Начало пути (СИ) - Селютин Алексей Викторович

К этому времени, правда, я уже был готов сломаться. Целая декада в застенках церкви любого лишит разума. Любого сломает. Но Мириам удалось переломить ситуацию. Она сама рассказала о аниране и за руку привела принца в темницу. Он ранее не поверил мне. Но поверил ей. А затем мы втроём сидели у решётки и долго разговаривали. И только тогда Тревин поверил окончательно. Только тогда убедился, что его не обманывают.

И он рассвирепел. Он разозлился и сказал, что ему о многом надо поговорить с первосвященником. Распорядился доставить того в его покои и заменить храмовников на личную стражу. Меня же отправили к лекарю. Отвели во дворец, чтобы смыть грязь, вдохнуть дыма и залечить раны. Там я дожидался принца, пока он занимался другими делами. Мириам же, — я как сейчас помню — сияя лицом, как утренняя заря, вернулась в поместье. Сказала, что не ляжет спать и будет меня ждать…

Фелимид затих. Каждое слово давалось ему тяжелее предыдущего. И я понял, что вскоре он расскажет самое сложное.

— Но я не вернулся ночью. Это время мы с принцем потратили на разговоры, — продолжил он после короткой паузы. — Он внимательно слушал и, в итоге, принёс извинения. Ему было горько, что он мог заподозрить меня в помощи душегубу. Горько, что сразу не поверил в прибытие анирана. Поэтому утром он отпустил меня домой. Наказал отсыпаться и ни о чём не беспокоиться… Но вернулся я не домой, — Фелимид опять тяжко вздохнул. — Я вернулся на пепелище. Ночью дом сожгли. Сожгли вместе с теми, кто спал внутри.

После этих слов я поплыл окончательно. Картина пылающего гостеприимного дома со спасительным подвалом очень чётко сформировалась в моём мозгу. А затем эту картину дополнили горящие люди, так и не успевшие из этого дома выбраться. И хуже всего было то, что лица этих горящих людей, людей, которых я успел неплохо узнать, промелькнули перед моими глазами.

— А Мириам и Рэнэ? — прошептал я.

— Дом выгорел полностью. Дотла. На руинах я нашёл лишь останки нескольких обуглившихся тех, опознать которые не было никакой возможности.

Я не мог ничего сказать Фелимиду. Не мог его утешить. Думаю, я опечалился не меньше его. Мне было безумно жаль смекалистого Рэнэ. Это, наверное, был один из самых преданных людей, которых я когда-либо знал… Но жену Фелимида мне было жаль куда больше. Я хорошо помню свои удивительные ощущения, когда удалось разглядеть за невзрачной мордашкой нечто большее. Я был удивлён, потому что не ожидал от той «серой мышки» такого поведения. Мириам меня действительно впечатлила. Она совершила героический поступок, когда решила сражаться за мужа. Смогла повлиять на принца и добиться освобождения. Воспользовалась возможностью и победила. И теперь её нет. Кто-то что-то узнал и, видимо, расплатился с ней за активную деятельность. Иных предположений просто не может быть.

— Когда Тревин об этом узнал, — продолжил рассказывать Фелимид. — Он отправил целый отряд за первосвященником. Он сразу догадался, кто может стоять за таким мерзостным поступком. Но отца Эокаста и след простыл.

— Он сбежал? — удивился Каталам.

— Принцу доложили, что ранее из города спешным порядком вышли два отряда храмовников. Большой обоз ушёл через восточные врата. А два десятка конных с запасными лошадьми устремились на запад. По словам очевидцев, они гнали лошадей не жалея. Тогда я вспомнил, что рассказала мне Мириам в первую встречу. Она рассказала, что аниран отправился в столицу. То есть на запад. Я передал эти слова Тревину и он выделил под моё командование десять своих лучших воинов — свою личную стражу. Приказал следопыту ехать вместе с нами и пообещал отправить сирея в Обертон, чтобы поставить короля в известность о прибытии в мир анирана. Ну а мы, набрав припасов, устремились в погоню. Скакали весь световой день, делая остановки лишь на ночь. Но выйти на след храмовников и нагнать их смогли не скоро. Затем настигли, организовали засаду и напали перед рассветом. Вот и вся история.

— Сирей действительно прибыл, — коротко кивнул Бертрам, внимательно слушая Фелимида. Я даже заметил, что он немного подобрел, что ли. Не смотрел хмуро на королевского дознавателя, а сочувственно кривил губы.

— Так это ж мы сирея отправили, — недоуменно развёл руками Каталам. — К вам два сирея прилетали?

— Я знаю лишь об одном, — пожал плечами Бертрам.

— Мы ещё двоих отправляли в имение примо, — Каталам, казалось, совсем растерялся. — Неужели они не вернулись домой? Неужели послания не доходили до Мириам? Пусть сжалится над ней Фласэз, — он осенил себя знакомым знаком.

— Ничего не знаю ни про каких сиреев, — сразу отверг Фелимид. — Мириам ничего не говорила про них.

— Перехватывал может быть кто? — задумчиво почесал бороду сотник. — Раз гессеры прибыли, призыв о помощи был услышан. Значит, Его Величество послание получил.

— Верно, — опять подтвердил Бертрам. — Я своими глазами видел, как взволнованный король читал послание. Он-то и приказал нам выдвигаться.

— А те, что я отправлял в имение, наверное, попадали в чужие руки, — продолжил размышлять Каталам. — И эти руки отправили храмовников в погоню… Или того, которого отправил Тревин, перехватили… Странно. Я пока не могу объяснить появление «покаянников». Они точно знали, что мы движемся по тракту. А Фелимид поведал рассказ умирающего храмовника, что они должны были объединить силы с «покаянниками». Окружить нас и разбить. Это значит, приказы должны были идти с двух сторон — из Равенфира и Обертона. Кто-то должен был направить их сюда. Но кто?

— Риторический вопрос, — фыркнул я, будучи уверенным, что «покаянников» сюда направила церковь. Вернее, её высшие руководители. Смерть анирана невыгодна кому-либо другому. Она выгодна лишь церкви, как объясняла мне ранее бедная Мириам. — Ещё «эсты» говорили, что «обо всём рассказала птица». Может, они перехватили одну?

— Я хочу ещё раз подтвердить, — произнёс Бертрам. — Король лично отдал приказ. Он разрешил увести два десятка гвардейцев, взять минимум припасов и быстрее выдвигаться навстречу обозу. И достойно встретить, если таковой действительно существует… Я своими глазами видел взволнованное лицо Его Величества. Я сам слышал, как придворный мудрец и первейший советник короля — магистр Анумор — советовал не мешкать с отправкой на выручку. И если аниран действительно существует, доставить того во дворец… Я даю слово, аниран, что мы выполним все указания короля.

После этих слов я почувствовал необъяснимую лёгкость. Будто штанга рухнула с плеч. Будто я плаваю в невесомости. Теперь я был уверен, что нахожусь под элитной охраной. Эти гессеры, эти королевские гвардейцы в пластинчатых доспехах, выглядели куда опаснее, чем все воины, которых я встречал в этом мире. С ними я мог чувствовать себя в безопасности.

Оставалась лишь горечь и скорбь о тех, кто пожертвовал жизнью ради анирана. Мне было жаль и примо Тантала, и его блондина — то ли друга, то ли больше, чем друга. Мне было жаль тех молодых парней, которые не отступили перед лицом превосходящего противника. Но особенно мне было жаль Рэнэ и Мириам. Мне так и не удалось замолвить за них словечко перед королём, как я обещал. Я не успел добраться до столицы и спасти их.

— Мужайся, Фелимид, — с трудом я выдавил из себя эти слова. — Боюсь, это ещё не всё, с чем нам придётся столкнуться.

— Аниран, — Фелимид припал на колено. — У меня не осталось ничего. Нет ни детей, ни жены, ни дома, ни репутации примо. У меня нет никого, кроме тебя, — он взял меня за руку и прислонился к ней заклеймённой щекой. — Возвращаться в Равенфир мне незачем. Поэтому отныне моя единственная цель — следовать за тобой. Я хочу своими глазами узреть те дела, что ты будешь совершать. Я хочу увидеть, как всё меняется. И всегда приду на помощь, если ты потребуешь. Прими мою присягу.

— Королевский дознаватель Фелимид, — торжественно произнёс я. Затем, под взглядом улыбающегося Каталама и удивлённого Бертрама, сжал за плечи и помог подняться на ноги. — Твоя присяга принята. Отныне ты не просто королевский дознаватель. Не просто примо. Отныне ты — мой друг. Я буду рад, если ты пройдёшь со мной весь путь. Каким бы долгим он не оказался.