Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I - Аркадий Казанский

После себя, в отличие от кардиналов Мазарини и Ришелье, не оставил крупного состояния. Был членом Французской академии (с 1717 года), Академии наук (с 1721 года) и Академии надписей и изящной словесности (с 1725 года).

Фарин ата – отец Франции! [Рис. А. X. 1]. Поэт остроумно отмечает ещё одну дату – 29 января 1743 года – день смерти кардинала Флери; прибыв в Константинополь около 15 февраля, он получает известие о смерти могущественного кардинала.

Фарината – фактический руководитель Франции XVIII века – кардинал Флери. Франция два раза наносила поражение партии поэта – Священной Римской империи германской нации: в войне за Польское наследство и в текущей войне за Австрийское наследство. Интересно и одно из его имён – Эркюль или Геркулес.

С точки зрения контрреформатора Данте – Флери – реформатор, безусловно, является ересиархом. В то же время, сам поэт с подчёркнутым уважением относится к кардиналу. Я вижу: Флери, только что умерший, не знает, чем закончится война и спрашивает об этом у поэта, который, пережив войну, «предсказывает» кардиналу её итоги.

Если принять, что путники смотрят на раскрытые могилы Долины Царей в Египте, получается, что в них, даже в XVIII веке продолжали хоронить выдающихся деятелей разных стран, к каким, безусловно, относился и кардинал Флери. История сохранила для нас упоминание о том, что, например, кардинал Ришелье (1585—1642 годы) был бальзамирован после смерти. Думаю: и кардинал Флери мог удостоиться погребения с бальзамированием, а может быть и с захоронением в Египте. У поэта он попадает в Ад, в горящий раскрытый могильник, хороший образ которого являют горящие печи огромного завода.

Allor surse a la vista scoperchiataun'ombra, lungo questa, infino al mento:credo che s'era in ginocchie levata. [54]

Dintorno mi guardò, come talentoavesse di veder s'altri era meco;e poi che «l sospecciar fu tutto spento, [57]

piangendo disse: «Se per questo ciecocarcere vai per altezza d'ingegno,mio figlio ov» è? e perché non è teco?» [60]

Тут новый призрак, в яме, где и он,Приподнял подбородок выше края;Казалось, он коленопреклонен. [54]

Он посмотрел окрест, как бы желаяУвидеть, нет ли спутника со мной;Но умерла надежда, и, рыдая, [57]

Он молвил: «Если в этот склеп слепойТебя привел твой величавый гений,Где сын мой? Почему он не с тобой?» [60]

Новый призрак – другой эпикуреец или ересиарх – тень отца поэта, знакомого Данте, человек, хорошо знающий его самого и его гений. Он удивлен, не видя своего сына рядом с ним; каждый отец считает своего сына гением, во всяком случае, выше остальных. Может быть, Данте пользовался услугами его сына, как поэта.

E io a lui: «Da me stesso non vegno:colui ch'attende là, per qui mi menaforse cui Guido vostro ebbe a disdegno». [63]

Le sue parole e «l modo de la penam'avean di costui già letto il nome;però fu la risposta così piena. [66]

Di subito drizzato gridò: «Come?dicesti «elli ebbe»? non viv'elli ancora?non fiere li occhi suoi lo dolce lume?» [69]

Quando s'accorse d'alcuna dimorach'io facea dinanzi a la risposta,supin ricadde e più non parve fora. [72]

«Я не своею волей в царстве теней, —Ответил я, – и здесь мой вождь стоит;А Гвидо ваш не чтил его творений». [63]

Его слова и казни самый видМне явственно прочли, кого я встретил;И отзыв мой был ясен и открыт. [66]

Вдруг он вскочил, крича: «Как ты ответил?Он их не чтил? Его уж нет средь вас?Отрадный свет его очам не светел?» [69]

И так как мой ответ на этот разНедолгое молчанье предваряло,Он рухнул навзничь и исчез из глаз. [72]

Поэт объясняет, что приведен сюда Вергилием, творений которого сын призрака – Гвидо «не чтил» – не читал. Речь идёт о поэте, говорящем и пишущем на другом языке, не на латыни. Поняв ответ Данте в том смысле, что его сына Гвидо уже нет на свете; по-своему истолковав молчание задумавшегося поэта, призрак в отчаянии падает в свою раскаленную могилу.

Поэт видит своего хорошего знакомого и знает, почему этот призрак находится в этом месте. Задумавшись над этим моментом, я задаю себе вопрос: – «Как по такой информации можно восстановить историческую картину событий и найти прообраз персонажа, возникшего перед ним?»

Ma quell'altro magnanimo, a cui postarestato m'era, non mutò aspetto,né mosse collo, né piegò sua costa: [75]

e sé continüando al primo detto,«S'elli han quell'arte», disse, «male appresa,ciò mi tormenta più che questo letto. [78]

Ma non cinquanta volte fia raccesala faccia de la donna che qui regge,che tu saprai quanto quell'arte pesa. [81]

E se tu mai nel dolce mondo regge,dimmi: perché quel popolo è sì empioincontr'a» miei in ciascuna sua legge?» [84]

А тот гордец, чья речь меня призвалаСтать около, недвижен был и тихИ облик свой не изменил нимало. [75]

«То, – продолжал он снова, – что для нихИскусство это трудным остается,Больнее мне, чем ложе мук моих. [78]

Но раньше, чем в полсотый раз зажжетсяЛик госпожи, чью волю здесь творят,Ты сам поймешь, легко ль оно дается. [81]

Но в милый мир да обретешь возврат! —Поведай мне: зачем без снисхожденьяЗаконы ваши всех моих клеймят?» [84]

Пока Данте говорит с новым призраком, тень Фаринаты неподвижна, это говорит о том, что её хозяин уже умер, в отличие от другой тени, которая представляется ещё живущей.

В античных верованиях, Персефона (жена Плутона – Аида – госпожа, чью волю здесь творят), наравне с Гекатой и Артемидой, считалась богиней Луны.

Луна, в виде полумесяца – символ Османской империи, поэтому Фарината говорит о ней, как о госпоже, чью волю здесь творят. Он говорит: военное счастье – вещь переменчивая, поэт в этом убедится не позже, чем через 50 месяцев. Такое время осталось до конца войны, срок окончания которой душе кардинала ясен, неясен только исход. Он выражает сожаление, что дело, которому он служил, не даёт плодов, благословляет Данте на возвращение в милый мир и спрашивает: – «Почему контрреформаторы, составляющие оплот Католической Церкви так не любят реформаторов всех мастей, также верующих христиан?».

Ond'io a lui: «Lo strazio e «l grande scempioche fece l'Arbia colorata in rosso,tal orazion fa far nel nostro tempio». [87]

Poi ch'ebbe sospirando il capo scosso,«A ciò non fu» io sol“, disse, „né certosanza cagion con li altri sarei mosso. [90]

Ma fu» io solo, là dove soffertofu per ciascun di tòrre via Fiorenza,colui che la difesi a viso aperto». [93]

И я на это: «В память истребленья,Окрасившего Арбию в багрец,У нас во храме так творят моленья». [87]

Вздохнув в сердцах, он молвил наконец:«Там был не только я, и в бой едва лиШел беспричинно хоть один боец. [90]

Зато я был один, когда решалиФлоренцию стереть с лица земли;Я спас ее, при поднятом забрале». [93]

Данте отвечает: – в память о самой кровопролитной битве во время войны за Польское наследство в северной Италии, при Гвасталле, где император Священной Римской империи германской нации, Карл VI, 19 сентября 1734 года потерпел сокрушительное поражение от кардинала Флери, потеряв убитыми около 6 тысяч человек; когда река Арбия окрасилась кровью павших.

Кардинал возражает на его обвинения в кровопролитии, говоря: там были не только французы, которых пало также очень много, но и другие союзные войска и у каждого из идущих в бой были собственные причины на это.

Название Флоренция, во всех случаях упоминания в Комедии, используется поэтом как зашифрованное название Франции и понятно почему: назови он Францию своим именем, Комедия потеряет загадку, скрывающую истинный смысл и место действия. Флери говорит о Флоренции, имея в виду Францию, которую он всю свою долгую жизнь укреплял и защищал, воюя только осторожно, малыми силами, обязательно в союзе и за спиной других государств. Так и в текущей войне за Австрийское наследство, на территории Италии действует испано – неаполитанское войско (Лев), а Франция (Волчица), руководит этим процессом издали (не опуская забрало для боя).

«Deh, se riposi mai vostra semenza»,prega“ io lui, „solvetemi quel nodoche qui ha «nviluppata mia sentenza. [96]

El par che voi veggiate, se ben odo,dinanzi quel che «l tempo seco adduce,e nel presente tenete altro modo». [99]

«Noi veggiam, come quei c'ha mala luce,le cose“, disse, „che ne son lontano;cotanto ancor ne splende il sommo duce. [102]

Quando s'appressano o son, tutto è vanonostro intelletto; e s'altri non ci apporta,nulla sapem di vostro stato umano. [105]

Però comprender puoi che tutta mortafia nostra conoscenza da quel puntoche del futuro fia chiusa la porta». [108]

«О, если б ваши внуки мир нашли! —Ответил я. – Но разрешите путы,Которые мой ум обволокли. [96]

Как я сужу, пред вами разомкнутыСокрытые в грядущем времена,А в настоящем взор ваш полон смуты». [99]

«Нам только даль отчетливо видна, —Он отвечал, – как дальнозорким людям;Лишь эта ясность нам Вождем дана. [102]

Что близится, что есть, мы этим трудимНаш ум напрасно; по чужим вестямО вашем смертном бытии мы судим. [105]

Поэтому, – как ты поймешь и сам, —Едва замкнется дверь времен грядущих,Умрет все знанье, свойственное нам». [108]

Данте выражает пожелание в скором окончании войны и спрашивает Флери: насколько далеко души в Аду могут видеть будущее. Тот отвечает, что близкое предвидение им не дано, а за тьмой времени они могут увидеть только самые отдалённые результаты своей деятельности, подобно тому, как Анхиз предсказал и показал в Элизиуме царю Энею далёкое будущее его рода, не вдаваясь в подробности, как это предстоит достигнуть.