Заложник любви - Наталия Николаевна Антонова

время уже была рядом с ней. Подтянулась группа.

– Кто эта дама? – на ходу спросил Наполеонова Незовибатько.

– Ну ты даешь, Афанасий Гаврилович, – проворчал следователь, – не узнаешь Лутковскую?

– Нет, я с ней незнаком. Это она тебя домогалась, а ко мне ни одним глазком не заглянула.

– Думаю, что ты немного от этого потерял, – проворчал следователь.

– Как сказать, – усмехнулся эксперт.

Марина Грошева не очень-то обрадовалась прибытию полицейских. Дверь она распахнула не спрашивая, а когда, увидев, собралась закрыть, один из оперативников не дал ей это сделать.

– Марина Ивановна Грошева?

– Ну?! – спросила женщина, подбоченившись.

– Следователь Александр Романович Наполеонов. Вот ордер на обыск вашей квартиры.

– Какой такой обыск?! Я женщина честная! Порядочная!

Следователь тихонько втолкнул хозяйку внутрь квартиры и тут же проговорил, наморщив нос:

– Как, однако, тут у вас несет вашей порядочностью! Вы что, никогда не убираетесь в своей берлоге?

– Не нравится, не нюхайте! Вас сюда никто не звал! И вы не имеете права тут распоряжаться!

– Как сказать, – проговорил Наполеонов и, заметив на заляпанном всевозможными пятнами диване зеленый шарф, спросил: – Чей это шарф, гражданка Грошева.

– Мой это шарф! – с вызовом ответила женщина.

– У кого вы его украли?

– Но-но! – Грошева замахала перед носом следователя указательным пальцем. – Не смейте огорчать порядочную женщину.

– О вашей порядочности я уже слышал. Не паясничайте! Отвечайте, откуда у вас этот шарф?!

– Мне его Митяй подарил!

– Какой еще Митяй?

– Мой сердечный друг! – неожиданно для Наполеонова кокетливо ответила Грошева.

– Где он сейчас?

– Об этом он мне не докладывает, – хмыкнула женщина.

– Он сейчас или в сквере за углом, или в рюмочной через дорогу, или в заброшенном доме прямо за гаражами, – вступила в разговор Лутковская.

– Дуйте по указанным адресам! – велел Наполеонов оперативникам. – А вы сопроводите их, – сказал он Лутковской. И женщина заспешила к выходу, чтобы нагнать оперативников. Торопилась она зря, парни терпеливо ждали ее на лестничной площадке.

Марина Грошева тем временем пыталась вырвать из рук следователя заветный шарф. Но тот пресек все ее попытки, заявив:

– Вещь конфискована, – потом он обратился к понятым: – До выяснения всех обстоятельств.

Митяй, или Дмитрий Савельевич Сапунов, был обнаружен оперативниками в сквере. Чему они несказанно обрадовались, ибо никому не хотелось лезть в заброшенный дом.

Митяй, уяснив, что сила не на его стороне, сопротивляться не стал, только спросил:

– За что я задержан, командир?

– Следователь скажет, – ответили ему.

– Следователь? – переспросил Митяй. На его лбу выступил пот. – Я, это, – пролепетал он, – ни в чем не виновен. Чужого не брал! Ни с кем не дрался.

– Да ты, как я погляжу, просто ангел, – пошутил один из оперативников.

– А то, – подтвердил Митяй.

– Ладно, ты ноги-то живее переставляй, ангел!

Когда подошли к подъезду Грошевой, Сапунов забеспокоился:

– Куда это мы идем?

– Что, место незнакомое? – усмехнулся один из оперативников.

– Наоборот, очень даже знакомое, – проворчал Митяй, – тут женщина живет, с которой мы дружим.

– Вот к ней мы и идем, – ответили ему.

– А чего Маринка натворила?

– Сейчас придем и выясним.

Введя Митяя в комнату, один из оперативников проговорил:

– Принимайте!

– Ага, – хмыкнул Наполеонов, – с распростертыми объятиями, – и обратился к бездомному: – Как тебя зовут, мил человек?

– Митяй, – насупился тот.

– А полное имя, отчество, фамилия?

– Зачем вам моя фамилия? – еще больше насупился бездомный.

– Его фамилия слишком известная, – пошутил один из оперативников, – чтобы он ее называл.

Но следователь, оставаясь серьезным, настаивал:

– Я жду.

– Дмитрий Савельевич Сапунов я. – Митяй исподлобья посмотрел на следователя и спросил с долей вызова: – Чего, легче стало?

– А то! – ответил Наполеонов. – А вот если бы у тебя еще документ какой-никакой имелся, я бы тогда испытал абсолютное счастье.

– Какой-никакой документ имеется, – важно проговорил Митяй и достал из кармана засаленный потрепанный паспорт, давно просроченный, но все-таки подтверждающий его личность.

Наполеонов с интересом пролистал страницы руками в перчатках и убрал паспорт в пакетик.

– Вы это чего? – забеспокоился Митяй. – Это мое!

– Твое, твое. Не волнуйся, получишь обратно. Но сначала скажи…

– Чего сказать-то? – недовольно перебил Митяй.

– Дарил ли ты своей подружке вот этот шарф?

Наполеонов потряс перед носом бездомного зеленым шарфом.

– Дарил, – подтвердил Митяй, – и чего? Зачем вы отняли у Мариши мой подарок?

– Где ты взял его?

– Как где? – искренне удивился Митяй. – На помойке!

– Что, такой дорогой шарф так и валялся на помойке? – сделал вид, что не поверил, следователь.

– Ничего не так валялся, – рассердился Митяй, – он в пакете лежал! С ним еще варежка была. Жалко, что одна, – вздохнул он с явным сожалением.

– И где эта варежка? – быстро спросил следователь.

– Как где? Я ее Марине вместе с шарфом отдал.

– Гражданка Грошева, где варежка?

– Не отдам! – завизжала женщина. – Не отдам, и все!

– Придется изъять силой, – скучным голосом проговорил Наполеонов.

– Мариш, да отдай ты им все, что они просят, – ласково проговорил Митяй.

– Не отдам, – продолжала упорствовать Грошева. Но на этот раз ее голос звучал не агрессивно, а плаксиво.

– Отдай, девочка моя, – продолжал уговаривать подружку бомж. – Я тебе в сто раз лучше сыщу.

– Да где ты сыщешь-то? – недоверчиво спросила Грошева.

– На помойке и сыщет, – вздохнул Наполеонов, – там, гражданка Грошева, даже антиквариат попадается.

– Брешете? – недоверчиво проговорила Марина Грошева.

– Зуб даю, – заверил ее Наполеонов.

Женщина, тяжело вздыхая и не переставая канючить, открыла один из ящиков своей облезлой стенки, вероятно еще доисторических времен, и достала оттуда небольшую ярко-малиновую вышитую перчатку.

«Красота», – подумала Мирослава, а Аграфена Тихоновна бросилась к перчатке с криком: – Так это же перчатка Лии! Где вторая? – набросилась она на Митяя.

– Одна была, – испуганно отшатнулся от нее тот. – Вот те крест! – И он истово перекрестился.

– Вы сказали, что вещи были в пакете, – обратилась Мирослава к бездомному.

– Ну, сказал, – набычился тот.

– И где тот пакет?

– У меня!

– Нам придется изъять его, – проговорил Наполеонов.

– Вот изверги! – не выдержал Митяй. – Вам только бы обобрать человека до нитки!

– Не расстраивайтесь, Дмитрий Савельевич, – не смогла сдержать улыбку Мирослава, – я вам за него дам два новых.

– Не обманешь? – опасливо покосился на нее бомж.

– Ну что вы, Дмитрий Савельевич!

– Ладно, – сказал Сапунов, – вынул откуда-то из-за пазухи пакет и отдал его следователю.

После составления протоколов все спустились вниз, Сапунов показал, из какого именно контейнера он вытащил пакет с сокровищами.

Мирослава достала из своей машины два красивых пакета и отдала Митяю, присовокупив к ним пару купюр. Митяй тотчас схватил их, как изголодавшийся пес сахарную кость, и зажал в кулаке.

«Надо бы пристроить его в центр реабилитации, – подумала Мирослава, – и перво-наперво паспорт заменить на новый». Где живет Митяй, вернее, обитает, она теперь знала.

Наполеонов попрощался с подругой