Вернуться в осень - Павел Стретович

— Ты оставил мусор и хлам старому — чтобы возвыситься и познать новое? — пронесся над головами низкий голос Эллои. — Ты сбросил груз забот и готов объять мир?

— Да! — четко ответил юноша. — Я готов.

— Тогда взойди, юный хозяин вечного, и стань рядом.

Юноша, высоко подняв голову, торжественно поднялся по ступенькам и остановился рядом с Эллоей — очередной багровый всполох осветил две застывшие фигуры.

— Ты принял решение сам, своей волей?

— Сам! — Звонкий голос пронесся над головами черных моргов. — Я сам, своей волей даю клятву верности и преданности вечному Магрому и отказываюсь от Сущего и всего остального…

— Ты готов к принятию истины и власти?

— Готов!

— Тогда вперед! Войди туда — где нет смерти и никто не скажет слово «нет»! Больше нет человеческих слабостей. Тебя больше не связывают цепи, мешающие движению вверх, — ты свободен. Эго?

— «Я хочу то, что хочу!»

— В путь.

Юноша исчез в зияющем провале портала — даже вспышки багровых зарниц не пробили густой черноты мрачного входа. Ильга рядом незаметно вздохнула.

— Не расстраивайся, — шепнула в ее сторону Шульга. — Гамар всегда этого хотел…

— А ты?

— Я? — Шульга немного подумала. — Не знаю…

Одновременно повернулась и одним движением двинулась от ступеней длинная шеренга моргов — на Дороге осталась только их группа, группа подготовки Магрома — детей от пяти до четырнадцати лет. Сторожевые тарантулы за исполинскими статуями не двигались, это было их постоянное место. Эллоя спустилась по ступеням.

— Подойдите ближе.

Нестройный ряд детей смешался и гурьбой придвинулся к лестнице — закутанная в плащ фигура властительницы поджидала на нижней ступеньке.

— Всем зайти в зал наказания.

Ильга многозначительно посмотрела — Шульга кивнула в ответ: «Я знаю…»

— Я думаю, вам уже всем известно, что один из испытуемых, Энист, вчера вечером сделал попытку побега. К Голубой Черте. Голубая Черта его и остановила. — Эллоя остановилась возле высокого арочного входа и обвела всех взглядом. — Меня беспокоят три вещи…

Дети стояли и молча смотрели на нее, они привыкли не ждать ничего хорошего и были готовы ко всему. Система воспитания, призванная избавить от привязанностей, опушки какой-то там сердечной доброты или глупого подавления из-за так называемого милосердия, где нет места ближнему и гнет Роха подавляет любые всполохи, опять-таки мешающей полной свободе, любви, — была неотвратима, масштабна и проверена. Но и она иногда давала сбой…

— Первое, — продолжала Эллоя. — Это уже вторая попытка за этот год. Мне поручено передать, что Голубая Черта больше не будет никого возвращать назад. Что будет из этого — вы сейчас увидите.

«Шульга», — тихо потянула за руку Ильга, но та отдернула руку: «Тихо. Меня только вчера за это били…» Старший, четырнадцатилетний Резор обернулся и обещающе глянул на них.

— Второе. — Голос Эллои казался равнодушным. — Меня никто не предупредил. Я не верю, что никто об этом не знал. Это говорит о грустной зависимости некоторых из вас…

«Зависимости, — подумала про себя Шульга. — Например, от Резора, который опять сегодня будет зол…»

— И третье. Ваш страх. Меня беспокоит ваш страх, я имею в виду — ваш слабенький, человеческий страх. Перед смертью и кровью…

Она отошла в сторону и повелительно махнула рукой в сторону входа — дети вошли, осторожно, друг за дружкой, чего-то уже ожидая и всегда чего-то боясь, это становилось уже незыблемым свойством характера, и остановились у входа, втянув головы в плечи и поглядывая за ограждение.

За решетчатой изгородью, разделяющей зал надвое — высеченный в толще горы, метался прикованный к стене цепями Энист — дико озирался, рвался и что-то нечленораздельно мычал. Тринадцатилетний мальчик из их группы, всего лишь на год старше Ильги и Шульги. Факелы, поднятые в кованых канделябрах высоко на стенах, гоняли по тесаным стенам неровные, колышущиеся тени.

«Чего его приковали? И чего мычит…» — опять шепнула рядом болтуха Ильга, Шульга промолчала, удивленно оглядывая зал — почему на той стороне за забором, и нигде не видно скамейки и веревок, и моченных в горячей воде розг? «Заткнулась бы ты, Ильга…». — Страшное предположение потихоньку начало закрадываться в душу, она закрыла глаза и опустила голову. Боже мой, Энист. Помоги тебе, Боже, умереть…

Сзади через вход зашло несколько здоровенных моргов — дети, испуганно озираясь, сразу придвинулись ближе к решетке.

За забором сбоку поднялась каменная глыба горного грота и в зал вбежало, высоко задрав тяжелые острые клешни, два огромных каменных краба — вся гурьба дико закричала и подалась назад, закрывая руками лица…

— Назад. — Спокойный голос Эллои перекрыл дикий гвалт. — Смотреть! И не сметь закрывать лица…

Морги прижали детей к решетке, в воздухе стоял только безумный крик умирающего мальчика, и брызги крови — веером летящие по залу — падали на белые, как бумага, лица…

— Подождите!

Сергей вслед за Сватом резко натянул поводья — справа через поле бежал мальчик, отчаянно махая руками над головой. Эния на ходу развернула и пришпорила лошадь — гвардейцы сопровождения сиганули через придорожную канаву вслед за ней.

Мальчишка остановился, немного испуганно глядя на быстро окруживших его вооруженных людей, однако форма королевских гвардейцев придала смелости:

— Они скрылись туда, — он неопределенно махнул рукой в сторону леса. — Они убили отца, я спрятался…

На грязных от слез щеках румянцем проступило волнение — наконец-то появились взрослые, они помогут, они все знают и все могут…

— Кто? — Эния и Сват спросили почти одновременно.

— Разбойники…

— Здесь? — Эния нахмурилась, потом оглянулась на Свата и Сергея.

Сергей тронул ногами Мрака — на полувспаханном поле в десятке метрах, рядом с тяжелой бороной, валялась убитая лошадь. Недалеко раскинул руки, уперев стеклянный взор в небо, бородатый крестьянин — в груди торчал стержень тяжелого арбалетного болта. Господи, кому мог досадить обычный трудяга-пахарь…

— Кто-то здорово хотел остаться незамеченным, — сказал Сват, подъезжая и останавливаясь рядом.

— Это не разбойники. — Сергей обернулся, глянув на Энию.

Она ответила понимающим взглядом и наклонилась к мальчику, успокаивающе проведя рукой по слипшимся волосам:

— Как давно они были? И сколько их?

— Не знаю. — Он всхлипнул, глядя на лежащего отца. — Я просил соседей, но Сметты испугались, они сказали: «Да, да, сейчас», но сами не пошли, даже не вышли за калитку, а потом закрыли дверь на засов, а отец тогда еще дышал…

— Их было много? — Эния наклонилась с лошади еще ниже. — Как они были одеты? Куда направились?

— Я не видел, я был в лесу — потом услышал ржание лошадей, потом отец крикнул, и тогда я побежал…

— Диш, — сказала принцесса, выпрямляясь в седле. — Давай с остальными в Шаридан, сообщи герцогу Рому и барону Махаому. Здесь был маркиз. Потом — в Ангору. Больше меня провожать не надо, дальше мы сами… Все равно уже почти на месте.

Высокий гвардеец поклонился в седле и развернул коня, приветливо махнув рукой наемникам и призывно — своим. Через несколько минут пятеро всадников, поднимая стену пыли, пересекли поле — Эния задумчиво смотрела им вслед, пока они не скрылись в лесу. Сергей незаметно вздохнул.

Наемники на лошадях окружили принцессу, подозрительно поглядывая на сосны ближайшего леса. Сват нагнулся, подхватил мальчишку и усадил перед собой:

— Давай-ка, друг, покажи нам твоих Сметтов. Потолкуем…

Все пришпорили лошадей — за полем виднелись крыши небольшой, утопающей в осенней зелени деревеньки. Эния догнала и поравнялась с Сергеем.

— Это не совпадение, Сергей. Маркиз каждый раз каким-то образом узнает, что я не во дворце и где нахожусь.

Сергей немного придержал лошадь.

— Такое впечатление, что они вас ищут, не зная точно — где находитесь…

Эния согласно кивнула головой:

— Да. Как будто они теряют меня тогда, когда я рядом с тобой.

Сергей устало вздохнул. Принцесса искоса глянула на него:

— Это правда, нечего вздыхать. У меня сто причин идти вместе с тобой. И пожалуйста, хватит выкать…

Туман поднимался высокой полупрозрачной стеной, спокойный и даже как будто равнодушный, если только можно назвать равнодушным приготовившегося к прыжку зверя. Отдельные пласты белесой мглы медленно текли друг относительно друга — колышущееся марево незаметно двигалось само в себе, создавая угнетающую иллюзию скрытых дымящихся руин чего-то разрушенного огромного или самой раненой земли…

Сергей сделал еще несколько шагов и оглянулся: