Темные души - Ана Рома

Как горят щеки в желании ощущать меня, и мой язык, что танцует вдоль ее половых губ, возвращаясь к центру. Чувствуя, как ее мышцы ног стали содрогаться, я встал на ноги, подхватывая за бедра, располагая на своем члене. Это был не самый нежный раз, когда я пытливо входил в нее, а один из тех дней, когда я врывался во всю длину. Страстно и грубо, требуя наслаждения, с каждым толчком получая ее сладкие стоны признания, что я действительно тот, кто ей необходим.

Витэлия прижалась ко мне, сильно обхватив мою шею, и я был рад задохнуться в этих объятиях.

– Крис… Кристиано… – она вернулась ко мне, я завладел ее ртом, сплетая языки, чувствуя, как член напрягся.

Электрический разряд прошелся по моему телу, извергая в нее свое семя. Мы просто стояли, обнимая друг друга, тяжело дыша. Я еле стоял на ногах, привалившись к стене, все еще не отпуская Витэлию из своих рук, целуя в шею.

Она провела пальцем по моей щеке, целуя в висок.

– Il tuo. Твоя, – прошептала она.

– Sempre. Всегда. – ответил я.

Открывая глаза, я стоял со стояком уже минут двадцать, оглядываясь в сладкое прошлое, находясь в катастрофическом сейчас.

Обновив одежду, я отправился в родительскую комнату, где мама присматривала за Эйми. Было около десяти утра, когда я постучал в дверь.

– Войдите, – отец сидел в кресле с Эйми на руках, она подняла голову с его груди.

– Папа, – одно ее слово и стремление оказаться в моих руках переворачивало мой мир.

Подойдя ближе, мы молча поменялись местами, каменный барьер между нами, выстроенный Алдо лично, говорил, что это не просто ссора, а предательство.

– Я здесь, mon amour, – успокаивая дочь, предотвращая резкие движения ребенка.

Эйми была все еще слабой после больницы, ей требовалось как можно больше отдыхать.

– Кристиано, ты вернулся, – мама вышла из ванны, вытирая полотенцем влажные волосы.

Я скривил улыбку, поглаживая дочь, которая дремала в моих руках. Отец сидел в другом конце комнаты, делая вид, что читает важные новости. Она прошла к шкафу, открывая, выбирая наряд, около пяти минут мы слушали лишь, как вешалки соприкасались друг с другом. Затем, закрыв шкаф, развернулась на цыпочках, недовольно выдохнув.

– Мне нужно умереть, чтобы вы двое заговорили друг с другом? – сложив руки на груди, испепеляя отца взглядом.

– Дорогая, если тебя не будет, тогда я перестану разговаривать, – он даже не поднял головы, играя роль оскорбленного человека.

– Кристиано не трогал бизнес, который строили твои родители, железные дороги по-прежнему наши. Он распоряжался только своими акциями, что приобрел собственным трудом, – отец поднял взгляд, собираясь возразить. – Если мой сын что-то делает, значит, он взвесил все риски и может с ними справиться.

– Отлично, он теперь не наш сын, а твой, – отложив телефон, вздернув бровь.

– Вздумал язвить мне? – она прищурилась.

– Напоминаю, дорогая Ясмина, человек, которого ты сейчас защищаешь, уже за тридцать, – встав, поправляя льняную рубашку, указав на меня пальцем.

Я подавил смех, который застрял в моем горле, Эйми лежала, наслаждаясь, как я перебирал ее короткие волосы.

– Сбавь тон, Ринальди!

Моя мама была с виду изящной и хрупкой женщиной, которая боялась насекомых, но противостояла огромным мафиози, выше нее порядком на три головы. Женщины действительно не знают страха, когда становятся матерями, они полностью забывают, что значит бояться.

Отец продолжал спорить с ней, выполняя все ее замечания, но при этом приводя свои факты моего плохого поведения.

– Он продал часть своей компании Триаде, которая вскоре налетит в Канаду, как саранча, и создаст множество проблем. Вместо благодарности, Ли едва не отправили твою внучку на тот свет, а Бернардо, вскоре узнав о проделках твоего любимого сына, – он взглянул на меня. – Будет заинтересован выбить из нашей невестки вторую часть акций. У нас только один выход, когда обе организации получат доступ – молиться Богам, чтобы они защитили наших детей.

– Витэлия не отдаст свою долю, – встав на защиту жены, мой отец любил развивать все в худшую сторону. – Она предана Ндрангете и своей семье.

– Ты просто не знаешь, на что способен Бернардо, и каким могут быть его игры, – покачал разочарованно головой отец. – Он не щадит собственных детей, тогда что его остановит перед женщиной, которая принадлежит врагу?

Кажется, он знал и видел куда больше, чем мог рассказать нам.

Я встал, придерживая Эйми за голову, словно она еще была младенцем.

– Если ты не готов мириться с тем, что я делаю, тогда можешь уезжать домой, – мысленно прикусив язык, за то, что разговаривал в таком тоне при матери. – Мы не договоримся, а я не в том настроении, чтобы угождать всем.

Это не первый раз, когда мы разговаривали в таком ключе, все было гораздо лояльнее, чем могло бы быть. Я уважал его, но чтобы быть боссом и иметь уважение, ты должен забыть про семейные узы и быть уверенным в своем решении до конца. Вместе с этим, идти против воли собственного отца.

Дернув ручку двери, собираясь убраться как можно подальше и не наговорить больше сказанного.

– Если бы тебе пришлось сделать выбор и спасти жизнь одного близкого человека или спасти жизни сотни людей, которые доверяют и работают на тебя, чтобы ты выбрал?

Отец развернулся ко мне лицом, руки были в карманах брюк, а взгляд отражал понимание. Вместе с этим он ставил меня в положение, которое разочарует его, задавая слишком глубокие вопросы. Мог ли он ответить на этот вопрос сам?

– Витэлия, – мне не пришлось думать над ответом. – Я выбираю свою жену в обмен на сотни жизней солдат.

– Чтобы построить империю и завоевать уважение людей, Кристиано, нужно отключать свои чувства, – я не мог поверить в то, что это говорил мне мой отец.

– Где бы были цари без своих жен и матерей? – Эйми зашевелилась в моих руках. – Мне не нужна империя без женщины, которая мотивирует меня на создании лучшего вокруг нее.

И я убежден, что большие дворцы строились для того, чтобы слышать в их стенах смех и наслаждение женщин, которые приносили в мир наследников.

В подростковые годы я увлекался историей, где бесконечно много писалось про подвиги мужчин и несправедливо мало рассказано про женщин.

С самого первого дня нашего знакомства с Витэлией я готов был говорить о ней бесконечно. Ее образ поселился в моей голове бессовестно и абсолютно бесплатно, будто изначально там ему самое место. Она – мое дежавю прошлых жизней, она же – моя следующая жизнь. Если любовь – наказание, то я готов принять абсолютно