Степан Разин - Михаил Васильевич Шелест

охоту снова не ходили. Занимались рисованием, сложением арабской цифири, стихосложением.

В позиционную, или как там она правильно называется, арифметику, Алексей вник сразу[2]. Как и в сложение-вычитание больших чисел в столбик. Его поражал правильный результат, которого он достигал без щёлканья косточками счётов.

О своих успехах царевич рассказал отцу. Тот некоторое время проверял сына, а потом подозвал меня движением указательного пальца.

— Я такой счёт видел. Так некоторые персидские гости перепроверяют себя. Но у них есть счёт, который они называют умножение и деление. Знаешь такой?

— Знаю, — сказал я кивая.

— Покажи.

Я показал умножение в столбик и деление с десятичным остатком. И десятичная дробь царя добила. Он с ужасом некоторое время смотрел на меня, потом закрыл глаза и прочитал, еле шевеля губами, какую-то молитву.

— Даже спрашивать не буду о том, кто тебя этому научил, — наконец проговорил царь. — Так считает наш лекарь-англичанин. Он берёт фунт и делит его на десять частей.

* * *

[1] Валахия — историческая область, расположенная на юге современной Румынии.

[2] Позиционная систе́ма счисле́ния (позиционная, поме́стная нумерация) — система счисления, в которой значение каждого числового знака (цифры) в записи числа зависит от его позиции (разряда)

Глава 23

До этого момента про умножение я царевичу не рассказывал. Теперь же пришлось объяснять. Но ни царь, ни бояре, ни Алексей, так ничего толком и не поняли. А утром они уехали. Они уехали, а я вздохнул с облегчением. Надо было достраивать амбары под зерно и крупы и омшаники, сиречь — холодильники, для убоины. Ни того, ни другого я никогда не строил. Пришлось обращаться за советами к крестьянам. Те, вместо того, чтобы объяснить, взяли всё в свои руки и к февралю два амбара и два больших омшаника были не только готовы, но и заполнены колотым льдом, пересыпанным опилками.

Мало того, в обоих омшаниках были сделаны «морозильные камеры», которые не только заполнили льдом, но и полностью выморозили, забили под жвак замороженной убоиной и закрыли до лета.

Никита Романов приехал в Измайлово вместе с князем Черкасским и подъячим поместного приказа.

— Так вот ты какой, Степан Разин, сын Тимофеев! — сказал Романов с непонятной интонацией. — Правду бают, что ты персидский князь и брат шаха?

Я стоял с прямой спиной и спокойно выдерживал его взгляд.

— Моя мать — дочь шаха Аббаса Великого, а отец — казачий атаман, — сказал я. — Я не брат, а дядя нынешнего шаха Аббаса Второго. Его отца, и моего брата шах Аббас убил, и шахом должен был стать я, после смерти дяди, а не его сын. Но я в это время находился далеко. Хотя, по закону, меня должны были найти. Пока в роду есть старшие наследники — они становятся на престол.

— Так, зачем тебе эта земля. Здесь холодно. В Персии намного теплее. Я там не был, но расспрашивал ваших послов. Хочешь, я помогу тебе забрать трон?

Он смотрел на меня с очень серьёзным выражением лица.

— Ты поможешь мне, а я помогу тебе.

— Как я могу помочь тебе? — спросил я, примерно понимая, куда клонит царский брат.

— Ха! — лицо Никиты Ивановича расплылось в улыбке. — Сам подумай, откуда у меня может появиться большое войско? С этим войском мы и свергнем сына твоего брата. А до этого я, с помощью своих друзей в Персии, настрою его войско против шаха. И нам не придётся всех убивать. А потом, когда ты станешь шахом, мы станем торговать. Я отменю для твоих купцов все пошлины, а ты для моих. Согласен?

Я задумчиво смотрел на Романова и прикидывал, как правильно себя повести? Мне нужно было купить Измайловскую вотчину. И откажи я сейчас участвовать в его авантюре, он может взбрыкнуть'. Но и соглашаясь, я подписываю себе смертный приговор. Повесят Романова на дыбу и он сознается в том, что я собирался вместе с ними свергать нынешнего царя.

— Когда ты хочешь, чтобы я тебе помог? — спросил я, не спрашивая «чем».

— Хм! — хмыкнул Романов и нахмурился. — А сколько у тебя сабель?

— В Персии две тысячи, сюда идут триста, здесь сто, на Дону тысяч сорок.

— Много. И они пойдут куда скажешь?

— Нет. Куда скажет мой отец. Мы думали идти на Персию, да Репнин, наместник Астрахани меня задержал и отправил в Москву. Мы бы сейчас уже половину Персии захватили. А вынуждены были отправить казаков шаху помогать. Но ничего. Этой весной в Персию ещё тысяч пять казаков уйдёт. А там они в любой момент могут подняться.

— Не смогут. Ждать тебя уже будет шах. Знает он, что ты называешь себя шахзаде. Могут и отца твоего прихватить, если тот в столице объявится.

— Не объявится. Так когда тебе нужна моя помощь? — снова спросил я.

— Если ты согласен помочь… То… Я тебе скажу о том после. Приеду ещё. Не один я решаю…

— Хорошо. Я буду здесь. Здесь и три сотни казаков останутся. Сотню я отправлю с мягкой рухлядью в Астрахань, а те, что останутся, займутся строительством городка. Да! Так ты продаёшь мне Измайлово?

— Конечно продаю! — сейчас деньги будут нужны чтобы нанять наёмников. Дашь тысячу рублей?

— Тысячу? — задумался я. — Тысяча у меня есть, да закупиться товаром на неё хотел. Может и ну её, эту землю? Сам говоришь, в Персии тепло. А может уже летом и решится мой вопрос? Переждать только… Ведь нацелились-то туда? А какая мне тут земля, ежели я там трон заберу. Ту отберут. Я деньги сейчас выложу, а землю потом отберут? Смысл какой покупать?

Я действительно задумался, только не о том, чтобы забрать власть у персидского шаха, а нужна и мне эта земля. Это ведь какие хлопоты? Это ведь царь подвёл меня под решение купить эту землю. Начал с размещения казаков, а я и распалился проектами. Подвести Никиту Романова под отказ продать мне вотчину, и дело с концом.

— Не отберут. Ты мне там землю продашь. Ты тут землю для посольства поимеешь, а я там. А⁈ Хорошо я придумал?

Никита Иванович Романов сразу засветился от гордости, что так придумал ловко. А до этого, когда я сказал, «какой смысл?», его словно в воду опустили.

— Тогда и впрямь, «какой смысл» покупать? Ты мне тут