Воеводы Ивана Грозного - Дмитрий Володихин

Захарий Иванович Плещеев-Очин был родней А.Д. Басманову: семейства Очиных и Басмановых восходили к единому предку — боярину Даниле Борисовичу Плещееву, большому вельможе времен Василия II и Ивана III Великого[324]. Захарий Иванович имел самый богатый опыт и самый солидный послужной список среди всех главных воевод опричнины. Он отстаивал честь русского оружия во многих битвах, проявил себя как энергичный, инициативный и храбрый командир. Однако его карьера показывает: самостоятельно командуя крупными полевыми соединениями, Захарий Иванович нередко приводил их к поражению; особого полководческого таланта у него, таким образом, не видно. В «Тысячной книге» он числился сыном боярским второй статьи по Бежецкому Верху, а в «Дворовой тетради» — дворовым сыном боярским (тот же Бежецкий Верх, затем Дорогобуж)[325]. Как военачальник он дебютировал вторым воеводой в Козельске, под командованием отца, И.Г. Плещеева-Очина, в 1549 г.[326] Судя по этой дате, родился Захарий Иванович около 1530 г. или чуть раньше. В 1550 г. он наместничает во Мценске, в 1553-м — назначен «годовать» четвертым воеводой в Казани (расписан для действий на вылазках), оттуда в мае того же года идет к Свияжску вторым воеводой передового полка[327]. Осенью 1554 г. на Захария Ивановича свалилась очень странная радость. Летопись сообщает о том, что в Москву доставлены были пленный хан астраханский Емгурчи с семьей. Их встретили с почетом. Среди «царицастраханских» была «меншица» (младшая?) Ельякши, родившая по дороге в Москву царевича Ярашты. «И приехав к Москве, царь и великий князь государь велел царевича крестити и с матерью; и наречено царевичю имя Петр, а матери его Улиянея. И царь великий государь пожаловал царицу, велел ее дати замуж за Захария Ивановича Плещеева, а царевича велел кормити матери его, доколе возмужает»[328]. Таким образом, с одной стороны, семейство старомосковской нетитулованной знати получило прибавку «царской крови», хоти и татарской… а с другой, З.И. Плещееву-Очину достались чужая жена и чужой ребенок. Впрочем, как знать, не влюбился ли Захарий Иванович в Ельякши-Ульянию и не добивался ли сам такой необычной почести? С.Б. Веселовский считал, что «…этот политический брак обеспечил Захарию Ивановичу милостивое отношение царя»[329]. Но это не подтверждается фактами: два или три раза на воеводу обрушивались опалы, и последнюю он не пережил. Очевидно, царская милость не заходила слишком далеко… В 1555 г. его отправляли вместе с князем А.И. Ногтевым-Суздальским и П.П. Головиным расследовать причины вооруженного конфликта на шведско-новгородской границе в Карелии (и заодно поставили командовать сторожевым полком в формирующейся для отпора шведам рати). После того как стало ясно, что война неизбежна, он остался в полосе конфликта и действовал удачно, в частности, вместе князем Ногтевым разбил шведский осадный корпус у Орешка[330]. Затем он пошел первым воеводой полка левой руки в составе большой русской армии, наголову разгромившей шведов в районе Выборга[331]. Осенью 1557 г. его отправили в Путивль, по всей видимости, для землеописания (сказано: «в Путивле пишет»)[332]. Служба Захария Ивановича на Ливонском театре военных действий складывалась не столь успешно, как на Карельском. Его назначили командовать сторожевым полком в армии, вставшей под Юрьевом-Ливонским[333]. В октябре — ноябре 1559 г. он совершил ряд удачных набегов на земли Ордена, однако позже два раза потерпел поражение; во второй раз его разбили всерьез: воевода потерял обоз и более 1000 человек одними убитыми. По свидетельству летописи, в столь тяжком разгроме виновата несогласованность в действиях наших воевод и беспечность самого Плещеева-Очина — он не наладил караульную службу, к тому же вступил в жестокий местнический конфликт с Замятней Сабуровым, что ощутимо мешало служебной деятельности[334]. В течение нескольких лет его имя не всплывает в разрядных списках: очевидно, государь положил на него опалу. В октябре 1562 г. ему сказано окольничество, и он вместе с Д.Г. Плещеевым на Можайске раздает дворы; в большом зимнем походе к Полоцку Захарий Иванович участвовал и нигде в боевых действиях не отличился, но 17 февраля 1563 г. ему доверена была ответственная служба — вместе с тремя иными военачальниками охранять полоцкого воеводу С. Довойну и других знатных пленников; 18 февраля его перевели на должность первого воеводы в острог «за городом», где он, видимо, и остался после возвращения русской армии[335]. За поражение большой русской армии при наступлении на Оршу в январе 1564 г. Захарий Иванович и князь И.П. Охлябинин, бывшие в ней воеводами, подверглись опале. Тогда они оба попали к литовцам в плен, а помимо двух этих «имянных людей» пленниками стали многие русские дворяне; неприятель захватил и обоз[336]. Главный виновник поражения, старший из воевод князь П.И. Шуйский, бежал с поля боя и погиб от рук литовских «мужиков»[337]. Это было не просто поражение, а еще и позор, и утрата стратегической инициативы. В 7074 (1565–1566) г. 26 «князей и детей боярских» подписали поручную запись на боярина З.И. Плещеева-Очина «…в том, что ему… в Литву не бежати и ни х которому государеву недругу нигде в удел не отъехать и не постричись… А побежит он… в Литву или х которому ко государеву недругу в удел отъедет, или пострижетца, или безвестно где денетца, ино… на порутчикех четыре тысячи рублев денег и… порутчиковы головы в его голову место»[338]. Иными словами, воеводе перестали доверять. Вернувшись из недолгого плена, Захарий Иванович долго не мог восстановить прежнее доверие Ивана IV и свое высокое положение. Его должность в большом осеннем походе русской армии 1567 г., свернутом на полпути, показывает, как много он потерял в карьерном смысле: его поставили всего-навсего вторым воеводой «на посылку» — ничтожный пост! Очевидно, в 1567 г. он и попал в опричнину, где удостоился боярского чина[339]. По разрядным записям опричного похода под Вязьму (весна 1568 г.) видно: положение Плещеева-Очина начало понемногу восстанавливаться — он уже первый воевода сторожевого полка, а затем и воевода в Вязьме[340]. По всей видимости, за очередной взлет по службе Захарию Ивановичу следовало благодарить родню — Басмановых. И они в конечном итоге вывели воеводу на высоту, которой до опричнины у него не было. В 1569 г. его отправили во главе отряда опричников отбивать Изборск вместе с земской ратью М.Я. Морозова; эта непростая воинская задача была выполнена. Но и тут все вышло не слава богу у Захария Ивановича: земских воевод и татарских мурз за изборскую победу наградили от имени царя золотыми монетами, а опричным военачальникам их не дали. По всей видимости, Иван IV был недоволен местническим столкновением среди них[341]. В том же году, во время калужского похода опричного корпуса, З.И. Плещеева-Очина расписали первым воеводой передового полка, но затем перевели на должность второго воеводы большого полка — видимо, подстраховывать менее опытного Ф.А. Басманова[342]. Родня же и свела его в могилу: очевидно, общая опала 1570 г. на Плещеевых коснулась и его: имя опричного боярина попало в синодик казненных[343].

Брат Захария Ивановича, Андрей Иванович Плещеев-Очин, не располагал ни сравнимым опытом, ни такой же энергией, однако добился высокого положения в опричной военной иерархии за счет тех же родственных связей. До опричнины его имени разряды почти не знают. Он числится сыном боярским 3-й статьи по Бежецкому Верху в «Тысячной книге» и дворовым сыном боярским по «Дворовой тетради»[344]. В феврале 1560 г., после взятия Алыста, его посадили там вторым воеводой[345]. Во время большого осеннего похода 1567 г., окончившегося у Ршанского яма, он — «дворянин в стану» у государя[346]. Для серьезных воеводских назначений это, конечно, негусто. Но тем не менее Андрей Иванович их получает! В 7076 (не ранее зимы 1567–1568) г. его поставили возглавлять отряд «из опришнины» в Одоеве; при «сходе» с армией И.Д. Колодки Плещеева он должен был подчиниться последнему и «ходить за людьми по вестям» в большом полку. Позднее, в 1568 г., он расписан воеводой большого полка, т. е. главным начальствующим лицом в корпусе трехполкового состава под Мценском (туда перешел, по всей вероятности, и его одоевский отряд)[347]. Любопытно, что В.Б. Кобрин, имея все эти данные, все-таки сделал вывод: «Четвертый из братьев (сыновей И.Г. Плещеева-Очина. — Д.В.) Андрей большой роли не играл»[348]. Но ведь Андрей Иванович сыграл роль одного из опричных «главнокомандующих»! Может быть, он не добился получения думного чина, но в войсках он достиг наивысшего положения — старшего воеводы в самостоятельном полевом соединении. С.Б. Веселовский сообщает, что А.И. Плещеев-Очин «пережил царя Ивана», — не выдавая источника, откуда он взял эту информацию[349]. В синодике казненных его имени нет, но и в разрядах после 1568 г. оно также не встречается: опала на Плещеевых, по всей видимости, выбила его из воеводской «обоймы». Отличиться на поле боя и проявить полководческие способности этот воевода не успел — в отличие от того же И.Д. Колодки Плещеева.