Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва

Я в замешательстве кивнул ему в спину, хотя он и не мог этого видеть, встал со стула и на ватных ногах пошел в свою комнату.

– Можешь пригласить на ужин и… Александра, – негромко сказал отец мне вдогонку, но я отчетливо расслышал, что это не предложение.

А мне казалось, что еще больше усложнить всё это было нельзя.

Весь следующий день в школе я провел как на иголках и каждый раз, когда Василиса обращалась ко мне, отвечал невпопад, а на литературе получил двойку, потому что вообще не слушал вопрос и ответил просто «Не знаю». Василиса нахмурилась и принялась что-то писать на листке, но я мотнул головой, чтобы показать ей, что объясню позже; она расстроенно вздохнула, отвернулась и, как мне показалось, обиделась. Внезапно я наткнулся на злорадный взгляд Натки, который она кинула на меня через весь класс: от нее не ускользнуло то, как отодвинулась от меня Василиса, и в глазах одноклассницы я разглядел торжество. Все вопросы с отцом сразу отошли на второй план, и я протянул под партой руку, обхватив ладонь Лисы, она встрепенулась от неожиданности, повернулась ко мне, широко раскрыла глаза, а я сжал ее пальцы, чтобы безмолвно попросить проявить терпение, и переместил ладонь на запястье. Подруга непонимающе приподняла брови, но я лишь притянул ее руку к себе, хитро подмигнул, стрельнув глазами в сторону Натки, и провел пальцами по ладони Лисы, еле касаясь. Она проследила за моим взглядом, глаза возбужденно заблестели, рот приоткрылся. Вид у нее стал игривый, и я ухмыльнулся, переплел наши пальцы, а после начал легко выводить небольшие круги на ее запястье, чтобы подразнить. Ее кожа была такой нежной, что на секунду я забыл, для кого это представление, и сложно сказать, помнила ли об этом Лиса. Она заерзала на стуле и, развернувшись ко мне вполоборота, заинтересованно и чуть насмешливо посмотрела в глаза, словно без слов спрашивая, как далеко я готов зайти. Я мельком глянул в сторону учителя, но он стоял к нам спиной, а остальные одноклассники, которые попадали в поле зрения, увлеченно конспектировали урок, поэтому я сделал то, что сделал. Тихо подался к Василисе, склонился к ее уху, тихо прошептал «Ты такая красивая» и кончиком языка провел по мочке ее уха, она отшатнулась от неожиданности, задела локтем пенал, и вещи с ее половины стола с грохотом полетели на пол, стул пошатнулся вместе с ней, но я инстинктивно удержал ее от падения. Теперь на нас смотрел весь класс, включая учителя, а смущенная и красная Лиса пробормотала извинения, выдернула руку из моей хватки, принялась собирать упавшие принадлежности и, когда вернула всё на стол, смущенно уткнулась носом в тетрадь, пока одноклассники не потеряли к нам интерес. Подруга судорожно дышала, кожа ее раскраснелась. Она пыталась успокоиться, но то и дело бросала на меня жаркие взгляды из-под ресниц, хотя и делала вид, что конспектирует за учителем, но я видел, как дрожала ее рука и какими кривыми и бессмысленными выходили записи в тетради. А когда в классе снова установилась полная тишина, Лиса подняла голову и повернула ко мне преувеличенно возмущенное лицо, но в глубине ее глаз я видел искры веселья. Я довольно ухмыльнулся ей в ответ, она прищурилась и снова уткнулась в конспект, а я остался уверен, что меня ждет расплата за эту маленькую неловкость с опрокинутыми вещами (но то, как быстро Василиса потеряла контроль от моих ласк, возбудило сильнее, чем сама шалость), и краем глаза заметил, как Натка сверлит нас взглядом, но даже не стал смотреть в ее сторону.

По-настоящему меня волновала только девушка, сидящая по левую руку от меня.

После уроков мы направились прямиком в библиотеку, поскольку между факультативом по подготовке к ЕГЭ и последним уроком у нас был полуторачасовой перерыв, который мы решили потратить на домашние задания, поэтому тихонько прошли в зал абонемента, уселись за свободный стол и достали учебники.

– Так что случилось? – спросила Василиса шепотом.

– Дома кое-что произошло.

– Он опять? – от возмущения Лиса повысила голос.

– Тишина! – рявкнула пожилая библиотекарша, которую было почти не видно за высоким столом, но казалось, что у нее есть глаза и уши повсюду.

Я черкнул на полях тетради карандашом:

Все ок. Но я хочу поговорить об этом втроем.

Василиса кивнула и принялась раскладывать учебники и тетради, а за соседними столами началось оживление от ожидания взбучки от библиотекарши, но, когда народ увидел, что мы мирно перешли к переписке вместо болтовни, все потеряли к нам интерес. Какое-то время я корпел над задачами по алгебре. Несмотря на помощь Сашки с репетиторством в девятом, в старших классах в алгебре и геометрии я не блистал: то ли дело было в смене учителя, то ли в усложнившейся программе, но я не понимал больше половины материала. Мне давались легко только некоторые темы, другие же вызывали настоящую головную боль, так что я предпочитал написать три сочинения и прочесть несколько параграфов из любого учебника, нежели решать дифференциальные уравнения. Сашке сказать о новых проблемах по предмету, который он мне буквально разжевал, я стеснялся, а потому страдал, лишь бы друг не решил, что я слишком тупой.

Внезапно горячая тяжесть на колене вырвала меня из мира алгебры, я обеспокоенно вскинул голову и посмотрел на Василису, у которой был совершенно безмятежный и отрешенный вид, она продолжала перелистывать страницы и казалась сосредоточенно уткнувшейся в учебник, и если бы не слегка учащенное дыхание, то вряд ли ее можно было бы в чем-то заподозрить. Рука нежно погладила меня по колену, и жар от прикосновения обжигал даже через джинсы, я тяжело сглотнул и забегал взглядом по библиотеке, но никто не смотрел на нас, хотя мы были как на ладони. Если бы любой из соседей повернул голову, то отчетливо увидел бы, что происходит под нашим столом, поскольку зал библиотеки сильно отличается от класса, где все сидят, глядя в затылок друг другу.

Василиса продолжала поглаживать мое колено, но с каждым круговым движением ее рука ползла выше, я заметил, что перелистывать страницы подруга перестала, зато искоса глядела на меня и хитро улыбалась (вот и расплата). Я попытался выровнять дыхание в надежде, что ей духу не хватит на слишком смелые действия, но на очередном поглаживающем круге она кончиками пальцев задела мою эрекцию, и я судорожно вскочил из-за стола, стул опрокинулся, и в ту же секунду все головы в помещении взлетели над тетрадями, учебники были забыты, а