Через Кордильеры - Иржи Ганзелка

Некоторое время назад в Коста-Рике выступал мексиканский тореро. В разгаре боя он забыл, что находится не в Мексике, и после третьей пары бандерилий по всем правилам всадил в сердце быка меч. Еще не утихла буря оваций, а рука полицейского уже легла на плечо эспады. В тюрьму! Арена тут же превратилась в поле схватки между полицией и толпой негодующих болельщиков, взявших под защиту своего героя.

Тореро одержал вторую победу.

«Коррида не скотобойня»

Суббота. Вторая половина дня.

Толпы людей на улицах Ла-Паса останавливаются перед огромными плакатами, заголовки которых бьют в глаза семью красными буквами:

КОРРИДА

Первый бой быков. Открытие сезона. В возбужденных разговорах на улице, в автобусе, за обедом то и дело звучат слова «мулета», «бандерилья», «тореро».

— Слыхали? Приехал перуанец Нене. Вот это будет бой! Разворачиваешь газету, и на первой же полосе слово в слово читаешь текст плакатов. Включаешь приемник — ну, конечно, коррида. Даже швейцар отеля, обычно ворчливый и несловоохотливый старик, смущенно покашливает и, подавая нам ключ от номера, напоминает:

— Завтра в Ла-Пасе коррида, не прозевайте!

За ужином к нам подсаживается наш земляк, местный житель.

— Наздар, ребята! Идете завтра на…

— На корриду? Непременно.

Весь город словно помешался на шести быках и трех тореро, которые будут их убивать. Зрелище за сто боливиано.

— Скажите, ну что особенного в этих ваших боях быков?

— Так может говорить только гринго! Вы еще ни разу в жизни не видели этого, а на нас уже смотрите как на мясников, да? Но коррида, господа, это не скотобойня! Это великолепнейшее зрелище! Наиблагороднейший спорт! Ни в каком другом виде спорта вам не найти столько грации, ловкости и отваги…

— Значит, не скотобойня? — вмешивается в разговор давний поселенец Ла-Паса. — Правда, на скотобойнях обходятся без музыки и без плакатов. Мясник за свой честный труд получает тридцать боливиано в день. А этот ваш тореро за два часа загребает тридцать тысяч. Да каждый из тех быков, которых привезли сюда чуть ли не из Перу, стоит пятнадцать…

— Тысяч не тысяч… Вы вот сначала посмотрите, а потом поговорим, вы… гринго.

Традиционные бои быков, которые веками существовали в Испании, прижились и в заморских владениях испанской короны. Эту традицию, как один из своих национальных обычаев, привезли с собой первые переселенцы, и коррида в некоторых республиках Латинской Америки сохранилась до сегодняшнего дня. Говорят, что мексиканская Пласа-де-торос даже превзошла знаменитую арену в Мадриде.

Ведя жаркие споры со страстными защитниками этого вида спорта, убеждаешься, что жители Южной Америки видят в нем большое искусство и что только многолетний опыт позволяет им овладеть всеми изысканными техническими и эстетическими приемами, которые и составляют суть хорошей и, следовательно, настоящей корриды. Десятки тысяч испанских и южноамериканских мальчишек мечтают стать тореро. У сотен из них первая же коррида отбивает смелость и охоту, лишь десятки приходят к первым своим успехам с целыми руками и ногами. А настоящих мастеров корриды рождается в каждом поколении так мало, что их можно перечесть по пальцам. Редко кто из них доживает до старости.

О боях быков были написаны сотни книг, исследований, эстетических трактатов, романов и панегириков. Не один истинный художник воздал должное этой подлинно народной традиции испанцев и их потомков в Новом Свете и увековечил своих героев музыкой, пером, кистью и резцом.

Беседуя с группой студентов Боливийского университета, мы не успевали записывать специальную терминологию и в конце концов, когда нас завалили объемистыми книгами и рисунками с изображением десятков самых различных позиций, поворотов, защит и выпадов, знание которых, разумеется, обязательно для каждого порядочного зрителя, мы вообще отказались от попыток познать в теории основные принципы корриды. Характерно, что в числе наиболее горячих защитников и поклонников этого вида спорта были девушки. По теории боя быков эти студентки могли бы сдать государственный экзамен перед самой строгой комиссией. В разгаре нашей беседы они вдруг повскакали с мест, одна из них схватила длинную линейку, стащила со стола скатерть и начала наглядно демонстрировать нам один виртуозный прием тореро за другим.

— Оле! Оле! — приветствовали подруги, словно это происходило на арене. А потом обратились к нам: — Все это пустяки! Приходите завтра на корриду!

Женщины и монахи на трибунах

Толпами валит народ к южной окраине Ла-Паса, где расположена круглая Пласа-де-торос — арена для боя быков. Конная полиция, вооруженная, к нашему удивлению, старыми чехословацкими винтовками, следит за порядком и сдерживает натиск зрителей, пришедших на первый бой сезона.

Людской поток внес нас на трибуны. Ступени из глины и досок — это самые плохие и самые дешевые места, прямо против солнца. На другой стороне — с более высокой платой за вход — размещаются на каменных ступенях, идущих полукругом; зрители сидят здесь спиною к солнцу. Арена — руэдо или пласа — представляет собой круг диаметром метров пятьдесят, обнесенный двухметровой деревянной оградой с широкими воротами против главной трибуны и с боковым входом для обслуживающего персонала. Между руэдо и деревянной оградой проходит еще один барьер, немного пониже. Таким образом, между ареной и трибунами остается защищенное место для вспомогательного персонала, журналистов, репортеров и кинооператоров. Внутренний барьер в пяти местах разделяют проходы, перед которыми стоят деревянные стенки, несколько выдвинутые вперед. При невозможности защититься тореро может укрыться за ними от разъяренного быка.

Над ареной «грянула» музыка местного оркестра: три барабана, три корнета, два кларнета, геликон и тарелки. Мальчишки с видом победителей за несколько боливиано переворачивают музыкантам ноты. Но не только за это. Переворачивать ноты во время корриды для большинства лапасских мальчишек — несбыточная мечта.

К трибунам протискиваются последние счастливцы, которым еще удалось достать входные билеты. Окинув взглядом ряды, мы с изумлением замечаем, что среди зрителей преобладают женщины. Совсем еще девочки и старенькие бабушки, но главным образом — девушки, дочки из богатых лапасских семейств и бедные метиски с окраин города, женщины, которые готовы отказаться от последнего куска хлеба, лишь бы увидеть волнующее зрелище на руэдо.

Детям еще слишком рано любоваться тем, что происходит на арене, но в Боливии родители не видят причины, почему бы не брать их с собой. Особенно же выделяются на трибунах монахи разных орденов, пришедшие сюда целыми группами.