Дитя Феникса. Часть 1 - Барбара Эрскин

– Леди Изабелла…

– Нет, это правда. А может быть, и принцесса входила в ваш заговор. Может быть, она делала это просто для того, чтобы заманить его в свои сети, а затем предать? В конце концов, – она понизила голос, который теперь напоминал скорее шипение, чем речь, – что такого произошло с ней? Она провела два года в изгнании, но в уюте, а теперь она снова возле Ливелина, будто ничего и не было. Даффид говорит, что тот полностью доверяет ей, поручает ей роль своего советника и посла, словно ничего и не произошло. Он давит на Эднифеда Фихана и заставляет его принять ее, как посла, как это бывало и раньше. Он доверяет ей вести переговоры с ее братом, королем, как будто ничего и не случилось. А мой отец давно мертв! – Эти слова с тяжелым рыданием вырвались из ее груди.

Ронвен молчала. На мгновение она увидела в этой дерзкой молодой женщине одинокого, испуганного ребенка. Она вспомнила ту маленькую проказницу, которая босиком бродила по лесам Хэя вместе с Элейн. Но затем Изабелла гордо распрямила плечи, и ребенок этот исчез.

– Это Элейн отослала тебя?

– Нет. – Ронвен почувствовала укол обиды, и голос выдал ее волнение.

– Но так велел ее муж. Да и принцессе Джоанне ты не нужна здесь. И мне тоже. – Она выдержала паузу. – Если я только захочу, то сделаю так, что тебя выгонят и отсюда. Я могу сделать так, что тебя отправят в горы, где ты умрешь от голода. – Она широко улыбнулась. – Помните это, леди Ронвен. Особенно если я когда-нибудь попрошу вас сделать что-то для меня. – И, нащупав дверную ручку, она покинула комнату.

После этого разговора Ронвен старалась как можно меньше попадаться ей на глаза. Она предпочитала спать и обедам, с не слишком влиятельными камеристками принцессы Джоанны. Это было лучше, чем подвергать себя риску и привлекать к себе ненужное внимание. Она много писала; несколько раз она отправляла свои письма вместе с теми, которые Ливелин отправлял лорду Честеру и лорду Хантингтону. Однажды она даже заплатила гонцу из своих скудных личных сбережений, велев ему отправиться прямо в Брамбер и лично проследить, чтобы письмо попало в руки Элейн. Однако ни на одно из своих писем она не получила ответа.

Безутешная Ронвен следовала за придворными из Абера в Ланфаэс, в Семаэс и далее на север в Энглси. Затем они отбыли на юг, в Карнарфон, а оттуда обратно в Абер. И вот теперь они снова пересекли море и прибыли в Розир, лежавший возле песчаных мелей.

Дважды она видела Эиниона, и оба раза тот справлялся о здоровье Элейн; новости о ней не слишком радовали барда. Он только качал головой и глубоко вздыхал.

– Я нужен ей – ее дар погубит ее. Этот ее муж, разве он понимает ее?

Ронвен пожала плечами.

– Он очень добр к ней, – неохотно признала она, – и ни к чему ее не принуждал. Он убежденный христианин. – Последние слова она произнесла так тихо, что создалось такое впечатление, что они так и остались невысказанными, оставшись у нее в груди.

– Но она дала клятву богине, леди Ронвен. Никто и ничто не может изменить это, и ничто не может изменить ее судьбу. Настанет время, и она вернется к нам.

Стоя у резной, украшенной орнаментом двери, ведущей в зал, Ронвен смотрела на узкую полоску моря, которая простиралась за лесистым берегом. Если на этот раз для нее действительно есть письмо, скажет ли ей об этом Джоанна, или она просто выбросит его в камин, как лорд Хантингтон, который точно так же избавлялся от всех ее писем к Элейн.

– Вы кого-то ждете или просто подслушиваете, как всегда, леди Ронвен? – Тонкий голос Изабеллы заставил ее виновато вздрогнуть. В воздухе над серебряной водой низко пролетела чайка и протяжно крикнула.

Изящную фигуру Изабеллы прекрасно облегало шелковое мареновое платье, ее черные волосы были убраны и повязаны шелковой лентой, расшитой жемчугом. Изабелла была сама элегантность.

Ронвен заставила себя улыбнуться.

– Я лишь хочу узнать, не привезли ли гонцы письмо для меня.

– А зачем же ждать здесь? Почему бы не войти и не спросить? – Изабелла проскользнула прямо мимо нее, широко открыла дверь, поспешно пересекла темный проход в залу и присела перед свекровью в изящном реверансе.

– Леди Ронвен беспокоится и желает знать, нет ли каких-нибудь новостей от Элейн, – произнесла она.

Медленно войдя вслед за Изабеллой, Ронвен тоже сделала реверанс перед принцессой. Ее сердце тяжело билось в груди.

– Да, новости действительно есть. – Джоанна подняла глаза и нахмурилась. Ее голос стих и задрожал. Шурша юбками, она встала и положила руку на плечо Изабелле. – Моя дорогая, я боюсь, у меня для тебя очень плохие новости.

У Ронвен все сжалось внутри. Вероятно, что-то случилось с Элейн. Она заметила, как руки Джоанны дрожали.

– Из Брамбера пришло письмо от леди Матильды де Броуз. Это касается твоего кузена Джона. Он погиб. Его сбросила та проклятая лошадь. – Ее голос осекся, и слезы покатились по щекам. – Та самая лошадь, которую твой отец подарил Элейн!

Замок Брамбер

Часовня была переполнена. На траурную церемонию пришло так много людей, что пришедшим пришлось даже разместиться на склоне холма, который высился вокруг небольшого квадратного здания, на территории которого находилась приземистая нормандская башня, построенная еще Уильямом де Броузом Первым двести лет назад.

На Элейн была черная траурная вуаль, так же как и на ее сестре и на матери Джона. В течение всей церемонии она безутешно рыдала.

«Это моя вина, – повторяла она эти слова снова и снова. – Это моя вина. Я могла это остановить. Я почти предвидела это».

Но это было не так: когда тень женщины попыталась предупредить ее, Элейн не поняла, о чем та хотела сказать.

– О, моя дорогая, – Мэтти крепко обняла ее. – Ты не должна винить себя, не должна. Ты ведь сделала все, что могла; ты просила его не ездить на этой лошади.

Именно Мэтти постаралась отменить истерический приказ Маргарет забить несчастного жеребца.

– Это могло случиться в любой момент. Джон был очень беспечным ездоком. Он был слишком самоуверенным; он не заботился о себе. Он причинял лошади боль. Мне не однажды об этом говорили.

– Она пыталась предупредить меня. Она пыталась сказать мне, чтобы я уезжала отсюда. – Элейн что было сил цеплялась за Мэтти, глядя ей в лицо; она плакала, и слезы текли по ее щекам. – Она знала об этом!

– Похоже на то. – Мэтти крепче прижала ее к себе. – Но, дорогая, мы не в силах изменить того, что предначертано нам судьбой. Нам приходится принимать волю Господа. Ведь это он решает, чему быть, а чему не быть в жизни с нами. Во всяком случае, в одном я абсолютно уверена: Джон сейчас рядом со своей любимой бабушкой. Я повидала немало смертей, дорогая, немало горя и страданий. Наверное, это неспроста. Должно быть, у Господа есть весомая причина, если он допускает все это. – Она с трудом сохраняла спокойствие. – По крайней мере, Джон не мучился. Он умер мгновенно.