Алый Крик - Себастьян де Кастелл

трагедий, спросив арта туко, как я могу их предотвратить. Также я потратила немало времени, проклиная своего коня за то, что он меня бросил.

Ладно, честно говоря, Квадлопо не был моим, и я никогда ему особо не нравилась. С тех пор как я украла его из дома Дюррала и Энны, он терпел моё существование, потому что… ну, он был довольно ленив. Если никто не указывал ему, куда идти, Квадлопо просто находил ближайший куст и посвящал всё своё внимание чревоугодию.

Так или иначе, я надеялась, что за проведённые вместе недели между нами возникла какая-никакая дружба, и Квадлопо в самом деле мог бы… ну, знаете, вернуться и проверить, жива ли я. Ничего подобного. Вероятно, Рози прогнала его, и он, вдоволь натерпевшись бед из-за моих проблем и неверных решений, предпочёл вернуться домой.

Итак, я тащилась вперёд. Изношенные выветренные каменные плиты Великой Храмовой дороги вели безнадёжную битву с окружавшим их песком. Моё тело, разум и сердце делали то же самое, борясь с удручающими мыслями о том, что произойдёт, когда я наконец догоню Рози или её маэтри. Или обнаружу беспорядок, который они оставили позади. С этого момента всё неизбежно пойдёт наперекосяк.

Раз уж я рассказываю о путешествии, думаю, надо объяснить, что такое Великая Храмовая дорога.

Около шестисот лет назад знаменитый дароменский король по имени Садриан отправился покорять Семь Песков – не военной мощью, а инженерными ухищрениями. Он предложил построить дороги через семь пустынь, что упростило бы жизнь людям, обитающим на этой странной ничейной земле.

Вообще говоря, именно эта странная ничейная земля не давала берабескам, дароменцам и джен-теп поубивать друг друга.

Никто не возражал против новых дорог – ведь они облегчали путешествия и торговлю, что было выгодно всем. Но щедрость Садриана преследовала стратегическую цель: в некоторой степени облагодетельствовав Семь Песков, он заслужил бы лояльность здешних людей. Это несомненно пошло бы на пользу Дарому, если б однажды империя решила бы сокрушить берабесков и джен-теп.

Между тем, строительство широких мощёных дорог, идеально подходящих для перевозки войск и боевых машин, может показаться вашим соседям немного подозрительным. Посему один из советников Садриана предложил объявить, что дороги предназначены для паломников. Люди со всего света смогут приезжать в Семь Песков, чтобы поклониться местным богам, добрым и милосердным.

Садриану понравилась идея. Тем более, привлечение на свою сторону местного духовенства всегда облегчает захват контроля над территорией. Посему король отправил учёных, чтобы изучить вероисповедания в каждом из семи регионов и выбрать святые места, где могли бы находиться великолепные храмы, соединённые чудесной дароменской дорогой.

Послание было таким: «Верь в кого хочешь – просто помни, кто тебя сюда привёл».

С этим блестящим планом возникла одна-единственная проблема. Оказалось, что в Семи Песках поклоняются сотням разных богов, а вдоль западной границы разбросаны десятки и десятки святых мест.

Будучи типичным дароменским королём, Садриан развёл руками, поднял в Дароме налоги и велел своим инженерам построить вдоль дороги столько храмов, сколько существует богов, имеющих почитателей – и пусть люди сами разбираются с богословскими несоответствиями.

Так возникла Великая Храмовая дорога. Она тянулась на тысячу миль и соединяла сорок семь разных религиозных объектов. Каждый храм был посвящён какому-нибудь местному божеству. Все они взялись из разных частей мира и прибыли сюда вместе с переселенцами. Бывает, что люди приезжают и уезжают без всякой причины. Или жители целого города снимаются с места и перебираются куда-то ещё, если закрывается шахта или начинаются неурожаи.

Теперь всякий раз, переезжая на новое место, чтобы начать всё сначала, такие люди для начала находили храм в честь бога, в которого не верили или который не особенно им нравился. Они разрушали статуи и иконы в храме и устанавливали вместо них символы своей собственной веры.

Всё это превратило Великую Храмовую дорогу в некое свидетельство безразличной преданности, с которой люди относятся к своим богам. В городе с населением в тысячу человек может быть двадцать разных религиозных традиций, и все их набожные прихожане спорят, кто будет проводить службы в красивом храме, построенном дароменцами, а кому придётся довольствоваться молитвой в какой-нибудь придорожной лачуге.

Через некоторое время люди перестали утруждать себя этими сварами. В храмах и вокруг них селились крошечные общины из десяти-пятнадцати человек. А бывало – как в случае с первым храмом – что какой-нибудь одинокий покинутый священник открывал там лавку.

Старик не подозревал, что стены из белого камня не смогут защитить его от Пенты Корвус. Странница выжгла священнику разум и предоставила нам убивать его по одной-единственной причине: она ненавидела тех, кто верил в невидимое и недоказанное.

То, что я увидела во втором храме, было гораздо хуже.

По вырезанным над аркой символами в виде звёзд (очень грубых по сравнению с более ранними образцами) я поняла, что сейчас это место посвящено Стеллоху – богу с тысячью глаз. Каждый из них – звезда, наблюдающая за людьми, когда садится солнце.

Ночное небо в Семи Песках – это, пожалуй, самое захватывающее зрелище, какое только можно увидеть. Вот почему здесь можно найти множество звёздных богов с именами вроде Стеллох, Стелла или Этолис.

Как знать – может, все они настоящие. Может, они наблюдали своими тысячами глаз, когда Пента Корвус вошла в двери храма. Но ни один из них не пошевелил и пальцем, чтобы её остановить.

Пятнадцать душ собрались в этом храме, когда сюда заявилась Странница. Теперь четырнадцать из них были мертвы. Их убили быстро и милосердно – если так можно сказать о подобной резне.

Рози оставила последнее сообщение для меня.

– Эй? – сказала я, входя.

Мозаичные плитки на полу истончились за прошедшие столетия. Они трескались под каблуками моих ботинок. Внутри храм был круглым, с изогнутыми каменными скамьями, расположенными вокруг алтаря в центре.

Четырнадцать тел полулежали, прислонённые к скамьям. Каждого, очевидно, убили стрелой в сердце, но потом стрелы вынули.

Рози была не из тех, кто тратит боеприпасы впустую, когда они вскоре могут понадобиться.

Единственным выжившим оказался парень лет двадцати, с длинными каштановыми волосами и жидкой бородёнкой. На нём была не священническая ряса, а грубая одежда батрака. Однако он стоял у алтаря, потрясая кулаками, и проповедовал мёртвым что-то о боге лягушек, который влюбился в трёх разных богинь и по очереди умолял каждую выйти за него замуж.

Я никогда прежде не слышала о религии, включающей в себя бога лягушек. История выглядела ещё более запутанной из-за того факта, что три богини, о которых шла речь, повелевали гусями, барсуками и поношенными ботинками соответственно.

– Теперь, наш м-милостивый П-Повелитель Лягушек, следует сказать… – заикаясь произнёс парень, то и дело облизывая сухие как пустыня губы.

Его длинные нечёсаные волосы и очевидная неспособность прочитать забрызганный кровью священный текст подтверждали, что он не был местным