралитический по степени яркости декор. Воистину, на грани помешательства.

– Но хотя бы дай я напишу ее имя. Каллиграфия – это моя специальность.

– Неужели ты не понимаешь намеков? – не выдержала наконец Маргарет. – Она же тебе почти в открытую говорит «нет»!

– Ничего она не говорит.

– Минуточку-минуточку. – Луз поспешила купировать назревающий скандал в самом зародыше. – Маргарет, отдай ей коробку. Пусть попробует. Но предупреждаю: никаких излишеств, ясно? В конце концов, позволь еще раз напомнить тебе, что это все ж таки не просто коробочка с побрякушками…

– Не волнуйся, все будет нормально. И тебе не придется стыдиться… – Лицо Стаци мгновенно преобразилось и стало сосредоточенным и серьезным. Не успела она взять коробку, как Серена тут же запрыгнула к ней на сиденье с полу, где она до сих пор вольготно нежилась на подушке, и принялась обнюхивать коробку в ее руках. Но Стаци ласково согнала собачонку на пол и отломила ей кусочек от своей булки, чтобы той было чем заняться.

– Я любила свою бабушку. Разве я могу сделать что-то такое, чего бы она не одобрила? – бормотала она.

– Интересно, видела ли она тату на твоей заднице? – бросила ей язвительным тоном Маргарет, не поворачивая головы.

– Спасибо, что напомнила, – беззлобно огрызнулась Стаци и вскинула подбородок. – И спасибо за то, что не назвала мое тату клеймом проститутки.

Маргарет демонстративно повернулась лицом к окну и процедила сквозь зубы, что она и слов-то таких не знает, хотя в целом определение верное.

– Но раз ты спросила, так я отвечаю. Нет, не видела, – задетая, вскипела Стаци с обидой, скрывать которую и не думала. – Бабушка умерла два года тому назад. Это тату я сделала в память о ней. Тату в форме бабочки. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о ней. Довольна, праведница научная?

Луз в зеркале перехватила взгляд Маргарет и осторожно покачала головой, призывая ту к большей сдержанности. Потом она взглянула на Стаци. Та с головой углубилась в работу, пошарив в сумке у своих ног и достав из нее нужные принадлежности, которые, по-видимому, всегда носила с собой. Маргарет повернулась назад и стала пристально наблюдать за тем, что делает Стаци. Вначале это было похоже на такой своеобразный полицейский контроль, но чем дальше продвигалась работа, тем сильнее проникалась Маргарет осознанием того, что Стаци действительно очень талантливый каллиграф. Она выписала слово Abuela с таким количеством изящных завитков, по-современному смелых, но все же выдержанных в духе истинной каллиграфии, что любо-дорого было смотреть. Казалось, что буквы ожили и летают по всей коробке, словно те бабочки, которых она тоже нарисовала со всех четырех сторон коробки. Закончив писать, она раскрасила буквы всеми цветами осени, а потом заново перевязала тесьму и по-новому расположила бумажные цветочки. Композиция получилась очень красивой и выразительной.

– Красота, – только и нашлась что сказать Луз.

– Это только начало, – заскромничала вдруг Стаци.

– Если начистоту, – услышали они удивленный голос Маргарет, – это действительно здорово. – Маргарет замолчала, отбивая пальцами дробь по обложке своего дневника, который лежал у нее на коленях. Но вот она откашлялась. – Наверное… – начала она не очень уверенно и снова умолкла. А когда заговорила, в голосе ее послышалась убежденность: – Отец всегда учил меня, что научные наблюдения должны быть беспристрастными. Честно и непредвзято фиксировать только то, что видишь. Наверное, мне еще многому предстоит научиться, пока мы путешествуем. Например, не стоило мне с такой категоричностью утверждать, что бабочки не могут быть посланниками небес. Да и вообще, часто я слишком категорично сужу о… людях.

– Нам всем порой недостает терпимости, – согласилась с ней Луз. – Но учиться ведь никогда не поздно.

Маргарет открыла дневник и аккуратно вырвала из него страницу. Страница была исписана ее мелким бисерным почерком.

– Зачем ты? – укоризненно всполошилась Луз. Она видела, с каким старанием и увлечением Маргарет делала записи, пока они ехали путем данаид. Она почти в религиозном экстазе заполняла страницы, фиксируя все, что представляло хотя бы малейший интерес для науки.

Маргарет тем временем повернулась к Стаци и протянула ей листок.

– Вот то, чем я занимаюсь всю дорогу, – сказала она. – Хочу посвятить свои наблюдения бабушке Луз. Пусть эта страница из дневника станет моим подношением ей на алтарь.

Нерешительная улыбка тронула губы Стаци. Она без пафоса взяла протянутый ей листок, аккуратно свернула его в миниатюрный квадратик и пристроила сбоку, закрепив липкой лентой. После чего обвела квадратик золотистой каймой и украсила завитушками.

– Вот, – только и проговорила она спокойно, невозмутимо, когда закончила.

В машине снова надолго повисло молчание, однако на сей раз Луз не уловила в нем враждебного напряжения, какое витало в воздухе с начала этой поездки. Напротив! То была тишина доверия и взаимной симпатии. Как же ей повезло, снова подумала она, встретить в дороге таких разных и таких интересных попутчиц, узнать от них столько нового. И ведь каждая из них – личность с контрастами. И каждая заставила ее сменить о себе мнение на противоположное. Да, вынуждена была признать Луз, дело обстоит так, что в человеке каким-то образом уживаются диаметральные качества и только долгая дружба позволяет видеть те узелки, где одно с другим связано… Не надо спешить с выводами. Другой человек интересен не только тем, чем он похож на тебя, а тем, чем он на тебя не похож. Может, Стаци права и их встреча действительно предначертана свыше. А все карты, которые взяла с собой Луз, и тщательно продуманные планы на каждый день путешествия с указанием того, где конкретно она должна остановиться в такое-то и такое время, – все это сейчас валялось на полу под ногами у Маргарет без надобности. Там им и место, подумала Луз, и вдруг сами собой в ее памяти всплыли слова Билли: «Жизнь совсем не похожа на цепь случайных событий. Она отражает взаимосвязи более глубокого характера».

Оглядываясь назад, Луз сейчас готова была целиком и полностью согласиться с этим. Все ее встречи, все ее новые знакомства, приобретенные в дороге, связаны воедино, словно главы одного большого романа, и все это приобретает смысл только в единстве одного с другим.

Луз снова оглянулась назад. Стаци откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Густые тени на веках издали были похожи на большие синяки. Потом Луз посмотрела на Маргарет. Та с безмятежным видом любовалась проносящимися мимо пейзажами. Никакой грусти в лице! Наверное, подумала Луз, она представляет себе в эту минуту Офелию с ее красавицей дочуркой по имени Луз на руках.

Луз вздохнула. Столько неожиданных поворотов и непредвиденных осложнений случилось за время ее путешествия. И кто знает, какие еще опасности подстерегают их впереди? Дорога есть дорога, на ней всегда могут встретиться и ухабы, и рытвины, и объезды, и тупики. Но ведь, когда все гладко, это скучно. В любом случае нужно просто внимательно читать все указатели и следить за придорожными знаками.

Луз с благодарностью уступила свое место за рулем Стаци, а сама устроилась на заднем сиденье с Сереной на руках, а разукрашенную коробку аккуратно поставила у своих ног. Левая нога побаливала: столько дней подряд она жала ею на педаль. На улице было солнечно и тепло, и они ехали с открытыми окнами, поскольку кондиционер в машине, конечно же, не работал. Мягкий октябрьский ветерок приятно холодил щеки и шевелил волосы. Луз положила голову на спинку сиденья и сквозь полуопущенные веки лениво разглядывала однообразный ландшафт, простиравшийся впереди. Десятки миль ровной поверхности цвета спелой соломы, изредка промелькнет одинокое дерево, жилая постройка или небольшой торговый центр. То там, то здесь разбросаны цистерны с водой. Они торчат из земли, словно опознавательные знаки на игровом поле. На смену широкой автостраде давно пришло однополосное шоссе, и кажется, ему нет ни конца ни края. Веки Луз закрылись сами собой, Серена тоже погрузилась в сон.

Стаци взглянула вперед и слегка покачала головой.

– Я вот выросла в более красивых местах. Не сравнить с этой унылой панорамой.