Ломаные линии судьбы - Татьяна Александровна Алюшина

– не, а кураж как же! Вы что! И он наполнил свои движения нарочитым смыслом: чинно взял Аглаю за ручку, поднял и приложился к ней губами – еле-еле дотронувшись до кожи.

– Королева! – повторил свой восторженный комплимент и медленно уложил ладонь девушки на свою согнутую руку.

А Глаша вдруг почувствовала какое-то непонятное смятение – что-то неопределённое, неясное, но точно неприятное и тревожное.

– Глаш, ты чего? – ощутив, как вдруг напряглась девушка, спросил Антон, когда они подошли к двери лифта.

– Не знаю, – честно призналась Аглая и пожаловалась: – Весь день себя плохо чувствую. Даже не то чтобы плохо… ну, знаешь, как бывает перед тем, как совсем разболеться: голова тяжёлая, давит что-то и…

– Надеюсь, театр ты отменять не собираешься? – напрягся Антон.

– Не-е-ет, что ты! – заверила его достаточно экспрессивно Аглая. – Во-первых, я же тебе обещала и это твоё ухаживание, а во‑вторых, Большой, когда мы туда ещё попадём.

– Вот и правильно, – похвалил Антон, расслабляясь, и спросил с очевидной заботой в голосе: – Может, какую таблетку тебе принять, пока мы не уехали? – Он указал на открывшиеся перед ними двери лифта.

– Да поди пойми, какую таблетку принять, – отказалась Аглая, махнув рукой. – Говорю же, непонятное состояние: не то давление, не то простуда начинается. – И закрыла тему: – Ладно, всё, хватит о здоровье, давай об искусстве.

– Ну, давай об искусстве, – согласился Антон, заходя следом за ней в лифт. – Ты раньше была когда-нибудь в Большом?

– Да, бабуля нас с братом однажды водила, – улыбнулась воспоминаниям Аглая. – Дивным образом ей удалось раздобыть билеты, какая-то удачная оказия случилась. Мне тогда было четырнадцать лет, и, честно говоря, до сих пор помню то впечатление и то восхищение, которое тогда испытала.

– Так понравился балет или опера? – заинтересованно выспрашивал Антон.

– Не, – улыбнулась Аглая, – больше всего мне понравилось убранство и устройство самого театра: этот роскошный стиль, стены, барельефы, пилястры, люстры, бархат кресел и настоящие серебряные подносы и посуда в буфете. В общем, девочка сильно впечатлилась, – усмехнулась она.

– А я никогда в Большом не был, – пожал плечами Антон.

Так, за разговорами, под ошарашенный, изумлённый взгляд консьержки Анны Ивановны, которым та провожала парочку до самых дверей в «предбанник», они и прошествовали через вестибюль, вышли из подъезда и сели в такси.

– Извини, – попросила Аглая, немного суетливо доставая свой телефон из сумочки, – мне надо кое-что записать по работе, а то я точно забуду.

– Давай, – кивнул Антон и отвернулся к окну.

На самом деле ничего Глаше записывать не требовалось, а на память свою она если и жаловалась, то только в том ключе, что она у неё слишком уж хорошая. Ей просто требовалось немедленно перевести дыхание – Аглая не понимала, что с ней творится. Такое ощущение, что ей не хватает воздуха, и тонкий, приятный аромат парфюма Антона, особенно остро ощущавшийся в замкнутом пространстве автомобиля, усугублял это странное состояние и словно душил её.

Но всё имеет свойство заканчиваться, и, слава богу, поездка оказалась недолгой. Вскоре они вышли недалеко от Большого, и Аглая, вдохнув полной грудью, остановилась, отдышалась немного и почувствовала себя достаточно сносно.

– Идём, – решительно распорядилась она и положила ладонь на согнутую руку Антона, внимательно всматривавшегося в лицо девушки. Успокоила: – Вроде отпустило.

Они походили по фойе и побродили по театру. Аглая хоть и чувствовала себя неблестяще, но вполне приемлемо, даже сравнить невозможно с тем непонятным приступом, что испытала в такси. Ровно до того момента, когда зрители заняли свои места, погас свет великолепных люстр и зазвучали первые аккорды оркестра.

Глаша недоумевала, откуда что взялось, но новой волной на неё накатывала все та же странная тревожность, перекрывая всякую возможность расслабиться и насладиться прекрасным балетом. Она мысленно уговаривала себя успокоиться и даже попыталась как-то медитировать, но, еле досидев до антракта, чуть ли не бегом поспешила выйти из зала, буквально утянув за собой Антона, схватив того за руку.

Они выстояли очередь в буфете, надо отдать должное, довольно быстро двигающуюся. И что поразительно, за время ожидания Глашу немного попустило. Вообще непонятно, что за фигня происходит, может, на самом деле заболела или отравилась чем.

Антон взял для себя несколько бутербродов и кофе, а Глаша, не понимая причины своего странного состояния, решила поосторожничать и не рисковать и заказала себе только чай.

– Ну как тебе балет? – спросила она Антона, чтобы хоть немного отвлечься и перестать нервно прислушиваться к ощущениям и поведению организма.

– Э-м-м… – протянул тот задумчиво и признался, сделав наигранно строгое выражение лица настоящего ценителя культуры: – Мне нравится. – Но, не удержавшись, усмехнулся: – Ничего, что я так не– искренне?

– Ничего, – усмехнулась в ответ Аглая. – Ну а если серьёзно?

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Первый раз смотрю балет, да ещё не в записи или онлайн, а живаком. Ну ничо так, красиво иногда. Особенно девочки, – рассмеялся он и неожиданно как-то странно, коротко прихрюкнул, чуть не подавившись глотком кофе, закашлялся и извинился слегка придушенным голосом: – Пардон, горло перехватило.

А Аглая вперилась в него потрясённым, испуганным взглядом, не в состоянии оторвать от парня глаз.

– Глаш, ты чего? – обеспокоенно спросил Антон. – Что случилось? У тебя лицо побелело.

Не дождавшись ответа, встревоженный странным поведением и состоянием девушки, он придвинулся к ней и взял за руку, пытаясь поддержать, а она вдруг резко отшатнулась, вырвав у него свою ладонь, продолжая смотреть на парня переполошенным взглядом.

– Да что с тобой такое, Глаш?! – нервно повысил он голос, растерявшись и напрягаясь от её странной реакции.

– Мне надо срочно в туалет… – просипела придушенно Глаша и призналась: – Меня сейчас вырвет…

– Да ладно? – ужасно расстроился парень.

Схватил её за руку и, активно проталкиваясь через толпу, помогая себе локтями, спешно транспортировал Глашу в дамскую комнату.

В туалете тоже имелась очередь, и достаточно большая, но Антон и здесь не оплошал: протащил Аглаю мимо ряда женщин, громко сообщая по ходу движения, что девушке плохо и сейчас, вот прямо сейчас может случиться неприятный конфуз, и затолкал ее в двери туалета.

В кабинку Глаша попала тоже вне всякой очереди, сочувствующие женщины расступились, пропуская девушку, с которой случилась такая неприятность.

На самом деле никаких острых и непреодолимых позывов к тошноте Аглая не испытывала. Но тем не менее, от напряжения, что ли, и уж точно от нервов, чуть не отдала унитазу выпитый чай. Вышла из кабинки, подставила ладони под холодную воду, похлопала легонько по щекам и перевела дыхание.

Посмотрела в зеркало и мысленно надавала себе моральных оплеух, приказав немедленно взять себя в руки и прекратить истерить, потому