Борьба за жизнь - Екатерина Богданова

Невольно покосилась на Лелиан; мой взгляд был замечен и, вопреки ожиданиям, довольно легкомысленно истолкован.

— Не переживайте, Саминкара, этот демоненок вас больше не потревожит. Правда ведь, сестренка? — посмеиваясь, сказал император.

Пришлось выдавить ответную улыбку. Но ощущение было весьма неприятным. Буквально три дня назад я была на грани гибели, а они шутят по этому поводу!

— Ты же знаешь, братик, что в ближайшие месяцев десять я буду хорошей девочкой… почти, — в таком же игривом тоне ответила принцесса.

— Давайте все же завтракать, — внесла рациональное предложение Раниярса, расправляя на коленях салфетку.

Леля уголок своей салфетки заправила за ворот блузы, как маленький ребенок. Впоследствии я убедилась, что для нее это был оптимальный вариант; белую ткань салфетки украсили живописные пятна крема, джема и прочих продуктов. Удивляло, что и император, и Раниярса воспринимали это как само собой разумеющееся и даже не пытались указать принцессе на неподобающие манеры за столом. Неужели в Наминайской империи настолько свободные нравы, что даже особу королевской крови не удосужились научить этикету? Детское, капризное поведение прослеживалось абсолютно во всем, что делала Лелиан, и у меня даже появились сомнения в ее умственном здоровье. Возможно, девочка страдает замедленным развитием из-за своего неоднозначного происхождения.

Видимо задумавшись, я позволила себе бросать красноречивые взгляды на принцессу, чем выдала свои мысли, потому что император Анторин счел нужным объяснить то, чего я не могла понять.

— Я понимаю ваше замешательство, Саминкара, — проговорил он, отвлекая меня от созерцания того, как Леля выковыривает орешки из печенья. — Но дело в том, что взросление Лелиан происходит скачками. И сейчас даже я затрудняюсь сказать, сколько лет моей сестре.

— Мне пятнадцать, дурашка, — поведала принцесса, не удосужившись даже прикрыть полный печенья рот и рассыпая крошки.

— Я помню, милая. Кушай, — ответил ей брат и вновь повернулся ко мне: — Доминанты работают над этой проблемой и продвинулись уже довольно далеко. Они обещают, что через год-два волнообразное развитие нормализуется, и сознание Лели будет соответствовать ее возрасту. Сейчас же мы имеем честь наблюдать, скажем так, за отливом.

На мой недоуменный взгляд отреагировала Раниярса.

— Когда Лелиан долго не ест сладкого, она впадает в детство. Для поддержания рационального, насколько это возможно для нашей Лели, поведения ей необходимо постоянно восполнять содержание сахара в крови, — пояснила женщина.

— Я вообще-то все слышу, — подала голос Лелиан, отрываясь от поглощения ягодного джема.

— Ты не отвлекайся, ешь, — посмеиваясь, ответила ей Раниярса.

— Это генетика, наука для нас пока новая и малопонятная. Но алхимики сотрудничают с туманными, и мы надеемся в скором времени ввести ее изучение в высших магических учебных заведениях, — сказал Анторин.

Я же только слушала и старалась запоминать все новые слова. Завтра же отправлюсь в библиотеку и основательно займусь самообразованием.

К концу завтрака я все же набралась смелости и рискнула заговорить о том, что волновало меня больше всего.

— Ваше императорское… — начала взволнованно, но император прервал меня.

— Анторин, мы же договорились, — мягко заметил он.

— Извините, Анторин, я хотела бы поговорить с вами о Возрении и ваших взглядах на возренийские устои. — Просьба получилась скомканной и несмелой.

— У меня есть одно непреложное правило, Саминкара, я никогда не обсуждаю дела дома. И тем более за столом, — строго проговорил император. — Давайте обсудим это после обеда, в Приемном зале. Раниярса вас проводит.

— Нет уж, после обеда нам нужно быть на площади, — возразила Лелиан. — А свои политические дела вы можете и завтра решить.

— Ах да, сегодня же освобождение разбойника, — вспомнил император. — Тогда действительно будет лучше перенести разговор на другой день.

Возможно, мне показалось, но последние реплики императора прозвучали немного нарочито. Он просто не желал этого разговора, но не видел достойной причины для отказа и тянул время.

Спустя несколько минут Анторин заторопился во дворец — на работу, как он выразился. Леля заявила, что ей нужно подготовиться к встрече с Рони, схватила со стола вазочку с засахаренными ягодами и исчезла. Я решила зайти к фрейлинам и объяснить им сложившуюся ситуацию, но Раниярса вызвалась составить мне компанию, и информативного разговора не получилось. Пришлось только в общих чертах рассказать рыжеволосым сестрам о том, что теперь я буду жить во дворце, и они будут сопровождать меня только на официальных балах и раутах. Фрейлины были, очевидно, недовольны, но присутствие Раниярсы не позволило им облечь недовольство в словесную форму. Мади же не скрываясь плакала, причитая, что теперь она никому не нужна.

— Вы меня, ваше высочество, обратно отправите? — всхлипывая, спросила она.

— Ну что ты, конечно нет, — заверила я камеристку. — Будешь управлять этим домом и помогать фрейлинам.

О том, что меня теперь не выпустят из империи, я решила пока умолчать. Незачем Мордоку знать, что я так быстро, пусть и несколько необычным способом, добилась того, что от меня и требовалось. Иначе местные подручные тайного советника начнут действовать, добиваясь информации, к которой у меня пока нет доступа, да и желания делиться какими-либо данными тоже не было. До тех пор, пока не удостоверюсь в том, что Наминайская империя угрожает благополучию Возрении, всю полученную информацию я буду держать при себе.

Выйдя из теперь уже не моего дома, я полной грудью вдохнула напоенный ароматом распустившихся цветов воздух и, щурясь от солнечных бликов, посмотрела на возвышающийся над городом Анторийский дворец трех ветров.

— А почему дворец именно трех ветров? — спросила у стоявшей рядом Раниярсы.

— Это древняя, уходящая корнями в истоки зарождения магии легенда, — ответила женщина. — Под сенью одного крыла прародителя собрались четверо братьев: ветер свободы, ветер силы, ветер красоты и ветер волшебства. Братья были дружны, но слишком отличались друг от друга, и им стало тесно. Братья начали ругаться, а потом и драться. Прародитель посмотрел на своих непокорных сыновей и приказал им разойтись в разные стороны. Разрешил вернуться только тогда, когда братья действительно заскучают друг по другу. Шли века, ветры гуляли по миру, но все чаще вспоминали братьев. И вот однажды они вернулись: ветер силы, ветер красоты и ветер волшебства. И только ветер свободы не захотел возвращаться под сень родительского крыла. Загрустили братья и, разогнавшись, упали и разбились оземь. Так появился дворец трех ветров, и по сей день ожидающий возвращения четвертого брата.