Звезда Давида - Константин Юрьевич Волошин

Подумал, что она и ему может пригодиться. Потом усмехнулся и, сидя на соломе, стал считать золотые. Получилось всего сто семь монет. Медь считать не стал, просто взвесил на руках и пробормотал под нос:

– Тут и пяти тысяч монет не будет. Ладно, и такие сгодятся. Обменяю на серебро – и то дело. Зато у меня «Звезда» сохранилась. А с жидом надо всё же поквитаться. Дня через три навещу. Как раз и судно будет готово. А вдруг ушло?

Эта мысль сильно его обескуражила и испугала. Сколько же придётся ждать следующего! И парень хлестнул лошадку вожжами. Она затрусила быстрее, и вскоре он увидел с пригорка далёкие строения селения. Там ждёт его Анютка!

Женщина встретила его растерянная и рассерженная. С порога набросилась:

– Сколько можно тебя ждать! Обещал раньше вернуться! Где пропадал?

– Я ведь не играми ехал заниматься, Анюта. Дело так пошло, что потребовалось задержаться. Зато с прибылью вернулся! – И с трудом бросил мешок на стол. Тот зашатался на колченогих ножках. – Вот тебе подарок и привет от Нюрки с Никитой.

– Ты их видел? – Голос Анны смягчился. – Как у них дела?

– Почти никаких дел, Анна. Никита с Нюркой – жених и невеста. Осенью собираются свадьбу сыграть. И тоже согласны остаться здесь жить. Правда, Герасим не очень их поддерживает, но тоже задумывается.

– Ты смотрел, что в мешке? Тут почти одни медяки!

– Они тоже чего-то стоят. Меня обманули, моя Анюта. Вот это и получил. И то с трудом. Зато есть и для тебя утешение.

– А «Звезда»! Где она? – Лицо Анны побледнело и пошло пятнами.

– Не кричи уж! Цела твоя «Звезда»! – И выложил на стол кожаный свёрток. – Посмотри и проверь! Ну? Цела ведь! А это дополнение тебе от жида. Проклятый нехристь!

– Что это, Егорка! – спросила женщина и потянулась к его губам. – Лучше обними меня! Я так соскучилась по тебе! С ума сходила в ожидании самых худших вестей.

Они немного поцеловались, а затем Егор схватил Анну на руки и бросил на топчан, судорожно стал раздевать её, сгорая от нетерпения и страсти. Женщина отвечала ему с таким же пылом, не обращая внимания на то, что дочь смотрит во все глаза, готовая заплакать.

– Господи! Как здорово быть любимой! – шептали её губы, в то время как Егор продолжал ласкать Анну, готовый продолжить блаженную игру. Лишь визг Лены заставил супругов умерить свою страсть и заняться дочкой. Смеха было много, пока они вместе успокаивали девочку.

– Она точно тебя не узнала, Егорушка! – целовала Анна мокрые щёчки дочки.

– Меня даже Никита не сразу узнал, а Герасим и вовсе. Зато Нюрка быстрей всех узнала меня. Выросла уже. Настоящая невеста. И грудь порядочная.

– Ты уже и это рассмотрел, негодный мальчишка! – Анна в полушутливом тоне делала выговор мужу. – А в городе засматривался на италиек? Признавайся!

– Даже не припомню, встречал ли я их. Вот у Спанелли видел его жену. Она нам подавала на стол. Да она совсем старая. Больше тридцати и толстая! Кто может с тобой сравниться?! Так что не думай ни о чём плохом, моя Анюта!

Потом они рассматривали украшения, и Анна заявила довольная:

– Почти всё вполне приличные вещи, Егор. Как они к тебе попали? Украл?

– Ну что ты такое говоришь! Не украл, а отобрал за пакость, что учинили мне. Нравятся? – спросил парень с надеждой, что она будет его хвалить.

– Я могу их носить? – вместо похвалы спросила Анна.

– Как хочешь. Ты вообще ничего почти не носишь. Но то из-за боязни накликать на себя зависть и подозрения. Теперь, думаю, можно и поносить. Но лучше на новом месте. Именно там мы должны показать себя с лучшей стороны.

– Ты начинаешь думать, Егорушка! Молодец! А судно ещё стоит в порту? Я тоже боялась, что ты не успеешь. Но там какие-то недогрузы, ждут кого-то.

– Завтра пойду к нему и узнаю все подробности с отходом. Скорей бы! Но завтра же мне необходимо отправиться обратно в Тану по делу. Надо поговорить с евреем.

– Думаю, что уже поздно, Егор, – серьёзно заметила Анна. – Он уже знает или догадывается, что произошло на дороге. Он, конечно, трус и не станет рисковать собой и лавкой. Его и след простыл, уверена.

После долгого раздумья Егор вынужден был согласиться с доводами Анны. И, повеселев, заметил:

– Тогда завтра мы отправимся в таверну в городе и отпразднуем успех. Он, правда, неполный, но успех всё же имеется. Тем более что «Звезда» осталась у нас. Так что мы сможем её и там продать, если найдётся покупатель. А он обязательно будет. Тогда наша жизнь круто изменится к лучшему.

– Я только об этом и думаю, милый мой Егорушка! – произнесла довольная Анна и крепко поцеловала мужа в губы.

Утром они втроём отправились в порт. Он был маленьким, но там уже стояли у причала три судна. На одном из них они собирались уйти в Кафу. Кормчий узнал Анну, Егора не признал и удивился, когда она ему сказала.

– Что вас побудило так измениться, синьор? – спросил моряк учтиво.

– Решили полностью поменять жизнь. Не стоит выделяться среди таких знатных и красивых людей, как италийцы!

Его лесть понравилась кормчему, и он, поклонившись, сказал:

– Вы смелые люди, синьоры! Не отменили своё путешествие в Кафу? Мы отходим послезавтра. Не опаздывайте. Каютка для вас прибрана. Вы ведь задаток уже уплатили. Буду ждать, – улыбался моряк, чуть кланяясь.

– Хоть бы скорее наступило это завтра! – Егор явно нервничал, и Анна хорошо его понимала.

Егор порывался вернуться в Тану и тайно узнать хоть что-то о том еврее. Но Анна стояла на своём, уверяя его:

– Тебе никак нельзя туда ехать Егорушка! Мы с тобой тут чужие, новые люди. Тебя легко признать, и люди того жида обязательно схватят, коль ты появишься.

Егор задумался и постепенно начал понимать, что Анна говорит дело. Зачем рисковать, когда завтра они могут навсегда покинуть Тану и забыть про всё, что тут произошло. А сегодня им необходимо переждать в селении, так же тайно вернуться в город и сесть на судно. А там через два-три дня высадиться в Кафе.

* * *

Кафа встретила новых жителей гамом многолюдья и суетой значительного города. Особенно занимало зрелище большого рынка-базара рабов. Их выставляли напоказ, и покупатели осматривали их, словно скотину. Несчастные с трудом и страхом терпели такое унизительное обращение, боясь за малейшую провинность получить десяток ударов бичом или даже лишиться руки или головы.

– Вечереет уже, – заметил Егор после долгих хождений по городу, знакомясь с ним