Воеводы Ивана Грозного - Дмитрий Володихин

Еще более четко проблему о недостатке информации, касающейся опричного корпуса, А.А. Зимин обрисовывает в другом месте: «Обращает на себя внимание отсутствие разрядов на вторую половину 1566 и первые три месяца 1567 г. Осенних назначений на „годование“ воевод и наместников не было. Не исключено, что правительство, напуганное выступлениями участников земского собора [1566 г.] из среды дворовых детей боярских, решило повременить с военно-административными назначениями до произведения тщательной проверки причастности к этому выступлению лиц из состава государева двора, откуда черпались кандидаты на высшие военные должности». Здесь же делается уточнение: «Последний разряд за 1566 г. датирован концом июня, а первый за 1567 г. — апрелем»[254].

Безусловно, «брешь» в разрядных записях 1566 г. бросается в глаза, А.А. Зимин совершенно прав. Опричный корпус собирается как самостоятельная сила осенью 1565 г., затем источники не указывают, что никаких служб — походов, строительства крепостей и т. п. — для которых его вновь собрали бы, не было аж до осени 1567 г. Почему образовался этот перерыв?

Можно предположить, что какая-то часть разрядных записей утрачена, причем утрата эта произошла тогда же, во второй половине 60-х гг. XVI века, поскольку в противном случае хотя бы одна редакция, хотя бы один список разрядных книг, известных во множестве вариантов, сохранили бы утерянную информацию. Нелегко назвать причину, по которой из разрядных книг мог быть извлечен значительный отрывок. Однако в пользу этой версии говорит следующее: никто из пяти воевод, указанных в Болховской разрядной записи 1565 г., не получал более никаких служебных назначений в течение названного двухлетнего периода, что выглядит странно: кроме кн. Д.И. Вяземского, все прочие постоянно получают посты в полевых соединениях и гарнизонах на протяжении 60-х гг., а тут в их карьере вырисовывается странная лакуна. Так что версия об утрате информации в разрядных книгах не лишена оснований.

На протяжении всего указанного периода (до осени 1567 г.) персоны, известные как заведомые опричные воеводы более позднего периода, участвуют в походах вместе с военачальниками, которые никогда не упоминались в опричнине. Напротив, нет ни единого случая, когда в командовании полевого соединения собирались одни только явные опричники конца 60-х — начала 70-х гг. XVI века. В разрядах 1567–1571 гг. изредка делались записи, где о гарнизоне или полевом соединении, составленном из опричных подразделений, не говорится, что они «из опричнины» (правда, это очень редкие случаи, и чаще всего данная ремарка присутствует в предыдущих записях — составитель разрядной книги мог считать, что одной ремарки на несколько последовательно стоящих записей достаточно), но между осенью 1565 и осенью 1567 г. не обнаруживается ни одной записи, в которой целое соединение приписывалось бы опричной военной организации.

Остается два варианта: либо четкого размежевания между опричными и земскими подразделениями в походах того времени действительно не производилось, либо опричный боевой корпус почему-то не выдвигался для службы «на берегу» или на западных рубежах. Первое весьма сомнительно: к осени 1565 г. боевое соединение опричников сформировано и, видимо, участвует в боевых действиях, затем оно по неясным причинам исчезает, и опричников смешивают с земскими полками, чтобы потом опять выделить в самостоятельную военную силу во второй половине 1567 г. Логические обоснование для подобного кульбита отыскать крайне трудно. Остается последнее: опричные военачальники не несли в указанный период боевой службы, их работа ограничивалась службой охранного характера. Чем это можно объяснить?

Можно, конечно, предположить, что опричный боевой корпус находился на грани расформирования, поскольку Иван IV какое-то время прислушивался к советам об отмене опричнины и у него возникло колебание: не отменить ли это нововведение? Но подобный оборот представляется маловероятным: если использовать его как рабочую гипотезу, остается неясным, по какой причине опричная военная организация все-таки была сохранена и нашла новое применение в осеннем походе 1567 г.

Но более вероятно второе: обстоятельства земского собора лета 1566 г. и особенно послесоборного выступления оппозиции вынудили царя постоянно держать всю военную силу опричного корпуса под руками, не распускать ее и не отправлять на театры военных действий.

Отсутствие опричников на фронтах войны с Польско-Литовским государством и Крымским ханством действительно имеет смысл связывать с московскими событиями 1566 г.: Земским собором и антиопричным выступлением. Но прежде следует сделать оговорку: В.И. Корецкий сделал аргументированное предположение о двух антиопричных выступлениях в столице России — одно из них совершено «дворянской фрондой» в 1566 г., а второе приняло форму волнений посадского люда в июле 1568 г.[255] До настоящего времени гипотеза Корецкого не получила обоснованного опровержения. Однако она никак не отвергает того факта, что 1566 г. создал для Ивана IV тревожную ситуацию. Со всей определенностью к 1566 г. можно приурочить два свидетельства источников. Во-первых, А. Шлихтинг сообщает: «В 1566 году сошлись многие знатные лица, даже придворные самого тирана, число которых превышало 300 человек, для переговоров с ним и держали такую речь: „Пресветлейший царь, господин наш! Зачем велишь ты убивать наших невинных братьев? Все мы верно тебе служим, проливаем кровь нашу за тебя. Ты же за заслуги воздаешь нам теперь такую благодарность. Ты приставил к шеям нашим телохранителей, которые из среды нашей вырывают братьев и кровных наших…“»[256] и т. п. Во-вторых, претендент на занятие вакантной митрополичьей кафедры настоятель Соловецкой обители Филипп (Колычев) летом 1566 г. также потребовал от царя отменить опричнину[257]. Выступление произошло на соборе 1566 г. или вскоре после него, поскольку известно о казни как минимум трех вождей земской оппозиции, участвовавших в соборных заседаниях: кн. В.Ф. Пронского-Рыбина, И.М. Карамышева и К.С. Бундова[258]. Некоторые исследователи связывают с событиями 1566 г. известие Пискаревского летописца: «…а сам царь живя за Неглинною на Петровке. А ходиша и ездиша в черном все люди опришнины, а в саадацех помяла. И бысть в людех ненависть на царя от всех людей. И биша ему челом и даша челобитную за руками о опришнине, что не достоит сему бытии. И присташа ту лихия люди ненавистники добру сташа вадити великому князю на всех людей, а иныя по грехом словесы своими погибоша»[259]. По всей вероятности, у царя были основания опасаться вооруженного выступления оппозиции, ведь за тремя сотнями челобитчиков могло стоять значительно большее количество недовольных, не пожелавших открывать свои имена. И тогда присутствие в Москве значительного контингента боевых опричных отрядов объясняется самым естественным образом: 500 человек собственной охраны Ивана IV могло не хватить для подавления чаемого восстания. Потребовалось сосредоточить в столице весь корпус.

Приходится либо признать эту версию, либо остановиться на гипотезе о лакуне в самом источнике — разрядах. Все прочие варианты менее обоснованны.

Как уже говорилось, изучение опричной военной элиты — особенностей ее формирования, главных кадровых источников, боевого опыта и происхождения ключевых фигур — невозможно без предварительного составления списка. В Приложении III приводится этот список, составленный в основном по материалам разрядов, летописей и, в меньшей степени, сообщений иностранных авторов.

Митрополит Филипп отказывается благословить Ивана Грозного

В список входят только те, кто получал в опричнине воеводские должности. Не учтены также деятели опричнины, занимавшие видное место в карательных операциях, т. е. походах на «внутреннего врага» и расправах с ним[260]. Не вводились в этот реестр и опричники, входившие в состав государева двора и участвовавшие в походах, но не получившие ни разу воеводских назначений. Например, те, кто входили в свиту Ивана IV, несли службу в рындах, поддатнях, не поднимались выше должности голов и т. п. В список включены только те, кто побывал в воеводах при несении боевой службы против внешнего неприятеля. Поэтому данное перечисление в пять раз короче, чем список опричного государева двора у В.Б. Кобрина, и не включает целый ряд добавок, сделанных к кобринскому списку А.А. Зиминым: всего 55 человек.

Почти все эти лица попали в список опричников, опубликованный В.Б. Кобриным. По неизвестным причинам он не учел лишь князя В.И. Горбатого-Мосальского, ходившего первым воеводой в передовом полку во время одного из выходов опричного корпуса под Калугу, а также Игнатия Борисовича Салтыкова, назначенного в том же походе вторым воеводой полка левой руки[261]. Кроме того, Кобрин ошибочно сообщает о назначении князя Семена Ардасовича Черкасского на пост первого воеводы полка левой руки в тарусском походе опричного корпуса осенью 1570 г.: по данным разрядов, эту должность тогда занимал князь Иван Таатукович Черкасский[262].