Сотня. Забытый поход - Эльхан Аскеров

– Так не насовсем отдаю. На один бой, – хмыкнул парень. – Вот так предохранитель сними и затвор передёрни. А теперь, вот эту собачку придерживая, и курок плавно спускай. Теперь у тебя патрон в патроннике, и выстрелить ты можешь, просто чуть сильнее на спуск нажав. Ничего дёргать и переключать не надо. Достал, навёл и стреляй, – закончил он, показывая, как всё это правильно проделать. – А теперь слушай меня внимательно. Я так понимаю, что ты не шутил, когда сказал, что можешь персидский язык от турецкого с первых слов отличить, верно?

– Да какие уж тут к иблису шутки, – фыркнул толмач. – Да и разные это языки. У персидского основа фарси, а у турецкого тюркский.

– Вот ни хрена не понял, но на слово поверю, – отмахнулся Матвей, делая вид, что и вправду этого не знал. – То твоя епархия. Моё дело – тебя прикрыть, пока остальные банду уничтожать станут. Так что, как только услышишь, что это турки или ещё кто из тех же, сразу кричи и на землю падай. Главное, чтобы тебя в эту минуту на тропе не было. Упал и куда в сторону откатился. Остальное моя забота.

– Может, маузер возьмёшь? – предложил толмач, вспомнив про новую игрушку.

Предложение было толковым. Автоматический карабин, пусть даже в таком урезанном варианте, давал возможность создать серьёзный огневой заслон. Но Матвей, подумав, отрицательно мотнул чубом:

– Нет. Оружие неиспытанное, не опробованное. Опасно. Я уж лучше своим, проверенным.

– А успеешь? – усомнился Ахмет-хан. – Затвор передёрнуть дело не быстрое.

– Это смотря как дёргать, – хищно усмехнулся Матвей. – Не беспокойся. Я этот карабин с бою взял и под себя подогнал. Проверенный, не подведёт.

– Ну, смотри, казак. Убьют меня из-за тебя, стану тебе по ночам во снах мерещиться, – шутливо пригрозил толмач и, отступив на пару шагов, медленно опустился на колени.

Сообразив, что он стоит лицом к востоку, Матвей понял, что он собирается делать. Ахмет-хан, понимая, что рискует жизнью, творил последнюю молитву, вознося хвалу Всевышнему и прося у него благословения. Такая молитва считалась особой и никакого соблюдения правил не требовала. Ведь перед смертью правоверный не всегда имеет возможность омыть руки и ноги и расстелить молитвенный коврик. Дав ему спокойно закончить, Матвей перекрестился, услышав слово «аминь», и, вздохнув, тихо сказал:

– Ты только сделай, как я прошу. Не стой промеж меня и врага. А дальше просто спрячься. Я управлюсь.

– Будь на твоём месте кто другой, усомнился бы, а тебе верю, – тепло улыбнулся толмач, и мужчины зашагали в сторону стоянки противника.

Неся карабин на локтях, Матвей привычно вслушивался в раздающиеся над тропой звуки. В условиях ограниченной видимости слух главное подспорье. Тем более в таких акустически активных местах. Любой шорох или стук отражался от скал и эхом разносился по округе. Они добрались до очередного поворота, когда из-за камней их окликнули тихим шипением. Придержав приятеля за локоть, Матвей подтащил его к валуну и, присев рядом с сотником, еле слышно спросил:

– Готовы?

– Подождать надобно, – качнул Гамалий головой. – Сигнала ещё не было.

– А сигнал какой?

– Ворон каркнет. Пластуны должны крикнуть. Они казаков разводят.

– Добре. Тогда ждите, а я пошёл место выбирать, – проворчал Матвей и, легко поднявшись, бесшумно двинулся к стоянке.

Журчание родника он услышал шагов за сорок от поворота, за которым и открывался выход к воде, где устроились неизвестные. Понимая, что в таком удобном месте какой-нибудь часовой или ещё какой сторож обязательно должен быть, парень сошёл с тропы и, вскарабкавшись на скалу, двинулся по её склону к стоянке. Двигаясь не спеша, тщательно проверяя каждый камень, он добрался до края и, выбрав удобную точку, осторожно высунулся.

Благодаря своим манёврам Матвей оказался над самым выходом к роднику. Там, на вытянутой вдоль русла площадке, парень насчитал тридцать пять вооружённых мужчин, сидевших у крошечных костерков. Судя по всему, уходить они не собирались. Кони неизвестных стояли стреноженными ниже по течению с торбами на мордах и без сёдел. Устроившись поудобнее, Матвей плавно загнал патрон в патронник и, убедившись, что отдача не скинет его со скалы, принялся высматривать главного в этом таборе.

Крепкий, дородный мужчина с окладистой бородой повелительным жестом подозвал к себе одного из бандитов, и тот, подскочив, подобострастно поклонился, всем своим видом показывая готовность услужить. Мужчина что-то приказал, и боец, ещё раз поклонившись, кинулся куда-то к лошадям.

«А вот и главарь, – мысленно усмехнулся Матвей. – Так, от выхода на площадку до крайнего костра шагов примерно двадцать. Значит, к Ахмету пойдут именно эти. Главарь утруждаться не станет. Не по чину. Скрутят и приволокут. Значит, этих надо класть первыми. Плохо, что гранат нет. Парочки бы за глаза хватило. Кстати о птичках. А чего это я таким удобным оружием не озадачился? Непорядок. Как вернёмся, надо будет заняться. В свете грядущих событий вещь в хозяйстве весьма полезная будет».

Так, ведя про себя мысленный монолог, Матвей дождался хриплого крика ворона и, зло усмехнувшись, плавно прижал затыльник приклада к плечу. Пластуны подали сигнал, что все бойцы заняли свои места и готовы к бою. Теперь осталось только дождаться выхода главного действующего лица. На тропе послышалось усталое шарканье подошв, и к стоянке вышел запылённый, измученный путник. Глядя на согбенную фигуру, от которой буквально веяло усталостью, Матвей невольно восхитился: «Во артист! Не знай, я, кто это, с ходу бы поверил, что это просто бродяга».

Между тем Ахмет-хан, привалившись к скале, принялся что-то бормотать, то и дело поминая Аллаха. На первый взгляд со стороны казалось, что человек измучен жаждой и долгой дорогой, и возносит хвалу Всевышнему, что позволил ему добраться до воды. Бандиты, для краткости Матвей решил называть их пока так, увидев бродягу, презрительно скривились и принялись перебрасываться какими-то фразами.

Толмач, выпрямившись, обвёл стоянку долгим, внимательным взглядом и, вдруг улыбнувшись, громко выкрикнул:

– Турки!

Вместе с этим словом над стоянкой раздался выстрел. Матвей, припомнив несколько известных ему фраз, уже успел понять, кто именно перед ним, и теперь только ждал подтверждения от специалиста по местным племенам. Но едва только Ахмет-хан крикнул, как парень спустил курок. Тяжёлая пуля из карабина ударила главаря в бедро, сбрасывая его с седла, на котором тот сидел. Одним плавным, но быстрым движением передёрнув затвор, парень всадил пулю в грудь сидевшего у костра турка, а дальше над стоянкой загрохотали выстрелы остальных казаков.

* * *

У родника сотня простояла два дня. Требовалось как следует допросить пленного турка и избавиться от трупов его подчинённых. К тому же во весь рост вставала проблема трофеев. Точнее, трофейных лошадей. Бросать их в этих скалах,