Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов

1724 г. М. В. Долгоруков настолько не торопился ехать к месту службы, что появился в Тобольске лишь в декабре 1724 г., незадолго до кончины Петра I[712].

Итак, начнем с наиболее историографически «просвеченного» Сената. За период с февраля 1711 по январь 1725 г. в рядах сенаторов перебывало 23 человека (исключая по причине кратковременности нахождения в должности А. И. Репнина и Г. Д. Юсупова[713]). Принимая во внимание едва не образцовую сохранность указного и протокольного делопроизводства Сената за первую четверть XVIII в., приведенная цифра устанавливается с высокой степенью достоверности.

Значительно сложнее обстоит дело с выяснением численности руководителей органов центрального управления и суда. И первая трудность заключается в том, что применительно к 1700–1710‐м гг. определить ведомственную самостоятельность того или иного органа власти порой совсем нелегко. Тогдашняя система отраслевого управления являла собой, образно выражаясь, хаотически перестроенное здание, в котором полуосыпавшиеся конструкции старинных приказов соседствовали с поспешно возведенными сегментами «новоманерных» канцелярий и комиссариатов. Несмотря на усилия предшественников, в первую очередь В. И. Огородникова[714] и Е. В. Анисимова[715], история российского центрального управления в первые два десятилетия XVIII в. так и осталась малопроясненной.

Как бы то ни было, опираясь преимущественно на материалы все того же сенатского делопроизводства — опубликованные и архивные, можно заключить, что численность руководителей центральных органов отраслевого управления и суда составила за 1708 — январь 1725 г. 44 человека (не считая умершего в шведском плену начальника приказа артиллерии царевича Александра Арчиловича, А. И. Репнина и Ф. С. Манукова[716]). Данная цифра если и может корректироваться, то незначительно — в сторону увеличения.

Яснее кадровая ситуация с органами контроля и надзора: Ближней канцелярии, ее преемницей Ревизион-коллегией, фискальской службой и прокуратурой. На протяжении обозначенного периода эти органы возглавляли 8 человек (не учитывая совсем недолго пробывшего в обер-фискалах Я. В. Былинского).

Теперь что касается руководителей губернских администраций. С 1708 по январь 1725 г. на должностях генерал-губернаторов, губернаторов и вице-губернаторов[717] проработали 32 человека (исключая А. Г. Долгорукова, упоминавшегося выше М. В. Долгорукова, А. П. Измайлова, В. А. Ржевского и М. Г. Ромодановского). Таковы в количественном отношении контуры высшей бюрократии России первой четверти XVIII в.

Совершенно очевидно, однако, что чисто механическое суммирование приведенных цифр даст искаженную картину численности состава правительственной среды Петровской эпохи. Ведь указанные должности, случалось, занимали одни и те же лица. Причем в рамках индивидуальной карьеры пребывание в различных должностных группах могло происходить как последовательно, так и параллельно.

Так, хрестоматийно известно, что в 1718–1722 гг., согласно п. 1 «Должности Сената» в редакции 1718 г., должности президента коллегии и сенатора совпадали. Впрочем, и после 1722 г. свыше половины сенаторов (Ф. М. Апраксин, Я. В. Брюс, Г. И. Головкин, А. Д. Меншиков, П. А. Толстой) продолжали руководить теми или иными центральными органами (Федор Апраксин, например, с мая 1719 г. являлся еще и ревельским генерал-губернатором[718]). И все же большинство высокопоставленных чиновников оказалось в описываемое время представлено в единственной должностной группе.

Например, 21 человек достиг при жизни Петра I постов губернатора и вице-губернатора, не перейдя затем ни в органы центрального управления, ни в Сенат. Резюмируя изложенное, следует констатировать, что в рядах высшей администрации России 1708–1724 гг. более года отработало 82 человека. Сколько же из этих питомцев эпохи реформ попало под карающий меч петровской уголовной юстиции?

Начнем вновь с Правительствующего сената. По имеющимся на сегодня у автора сведениям, из 23 сенаторов под судом и следствием в первой четверти XVIII в. побывало 13 человек (56,5 %). Эта впечатляющая цифра, правда, зримо убавится, если дополнительно подсчитать, сколько лиц привлекалось к уголовной ответственности по эпизодам, связанным с пребыванием именно в указанной должностной группе.

За преступные деяния, совершенные с использованием сенаторского положения, уголовному преследованию подверглось восемь человек (35 %). Два сенатора (В. А. Апухтин и Г. И. Волконский) были осуждены за причастность к упомянутой «подрядной афере», три — на процессе П. П. Шафирова и Г. Г. Скорнякова-Писарева (сам Петр Шафиров, Д. М. Голицын и Г. Ф. Долгоруков). Кроме того, в криминальных целях использовали сенаторскую должность Ф. М. Апраксин, А. Д. Меншиков и М. М. Самарин.

Существенно иная картина складывается с руководящими кадрами центральных органов власти. Из 44 названных лиц под следствие и суд попало при Петре I 14 человек (32 %), причем за преступления, связанные с исполнением должностей в центральном управлении, — только восемь (18 %). Четыре администратора данного звена — будущие сенаторы Ф. М. Апраксин, Я. В. Брюс, Г. И. Головкин и А. Д. Меншиков — оказались фигурантами все того же «подрядного дела». В преступлениях против интересов службы в 1717–1718 гг. обвинялись начальник Морского комиссариата Г. П. Чернышев и начальник Военной канцелярии Я. Ф. Долгоруков, в 1723–1725 гг. — бывший вице-канцлер П. П. Шафиров и директор Канцелярии от строений У. А. Синявин. Остальные учтенные в подсчете руководители центральных органов преследовались за криминальные эпизоды, связанные либо с прошлой деятельностью, либо с исполнением параллельных служебных обязанностей.

По-другому сложилась в петровское время ситуация с руководителями органов контроля и надзора. Из восьми таких лиц под следствием и судом оказалось четверо (50 %), из них в связи с деятельностью в сфере контроля и надзора — двое (26 %): обер-прокурор Г. Г. Скорняков-Писарев и обер-фискал А. Я. Нестеров. Ревизион-коллегию в 1717–1720 гг. возглавлял Я. Ф. Долгоруков, находившийся в то время под следствием, а затем отданный под суд. Занимавший же в 1711–1715 гг. пост обер-фискала М. В. Желябужский был в 1723 г. изобличен в составлении подложного завещания[719].

Что касается губернаторского корпуса, то из 32 установленных губернаторских администраторов первой четверти XVIII в. подсудимыми и подследственными оказались 16 человек (50 %), причем все без изъятия — по обвинениям, выдвинутым в связи с исполнением соответствующей должности. Иными словами, уголовному преследованию в петровское время подвергся каждый второй российский губернатор. Тем не менее из 82 высших администраторов Петра I под следствие и суд попал 31 человек (38 %).

В чем же обвинялись в описываемое время сподвижники царя-реформатора? Подавляющему большинству «вышних командиров» инкриминировались тогда преступления, если следовать современной классификации, либо в сфере экономики (вымогательство, растрата, мошенничество), либо должностные преступления (злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий, получение взятки, служебный подлог). К примеру, М. П. Гагарин был на суде признан виновным в восьми эпизодах преступной деятельности, включавших получение взяток, вымогательство, служебный подлог, растрату и злоупотребления должностными полномочиями[720]. За воинские преступления из числа сановников в 1713 г. был осужден лишь будущий вице-президент Адмиралтейской коллегии К. И. Крюйс.

Какие же государственные органы осуществляли в первой четверти XVIII в. уголовное преследование «птенцов гнезда Петрова»? Прежде всего, стоит отметить, что подавляющая часть дел против высокопоставленных чиновников того времени была инициирована фискальской службой. Созданная в нашей стране в 1711 г. и сравнительно подробно на сегодняшний день изученная, названная служба добилась в первое пятилетие существования