Развлекающие толпу - Розмари Роджерс

Реноме Анны таким образом было спасено, и она была очень благодарна за это Гаррису. Но как же Уэбб? Как он прореагирует на все это?

Кэрол, как всегда, была проницательна и ответила на невысказанный вопрос:

– Я бы на твоем месте не беспокоилась по поводу Уэбба, милая! У него тоже есть контракт с Гаррисом, и он не меньше остальных заинтересован в съемках этого фильма. Отступать поздно – это или поставит его в глупое положение, или заставит всех думать, что он ревнует! Я очень хорошо знаю нашего дорогого Уэбба и хочу сказать, что он, в первую очередь, актер, профессионал, – ее недобрые глаза вспыхнули недобрым светом. – Может быть, он возобновит интрижку с Клаудией, если не подвернется никого другого. Дорогая, считай, что ты получила еще один хороший урок – и все!

Анна ничем не выдала боли, которую причинили ей слова Кэрол, и лишь небрежно бросила:

– Урок? Но Кэрол, дорогая, я ведь и есть ученица. А Уэбб такой замечательный учитель!

Удивленный, оценивающий взгляд Кэрол доставил Анне удовольствие и помог усмирить бушевавшие в ней страсти.

Теперь она была почти готова к неизбежной встрече с Уэббом. Но под ее безмятежной внешностью затаился страх и надежда на то, что ему все-таки удастся удержать себя в рамках приличий. Хотя в глубине души она прекрасно понимала, что этого не будет, что он захочет сделать ей больно. Хватит представлять себе жаркие любовные сцены с Уэббом, лучше постараться стать такой, как Кэрол, – злой и разочарованной. Анна не уставала снова и снова повторять себе это. Но, несмотря на всю внутреннюю подготовку, полное безразличие со стороны Уэбба при их следующей встрече застало ее врасплох.

Он пришел, как всегда, с опозданием; внезапно оказался в середине переполненного людьми шумного номера Гарриса в Дорчестере. На нем были его любимые выцветшие голубые джинсы и рубаха из грубого сукна, наверное, новая. Анна никогда не видела ее. Он был один. Странно. Анна была почти уверена, что на этот раз у него на руке будет виснуть Венеция. Так же, как это делала Клаудия менее чем две недели назад.

– Привет, Гаррис. Черт бы побрал эту дорогу из аэропорта, она невероятно длинная.

Анна зачарованно наблюдала, как, прикрывшись камерой, Джонни Бардини все ближе и ближе подбирался к Уэббу. Тот же лишь приподнял одну бровь и сказал без всякой злобы:

– А вот и ты, Джонни. Мерзавец, тебя давно следовало пнуть коленом под зад. От тебя нигде не спрячешься.

– Это мой кусок хлеба, Карнаган. И тебе это прекрасно известно.

– Ну, конечно. А теперь ты можешь снять меня с бокалом в руке и сообщить всем своим страстным поклонникам, что я еще и пьяница.

– Я хотел снять тебя с Анной, – теперь голос Бардини звучал гораздо более уверенно. – Как насчет снимка со своей основной партнершей?

Уэбб пожал плечами:

– Что я могу ответить? С превеликим удовольствием. Энни, несомненно, станет великой актрисой. У нее для этого есть все необходимое.

Он подошел к ней и бесстрастно поцеловал ее ледяные губы.

– Ну, как тебе нравится быть в центре внимания, малыш? Развлекаешься?

Анна никогда не могла понять, что он думает или чувствует. С тем же успехом рядом с ней мог стоять такой незнакомец, как Карим: обнимать, позируя перед камерой. У нее было странное ощущение, что это все происходит уже в кино, где каждый играет свою роль. Точнее, это было больше похоже на генеральную репетицию.

«Энни, несомненно, станет великой актрисой. У нее для этого есть все необходимое».

Уэбб был всего лишь обаятельным незнакомцем, который просто использовал ее. А сейчас он… он скорее даже напоминал дальнего знакомого. Ни вопросов, ни объяснений, ничего.

Значит, «вот как обстоят дела». Кто из дикторов все время завершает последние известия этой фразой?

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Часть третья: Продюсер

Глава 19

«Да, Анна, вот как обстоят дела. И теперь так будет всегда. Поэтому чем раньше ты к этому привыкнешь, тем лучше».

Калифорния. В Лос-Анджелесе было жарко и душно. Смог придавал солнцу сходство со злым красным глазом, и все кругом говорили: «Жаль, что вы не приехали на прошлой неделе! Здесь было просто замечательно! Да и этот туман скоро рассеется».

Ей не хватало прохладной зеленой Англии, неторопливого ритма жизни. Анна чувствовала себя так, будто какая-то непонятная сила подхватила ее, разбила на кусочки и вновь воссоздала в совершенно новой ипостаси. Теперь она была уже не самой собой, а Имиджем.

Рекламная кампания началась. Анна сама видела несколько заголовков. «Анна Мэллори… Топ-модель Европы… Исполнительница главной роли в фильме «Жажда славы»… Бестселлер, о котором все говорят». Она бывала там, где было нужно бывать. И когда она выходила на бульвар Сансет под руку с Гаррисом Фелпсом, там уже маячило знакомое лицо Джонни Бардини, который дружески подмигивал ей из толпы других фоторепортеров. Она привыкла к яркому свету вспышек, привыкла и к очень личным, провокационным вопросам.

«Мисс Мэллори, правда ли то, что вы помолвлены с Гаррисом Фелпсом?»

«В Англии ваше имя нередко связывалось с Уэббом Карнаганом. Это правда? Как вы относитесь к тому, что он будет вашим основным партнером в новом фильме?»

Она научилась, улыбаясь, парировать любые вопросы. И никто не смог бы догадаться, что в этот момент происходит у нее в душе. Внешне она казалась неизменно уверенной в себе.

В гостинице Беверли-Уилншр у Анны и Гарриса были смежные номера. Каждый вечер он деликатно стучал в разделявшую их дверь и заходил узнать, все ли у нее в порядке. Иногда он ненадолго задерживался. В любви Гаррис был нежен и непритязателен, что помогало Анне приспособиться и к этой стороне их отношений. А иногда он просто целовал ее и уходил к себе.

Но вся беда была в том, что Анна не могла быть одна. И после ухода Гарриса ей приходилось принимать снотворное, чтобы уснуть. Это же совершенно безвредно – все пьют снотворное. По крайней мере, после него она спит без сновидений и не ворочается с боку на бок, маясь бессонницей и безуспешно пытаясь бороться с образами, возникающими в мозгу. Уэбб… ну почему его имя по-прежнему не дает ей покоя? Задавая вопросы, женщины-журналисты смотрели на нее с завистью и любопытством. Будь он проклят! Почему к каждой встрече с ним ей приходилось готовиться как к решающей битве? Уэбб и Венеция… а затем неумолимо возникал образ Виолетты. Не думать. Забыть. Не задавать никаких вопросов, даже самой себе.

Две недели в Лос-Анджелесе, а потом еще одна в Малибу – в коттедже, предоставленном им другом Гарриса, Анна половину дня проводила в солярии с видом на океан. Благодаря этому ее обычно бледная кожа приобрела золотисто-коричневый оттенок. Там не было ни навязчивых репортеров, ни светских приемов, и это явилось приятным разнообразием. У нее было достаточно времени, чтобы изучить объемистый сценарий, который дал ей Гаррис.