Серебряный змей в корнях сосны – 3 - Сора Наумова

разморило. Во сне он бродил по галереям огромного поместья, никак не мог найти выход. Коридоры путались, петляли, заканчивались то тупиками, то новыми ответвлениями. Лунный свет просачивался сквозь тонкую бумагу, а фонарик в руке загадочно мерцал зеленым. Во сне Кенту это не смущало, он шел и шел, пока не услышал впереди топот босых ног. Ускорил шаг и успел увидеть ускользнувший от него силуэт ребенка с неаккуратно собранными в хвост волосами. Мальчик, короткое кимоно в заплатках, тощие ноги покрыты грязью и, кажется, синяками. Кто он? Кента был уверен, что знает его, уверен, что должен догнать, остановить, заглянуть в лицо…

Он едва не сорвался на бег, но дорогу ему медленно перешла процессия Хякки яко. Разнообразные ёкаи его будто не замечали, двигались торжественно, в полном безмолвии. Кента узнавал каждого из них, даже не выдержал, поёжился, когда хвост Нурэ-онны прошуршал чешуйками так близко от него. Прошел вперед, но вся эта толпа исчезла без следа, растворилась в зыбком сиянии луны. Но зато он увидел долгожданный выход – и высокую стройную фигуру на его фоне. Человек стоял спиной, но Кента с облегчением узнал Хизаши.

Позвал его по имени, и голос так странно заметался по коридору, исказился до неузнаваемости. Кента сделал один шаг, второй, пока еще несмело, потом вдруг оказался прямо за спиной Хизаши. Тот начал оборачиваться, и стало так неожиданно ясно – нельзя смотреть. Кента застыл с поднятым фонариком, и его зеленоватое свечение играло на складках красного кимоно Дзисин. Или нет? Или на самом деле кимоно белое, просто насквозь пропитано кровью? Воздух наполнился ее тяжелым запахом, так что голова закружилась.

Хизаши обернулся полностью. Его лицо скрывала маска злобного они с загнутыми кверху рогами, выступающими из выпуклого лба. На мгновение почудилось, что это и не маска вовсе, а настоящая морда демона.

«Ты и правда подходишь», – сказало это существо голосом Хизаши, но под конец будто не смогло скопировать его полностью, и обман вылез хищными протяжными нотками. Мерзко.

«Для чего? Для чего подхожу? – спросил Кента. – Кто ты? Что делаешь в моей голове?»

Он гнева и страха все вокруг плыло, подернутое дымкой. Кента шагнул вперед, забывшись, и демоническая маска оказалась прямо перед ним, зависла в воздухе, отделившись от лица, что прежде скрывала. Рука с фонариком задрожала, пламя в нем вспыхнуло ядовитой зеленью и погасло. Леденящий поток толкнул в грудь, Кента отшатнулся, прикрылся рукой.

«Недолго осталось, мальчик, – услышал он в шорохе рвущейся бумаги стенных перегородок. – Скоро ты увидишь разницу. Увидишь, что был рожден для великой цели».

– Какую разницу?!

Кента дернулся, и голова соскользнула с подушки на пол. Еще немного времени понадобилось, чтобы понять, где он и что сон закончился. За фусума угадывался силуэт сидящего Мацумото, перед ним на столе горела свеча.

Кента медленно выдохнул, сел и пригладил волосы. Лоб покрылся потом, хотя в помещении было довольно свежо – ложась, Кента забыл проверить жаровню. За перегородкой что-то изменилось, Хизаши повернул голову, и когда Кента присоединился к нему, на пороге возник давешний юноша. Выглядел он испуганным и робким, но вместе с тем внутри него горел огонь, выдающий подлинное отчаяние. И, прежде чем кто-либо успел задать вопрос, он выпалил:

– Каэдэ собираются убить!

Разобраться в рваном рассказе юноши по имени Рёта оказалось непросто, по крайней мере, поначалу. Он волновался, заикался, оглядывался на темнеющий позади сад, и Мацумото задвинул сёдзи и встал к ним спиной, чтобы их гость уже наконец хоть немного успокоился.

– Что значит, собираются убить? – переспросил Кента. – Кто? Зачем?

– Чтобы задобрить богов. Хозяин строит во внутреннем дворе новое святилище.

Кента бросил недоуменный взгляд на Хизаши, тот передернул плечами.

– Ритуал хитобасира, полагаю. Приношение человека в жертву при строительстве, чтобы привлечь удачу и снискать благословение ками на это место.

– Разве такое не запретили еще лет сто назад?

Хизаши только усмехнулся.

– Как думаешь, многое ли остановит человека, особенно богатого и знатного, от совершения того, что принесет выгоду?

– Не может быть, – не поверил Кента. – Зачем ему это? Надо быть в полном отчаянии, чтобы решиться…

Тогда Рёта все же прервал их:

– Оммёдзи-сама, я не лгу. Не понимаю, как хозяину удалось околдовать Каэдэ, но в поместье все знают, что хозяин проклят!

Едва этот возглас затих, стало так тихо, что слышно было, как шелестят снаружи потревоженные ветром деревья и осыпается с них нападавший за вечер снег. Даже Хизаши выглядел удивленным, а ведь он всегда предполагает худшее. Но проклятие… Никто бы не подумал об этом.

– Проклят? – протянул Мацумото с сомнением. – Отчего же он не сказал нам? Мы же оммёдзи. Могли бы помочь.

– Это секрет, – округлил глаза Рёта. – Пожалуйста, заклинаю, не выдавайте меня хозяину!

Он рухнул на колени и вытянулся на полу, уткнувшись носом в доски. Хизаши посмотрел на Кенту поверх него с некоторой растерянностью, так ему не свойственной.

– А в чем это проклятие выражается?

Не поднимаясь, Рёта ответил:

– Я не знаю точно, но слышал, будто все из рода Хагивара, кто покидал поместье, погибали страшной смертью. Вот хозяин и…

То, что казалось чудачеством молодого поэта, обретало пугающие черты. Кента пытался вспомнить, ощущал ли он нечто странное, находясь рядом с ним, но не мог.

– Но почему Каэдэ? – спросил Кента все-таки. – Разве господин Хагивара не относится к ней лучше, чем к остальным.

И тут же сам нашел ответ на свой вопрос. Хизаши лишь озвучил его мысли:

– Возможно, он берег ее как драгоценную жертву. Что ж, признаю, я был не прав.

– Лучше бы ты не ошибался, – вздохнул Кента. – Хитобасира… Это слишком жестоко!

– Так вы спасете Каэдэ?

Прежде чем Хизаши успел ответить, Кента решительно кивнул:

– Да. Мы сделаем все, что в наших силах.

Конечно, когда они остались вдвоем, Хизаши настроя Кенты не разделил. Скрестив руки на груди, он уставился на него сверху вниз с осуждением.

– В прошении не было ни слова ни о каком проклятии. Не надо лезть, куда нас не просили.

– Ты разве не понимаешь? Девушка умрет.

– Девушки каждый день умирают. Мы спасли ее от бандитов, продлили срок ее жизни еще на день-два. Чего тебе еще надо?

– Чего мне точно не надо, так это отправиться восвояси со знанием, что ничего не сделал, чтобы спасти невинную жизнь!

Кента не заметил, как повысил голос, и это произвело на Хизаши впечатление. Плохое.

– Не все жизни можно спасти, ты же не бог, даже не ками.

– Да! Я не ками, людям в одночасье не стать богами, но как человек я могу сделать