Заложник любви - Наталия Николаевна Антонова

стала, Мирослава Игоревна, – пожаловалась женщина.

– И в чем же состоит ваше плохое состояние?

– Не помню ничего!

– Прямо-таки ничего? – усомнилась детектив.

– Не поверите! Все стала забывать. Рецепт вот на снотворное взяла у врача заранее, а куда дела его, не знаю.

– Может быть, вы попросили кого-то купить для вас по нему лекарство? – спросила Мирослава.

– Нет! То, что никого об этом не просила, я помню хорошо, а вот куда рецепт переложила да и зачем, не помню.

«Может, вы его и не перекладывали», – подумала Мирослава, а вслух сказала:

– Я думаю, что рецепт найдется.

– Дай-то бог, – вздохнула Лутвовская и отключилась.

– Ну что? – насупился Наполеонов. – Где теперь эту шубу искать?

– Где искать шубу, я пока не знаю, – призналась Мирослава. – Зато я знаю, что тебе придется найти человека, который купил в аптеке снотворное по рецепту Лутковской.

– Ты думаешь? – спросил Шура.

– Да, я думаю, – усмехнулась Мирослава.

– Это же сколько нужно людей задействовать! – Наполеонов схватился за голову. – И сколько потребуется времени!

– Я думаю, что начать нужно с аптек, что расположены вблизи дома Свиридова. Хотя тот, кто воспользовался рецептом, навряд ли был дураком. Но в то же время и ездить наобум людям не свойственно. Поэтому нужно проверить аптеки, расположенные рядом с местом жительства всех жен Свиридова. Я уверена, что женщины общались, навещали друг друга, хоть и не желают это афишировать.

– Хорошо, мы займемся этим, – на этот раз решительно проговорил Наполеонов.

– Вот только показывать в аптеке я бы посоветовала фото не только последней жены, но и всех остальных.

Шура и Морис посмотрели на нее озадаченно, но спрашивать ни о чем не стали.

* * *

Прошло несколько дней. За все это время детективы по негласному уговору не обмолвились ни словом о деле Леонтия Свиридова до тех самых пор, пока не позвонил Наполеонов и не сообщил, что экспертиза показала идентичность волокон, обнаруженных на терновнике с волокнами шерстяного шарфа Леонтия. На внутренней стороне пакета, который был изъят у Митяя – Дмитрия Савельевича Сапунова, – остались отпечатки пальцев и потожировые следы Лии Свиридовой. Иван Федорович Калинин на очной ставке опознал в Лие Артемьевне девушку, которую он подобрал на дороге и довез до города. И перчатка, оставленная ею в его машине, составила пару перчатке, выброшенной вместе с шарфом мужа. Камера одной из аптек зафиксировала входящую внутрь Свиридову, а фармацевт вспомнила ее как одну из покупательниц, приобретших снотворное по рецепту.

На вопрос Наполеонова, почему она ее запомнила, фармацевт ответила, что молодая женщина заметно нервничала, но тогда она не придала этому значения, просто она запала ей в память. Был выявлен и рецепт с отпечатками пальцев Лии Свиридовой.

Под тяжестью предъявленных улик Свиридова призналась, что она опоила мужа снотворным, вывезла его за город и утопила в проруби.

* * *

В саду с вершин деревьев, посеребренных лунным светом, медленно падал сдуваемый ночным ветром снег.

А Морису казалось, что это опадают лепестки с цветущих в мае яблонь. Ему даже захотелось открыть окно, чтобы впустить нежный аромат в комнату.

Но тут за его спиной раздался тихий голос:

– Морис, ты не спишь?

Он быстро обернулся. Нет, Мирославы не было за его спиной. Дверь была закрыта. И стояла женщина в коридоре, поэтому и голос доносился тихо.

– Нет, не сплю, – ответил он.

– Я войду?

– Да, конечно. – Только тут опомнившись, он бросился открывать дверь.

Она вошла, села на его неразобранную кровать и поджала ноги.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Да. Я уверена почти на все сто, что участие в убийстве Леонтия принимали все жены.

– Вы шутите? – спросил он.

– Нисколько. Снотворное было во всех чашках. Какую бы чашку ни взял Свиридов, он все равно бы уснул. И дотащить Леонтия до машины в одиночку Лия не могла.

– Скорее всего, – согласился Морис. – И что вы намерены делать?

– Ничего! – сердито ответила она.

– Почему? – спросил он, не скрывая интереса.

– Потому! Что толку в том, если посадят всех жен Леонтия?

– Они понесут заслуженное наказание, – ответил Морис, уверенный в своей правоте.

– Ага. А заодно это наказание понесут дети! Всех несовершеннолетних отправят в детский дом! А тень этого преступления ляжет на взрослых детей и испортит репутацию и карьеру Георгию и Ивану.

– Пожалуй, вы правы, – согласился он. И спросил: – Что же делать?

– Ничего! – отрезала она сердито. – Пусть Лия отдувается! Тем более что они, скорее всего, заранее между собой обо всем договорились.

– Выходит, у них все получилось?

– Не все! Никто не думал, что Лию обвинят в убийстве мужа.

– Да, – кивнул Морис, – они не учли, что Аграфену Тихоновну не устроит заключение полиции.

– И она обратится к нам! – закончила за него фразу Мирослава и, спрыгнув с кровати, направилась к двери.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, любимая.

Дверь за ней тихо закрылась. Он вздохнул и сел на то самое место, где только что сидела она.

Наполеонов расщедрился и разрешил Мирославе переговорить с Лией.

– Это все вы, – устало проговорила шестая жена Леонтия Свиридова, увидев детектива.

– Я, – не стала отрицать Мирослава.

– Вам стало легче? – с сарказмом спросила Лия Артемьевна.

– Я делала свою работу, – просто ответила Мирослава.

– А я свою, – вторила ей Лия.

Брови детектива взлетели вверх:

– Убийство называется работой?

– Да, – уверенно ответила женщина. – Я защитила не только своего сына от нищеты, но и всех имеющихся детей у прежних его жен.

– Только вот работу эту вы проделали не одна, – тихо проговорила Мирослава.

– Что? – испуганно спросила Лия.

– Каждая из жен приготовила Леонтию чай. Он должен был выбрать одну из чашек.

– И что? – вызывающе спросила Лия Артемьевна.

– Я уверена, что снотворное было во всех чашках. И вы не одна тащили мужа в машину. Но всю вину вы решили взять на себя в надежде, а скорее в уверенности, что остальные проявят заботу о вас и вашем ребенке. Ведь остальные жены по гроб жизни будут вам благодарны! Все они были согласны с тем, что Леонтий мог настрогать бы еще тысячу детишек.

– Вы ничего не докажете, – прошипела женщина.

– Только потому, что не собираюсь этого делать, – грустно ответила Мирослава и не прощаясь покинула помещение.

– Ну что, теперь твоя душенька довольна? – спросил ее Наполеонов.

– Не так чтобы, – ответила она, чмокнула его в щеку и уехала домой.

Мирослава оказалась права. Бывшие жены Леонтия Свиридова наняли для Лии самого дорогого и рьяного адвоката.

Наступила весна. Пришло и Восьмое марта.

На этот раз Шура Наполеонов не стал дарить подруге детства ни красные гвоздики, ни бюст Розы Люксембург.

Он принес ей охапку