Адмирал - Михаил Михеев

– Ты глянь, как они меня! Две недели успокоиться не могут.

– А чего ты хотел? – поинтересовалась Хелен, усаживаясь на подлокотник кресла и ловко забирая из рук адмирала британскую «Таймс». Несмотря на войну, достать вражеские газеты, причем свежие, всего-то трехдневной давности, для тех, кто имел право на их чтение, сложности не представляло. – Действительно. Пират и военный преступник, надо же.

– Да пускай их, – махнул рукой Колесников. – Что им еще остается? Только щериться из подворотни. У вас, у русских, кажется, говорят, собака лает – ветер носит?

– Так и говорят, – кивнула девушка. – Ты поразительно быстро осваиваешь язык. А говорят, что он сложный.

Еще бы, подумал адмирал. Особенно если учесть, что я его изначально лучше тебя знаю. Вслух же, уходя от скользкой темы, сказал:

– Я вообще способный. Кстати, мы через полчаса выезжаем. Ты не забыла еще?

– Ой! – и Хелен заметалась так, что, показалось, будто по комнате пронесся небольшой ураган. Колесников улыбнулся. Как мало надо журналисту для счастья. А всего-то пообещал устроить ей интервью лично с фюрером. Тот, кстати, сам намекнул, что не против – хорошо понимал, что лишнее появление в прессе, особенно если оно завязано на модного и еще не успевшего примелькаться журналиста, всегда хороший ход для политика. А может, это ему Гиммлер деликатно подсказал – он что-то последнее время с Геббельсом не слишком в ладах, так что мог сделать легкий пиар даме, к Министерству пропаганды отношения не имеющей. Почему не воспользоваться ситуацией, если тебе это ничего не стоит? Так что давай, звезда журналистики, собирайся. Это мужчине и военному достаточно мундира, а тебе только макияж накладывать куча времени уйдет. И, кстати, поторопиться придется – вон, уже Вальман приехал…

Акулы пера на приеме у фюрера к новенькой в своих рядах относились спокойно-безразлично. Ну подумаешь, еще одна мелкая звездочка… Так продолжалось ровно до тех пор, пока журналисты задавали дежурные вопросы и получали на них дежурные ответы, а вот после этого они все дружно начали смотреть на Хелен, как на врага народа. Почему? Да потому, что она в течение пятнадцати минут находилась в одном кабинете с Гитлером, да и не только с ним, и получала такой материал, за обладание которым любой из ее коллег готов был сожрать собственные ботинки, да еще и не вынимая из них носков трехнедельной выдержки. Увы, увы, теперь им оставалось лишь злобно скрипеть зубами да поминать нехорошими словами и саму Хелен, и ее хахаля, устроившего ей такую протекцию. И прекрасно понимать, что сделать они ничего не смогут, даже в своей газете облаять, ибо есть официальное распоряжение, в каком ключе надо подавать материалы про знаменитого адмирала Лютьенса. И что даже на самой девушке зло не сорвешь, ибо – чревато. Вот оно, преимущество диктатуры, это вам не Америка, здесь за слова, если что, отвечать придется.

Впрочем, интервью скоро кончилось, после чего Хелен деликатно выпроводили. Были темы, что называется, не для широкой общественности, и Колесников поймал себя на мысли, что в этот раз его вызвали на совещание, будто такое приглашение было само-собой разумеющимся. Похоже, ему удалось наконец зацепиться в верхушке Третьего рейха. Правда, неясно пока, в каком качестве, но это уже детали. События явно выходили на финишную прямую, и диспозиция его устраивала.

Первым докладывался новый глава Абвера, пришедший на смену покойному Канарису. Сухой, похожий на потрепанного жизнью грифа, невысокий человечек. Абсолютно неприметная личность, и столь же малозначащая. Да, профессиональный разведчик, но и только. Фактически он подчинялся Гиммлеру, тот раскладов даже не скрывал. Впрочем, в чем-то это давало и плюсы, еще одной фигуры, которая может иметь свои цели, никто сейчас не желал.

Согласно докладу, дела у британцев обстояли не то чтобы очень. Это, впрочем, и так было ясно, однако сейчас появились наконец конкретные детали. Германская авиация действовала грамотно, методично перемалывая оборону противника. В настоящее время практически перестала существовать сеть радарных станций на восточном побережье, и в результате эффективность работы британской истребительной авиации резко снизилась. Теперь они уже не могли заранее узнавать о появлении немецких самолетов, и все чаще их жгли еще на земле, да и удары по авиастроительным заводам становились более эффективными. Сопротивление слабело, а с ним вместе уменьшались и потери немецкой авиации.

На море тоже все складывалось хорошо. После лихих рейдов и средиземноморских успехов, британский флот лишился наиболее ценных кораблей. Сейчас у них оставалось старье времен прошлой войны – четыре линкора типа «Королева Елизавета» и два типа «Ройял Соверен». Вооружены они, конечно, были серьезно, но на этом их достоинства кончались. Характеристики этих линкоров – скорость, защита, автономность – современным условиям уже не соответствовали. Два линкора типа «Нельсон», конечно, были помощнее, но их изначально невысокая, всего двадцать три узла, скорость и предельная изношенность механизмов серьезно ограничивали возможности кораблей. Восемь старых линкоров, два из которых, вдобавок, оказались намертво блокированы в Средиземном море, даже при поддержке все еще довольно многочисленных крейсеров и эсминцев, не та сила, что гарантирует неприкосновенность островов. Оставались, правда, еще три корабля типа «Кинг Георг V», но все они, хоть и спущенные на воду, еще не были введены в строй. Быстро довести их до ума и подготовить экипажи у британцев никак не получалось, а посылать в бой недостроенный корабль чревато. Об этом свидетельствовали и опыт «Жан Бара», и неудача «Принца Уэлльского».

Ну и на фоне всего этого рухнула наконец экономика островитян. После того, как линкоры немцев прорвались в море, страховки транспортных кораблей взлетели до небес. Действия подводных лодок, может, и наносили им заметно больший урон, но наглядная демонстрация возможностей немецкого флота разом показала всему миру, что Британия уже не контролирует океан. Пропагандистский удар оказался для морской торговли страшнее торпед, разом сделав ее невыгодной, и теперь река поставок превратилась в еле-еле сочащийся ручеек, везущий совершенно недостаточное число грузов по запредельным ценам. Для государства, полностью зависящего от внешних поставок, это означало начало конца.

Американцы, как и предполагалось, в такой ситуации цепляться за бывшую метрополию не стали. Невыгодно. Убирать уже завезенную технику и вывозить «добровольцев», правда, тоже, но риск преждевременной войны с ними практически исчез. Все милитаристские потуги Рузвельта блокировались сенатом, в котором резко укрепились позиции изоляционистов. Словом, успехи немцев были налицо. Зато зашевелилась Япония, которая была отнюдь не против малость потрепать раненого льва и прихватить под шумок оставшиеся практически без защиты британские колонии. Их посол уже дважды за последнюю неделю бывал на приеме у фюрера и недвусмысленно намекал ему на это, но Гитлер пока отмалчивался. Создавалось впечатление, что он не слишком хорошо представлял себе, как относиться к потугам ненадежного восточного союзника, и потому старательно тянул время.

После окончания доклада разведчика отправили подождать за дверью, и пришел черед Лютьенса. Адмирал постарался быть краток, сообщив расклады по флоту, которому в предстоящей операции «Морской лев» выпадала едва ли не главная роль – обеспечение высадки армии вторжения. В том, что она победит, никто не сомневался. В конце концов, с начала войны британцев жестоко били уже не раз. Слабым местом оставалась переброска людей и техники через проливы, но сейчас это стало делом вполне реальным.

Однако, как и у англичан, у немцев с флотом тоже не все обстояло гладко. Только что вернувшиеся из похода корабли нуждались в серьезном ремонте, «Шарнхорст» все еще стоял в доке, а спешно достраиваемый «Тирпиц» никак не могли ввести в строй. Да и французы, чье участие планировалось, не восстановили пока свою рухлядь. Тем не менее, в течение трех месяцев немецкий флот должен был набрать силу. В этом случае он и сам по себе уже оказывался в состоянии угрожать побережью Британии или хотя бы окончательно ее блокировать.

А вот что смогут выставить французы, оставалось не вполне понятным. Два трофейных британских линкора – да, весьма вероятно. Планы, используя в качестве «донора» артиллерии главного калибра «Куин Элизабет», восстановить «Рэммилс», выглядели достаточно реалистично. «Резолюшн» и вовсе заканчивали приводить в порядок. Оба этих корабля загнали в итальянские порты. Дуче покочевряжился, конечно, однако за ремонт макаронники взялись – деньги они любили. Для обоих трофейных линкоров уже сформировали немецкие экипажи – с кадрами у французов по-прежнему была проблема. «Страсбург» и «Дюнкерк» также к сроку отремонтировать успеют. «Ришелье» французы всеми силами поддерживали в приличном состоянии. Хуже обстояло дело со старыми линкорами. «Прованс» привести в норму не успевали в любом случае – повреждения подводной части старого линкора были слишком велики, а французам банально не хватало ремонтных мощностей. «Лоррэн» приводили в порядок итальянцы, так что успеют. Повреждения «Бретани» в последней операции и вовсе оказались незначительны, поэтому корабль полностью сохранил боеспособность.