Серая гора - Джон Гришэм

Хватит всех этих местных обычаев. Она по горло сыта Брэйди. Она устала от братьев Грей, всех их драм и тянущегося за ними шлейфа тайн. Бак «форда» заправлен под завязку, в желудке пусто, но она тронулась в путь, надеясь, что если будет ехать без остановок, то за пять часов доберется до квартиры матери в центре Вашингтона. И добралась. Вышла из машины и несколько минут стояла рядом на тротуаре, впитывая краски, звуки, шум движения и близость прохожих, живших неподалеку друг от друга. Вот он, ее мир. Она страшно соскучилась по Сохо и заразительной энергетике большого города.

Карен уже расхаживала по квартире в пижаме. Саманта быстро распаковала сумку и переоделась. Часа два они просидели на мягком диване с подушками, ели, пили вино, болтали, смеялись — и все это одновременно.

Фонд, собиравшийся субсидировать дело о мошенничестве и подмене улик со стороны «Лоунрок коул» и «Каспер, Слейт», уже отозвал перечисленные средства. Сделка отменялась: ведь Донован подавал иск в одиночку, пообещав, что вскоре к нему присоединится целая команда первоклассных юристов, теперь же, после его смерти, все его сторонники разбежались, и дело застыло на мертвой точке. Маршал Кофер был весьма этим огорчен. Ведь процесс обещал быть просто «грандиозным», и сам бы он, не задумываясь, нанес бы первый удар, если б только мог.

Но он не собирался сдаваться. Рассказал Саманте, что проконсультировался по этому делу с самым широким кругом известных ему юристов из разных штатов и теперь уверен, что сможет собрать отличную команду, под которую охотно даст деньги какой-нибудь другой инвестиционный фонд. Мало того, он собирался и сам вложить средства и принять самое активное участие в судебном процессе. Он уже представлял себя тренером на боковой линии, отдающим команды защитнику.

Они пообедали вместе на следующий день после Дня благодарения. Саманте не хотелось говорить о процессах, Доноване, деле Райзера, «Лоунрок коул» и всем прочем, имеющем отношение к Брэйди, Виргинии и Аппалачам. Но, ковыряясь в салате, она вдруг поняла, что рада существованию этого дела. Ведь без него им с отцом и поговорить было бы особенно не о чем. А эту тему они могли обсуждать часами.

Говорил Маршал тихо, то и дело озираясь украдкой, словно в ресторане было полно шпионов.

— У меня есть источник в Национальном совете по безопасности на транспорте, — сказал он с самодовольной улыбкой, которая всегда появлялась, когда ему удавалось что-то раскопать. — Донован не посылал сигнала бедствия. Он летел на высоте семи тысяч футов, в ясную тихую погоду, ничто не предвещало несчастья, а потом вдруг просто пропал с радаров. Если б возникли проблемы с мотором, у него было бы достаточно времени, чтоб сообщить об этом и указать свое точное местоположение. Но ничего этого не случилось.

— Может, он просто запаниковал? — предположила Саманта.

— Уверен, что запаниковал. Ведь самолет начал падать. Черт, да тут каждый запаникует.

— А можно определить, использовал ли он автопилот?

— Нет, в таких маленьких самолетах черные ящики не устанавливают, а потому никаких данных о том, что произошло на борту, не остается. А почему ты спросила об автопилоте?

— Потому что как-то раз, когда мы летели вместе, он обмолвился, что может и вздремнуть за штурвалом. От шума мотора клонит ко сну. И тогда он просто переключается на автопилот и может немного поспать. Не знаю, не уверена, как ты это воспримешь, но, может, он заснул и нажал какую-то не ту кнопку? Такое возможно?

— Возможны миллионы самых разных вещей, Саманта, и лично мне эта твоя теория нравится больше, нежели всякие там сценарии заговоров и покушений. Как-то с трудом верится, что самолет заранее и намеренно повредили. Потому как это чистой воды убийство и слишком рискованно для плохих парней, с которыми он воевал. «Лоунрок коул», «Крулл майнинг», «Каспер, Слейт» — все они, конечно, мерзавцы и плохие актеры. Но вряд ли пошли бы на такой риск — совершить убийство и быть пойманными. Нет, не думаю. И уж тем более покушаться на жизнь такого известного человека в таких обстоятельствах, зная, что будет проведено самое тщательное расследование. Нет, далеко не уверен.

— А вот Джефф уверен.

— У него на этот счет своя сугубо личная точка зрения, и я ее уважаю. И очень ему сочувствую. Но что они выигрывают, убрав Донована? Что касается дела «Крулл майнинг», то тут на стороне истца выступают три другие юридические фирмы и, заметь, с куда большим опытом борьбы с токсичными отходами, нежели у Донована.

— Но документы ведь были у него.

Маршал призадумался.

— Ну а у тех трех фирм документы имеются?

— Не думаю. И вообще, у меня сложилось впечатление, что они спрятаны где-то далеко, в надежном месте.

— Что ж, как бы там ни было, в «Крулл майнинг» об этом не знают, во всяком случае пока. Вообще-то если б я был консультантом «Крулл», то первым делом предположил бы, что вся команда истца имеет доступ к этим документам. И тогда, опять же, какой смысл убирать одного из четверых?

— Но, опять же, если следовать твоей логике, у «Лоунрок коул» и «Каспер, Слейт» были все основания избавиться от него. Ты ведь сам называл Донована одиноким стрелком. В иске указано только его имя. Он погибает, и ровно через двое суток инвестиционный фонд отзывает средства. Судебного разбирательства не будет. Они выиграли.

Маршал покачал головой. Потом снова стал озираться по сторонам, хотя никто не обращал на них ни малейшего внимания.

— Послушай, Саманта, я презираю компании, подобные «Лоунрок», и юридические фирмы типа «Каспер, Слейт». Я сделал карьеру, сражаясь с подобными им уголовниками. Ненавижу их, ясно? Но у них репутация. Черт, «Лоунрок» — это компания, акции которой свободно обращаются на открытом рынке. И ты никогда не убедишь меня в том, что они станут убивать адвоката, подавшего против них иск. «Крулл» — совсем другое дело, весьма подозрительная контора, управляемая богачом и мошенником, который носится по всему миру и доставляет всем одни только неприятности. «Крулл», конечно, способна на все, но, опять же, зачем? Тот факт, что они убрали Донована, не поможет им впоследствии выиграть дело.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Прости. Он был твоим другом и очень мне нравился. Был похож на меня в молодости.

— Все это просто ужасно. Я должна вернуться туда, но мне не хочется.

— У тебя теперь есть клиенты. Реальные люди с реальными проблемами.

— Да знаю, пап. Я стала настоящим адвокатом, а не какой-то там конторской крысой в большой фирме. Ты победил.

— Я этого не говорил. И потом, это не соревнования.

— Ты говорил мне это на протяжении трех лет, и мы соревновались в упрямстве.

— А ты никак рассердилась? — спросил Маршал. Потянулся через стол, взял дочь за руку. — Прости. Я понимаю, у тебя выдалась трудная неделя.

На глаза Саманты навернулись слезы, в горле встал ком. И она тихо пробормотала:

— Вот теперь я хочу ехать.

Глава 25

Их было четверо — крупные, сердитые, грубоватые на вид люди. Двое мужчин и две женщины в возрасте, как прикинула Саманта, от сорока пяти до шестидесяти лет, с седыми волосами, толстым слоем жира на животе, в дешевой одежде. Они приехали в город, чтобы нанести мамочке один из редких визитов на День благодарения, но им пришлось задержаться и прогулять работу, занимаясь юридическим недоразумением, в котором они были не виноваты. Саманта подошла поближе и увидела, как они топчутся у входной двери, нетерпеливо дожидаясь, пока откроется центр, и сразу поняла, почувствовала, кто они такие и чего хотят. Первым ее порывом было забежать в лавку «Бетти квилтс», где продавались лоскутные одеяла, и спрятаться там, но о чем она будет говорить с этой Бетти? Она завернула за угол и вошла в контору через заднюю дверь. Включила свет, сварила себе кофе и лишь затем прошла по коридору и отперла входную дверь. Они все еще ждали, все еще злились; было видно, что злости у них накопилось предостаточно.

— Доброе утро, — приветливо и весело поздоровалась Саманта. Даже глупцу было бы ясно, что следующий час будет не из приятных.

Главный, самый старший из них, проворчал:

— Нам нужна Саманта Кофер. — И он сделал шаг вперед, за ним последовали остальные.

Все еще улыбаясь, она сказала:

— Это я. Чем могу помочь?

Сестра главного вытащила из сумочки сложенный вдвое документ и спросила:

— Так это вы составляли завещание для Фрэнсин Крамп?

Второй брат добавил:

— Завещание нашей матери. — Казалось, он вот-вот плюнет ей в лицо.

Они прошли за ней в конференц-зал и встали у стола. Саманта вежливо предложила им кофе и, когда они отказались, пошла на кухню и налила себе чашку. Она застыла на месте, надеясь, что в конторе появится кто-нибудь еще. Было уже 8.30, обычно в это время приходила Мэтти, болтая с Донованом. Но сегодня она вряд ли появится раньше полудня. И вот, прихватив чашку с кофе, Саманта уселась в конце стола. Иона, которому исполнился шестьдесят один год, жил в Бристоле. Шестидесятилетняя Ирма — в Луисвилле. Юна Фэй, пятидесяти семи лет от роду, обосновалась в Риме, штат Джорджия. Лонни, пятидесяти одного года, проживал в Ноксвилле. А Делос, все еще «ребенок», несмотря на свои сорок пять, жил в Дареме, но в данный момент находился в доме у мамочки, которая была сильно расстроена. Словом, праздник не удался. Саманта строчила что-то в блокнот — с целью потянуть время и дать им хоть немного успокоиться. Однако через десять минут непрерывных нападок с их стороны стало ясно: эта семейка настроена на войну.