Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы - Владимир Анатольевич Васильев

его, придут другие мастера и изуродуют образа. Я ведь, едва узнал, что протоиерей Дебольский попросил Академию художеств смету составить на реставрацию икон и картин, у меня сразу сердце аки кипятком обожгло.

Порфирий хотел ответить, но, открыв дверь, чуть не столкнулся с молодой девушкой, словно сошедшей с картины Ивана.

* * *

Она была в черном платье с белой кружевной вышивкой по вороту, распущенные волосы лежали на плечах. Все тот же задумчивый взгляд карих глаз и чуть вздернутый кончик носа, те же пухлые губы и ямочка на подбородке, как и на полотне.

— Что с Иваном? — в широко открытых глазах ее мелькнул испуг.

Она чуть было не взяла за грудки священника, но, встретив улыбку Порфирия, опустила руки.

— Иван ждет вас у себя в мастерской, — поспешил с ответом Травин, преграждая ей путь.

Катерина узнала отца своего возлюбленного. Будучи девушкой смелой, даже она на какое-то время растерялась.

— Разрешите, — наконец вымолвила она, готовая при первой же возможности юркнуть между мужчинами.

— Разрешаю, — сказал он, уступая дорогу, но не отрывая взгляда от девушки, — только с одним условием: на этот раз вы подниметесь вместе ко мне для беседы.

— Я передам Ивану, — бросила на ходу она и исчезла за дверью.

Такой возбужденной Иван не видел Катерину с панихиды по жертвам расстрела манифестации в В аршаве, проходившей в столице 24 марта 1861 года. Она настолько была взволнована, что даже забыла поздороваться и, пролетев мимо, не взглянув на него, опустилась на стул.

— Убийцы! — выпалила она, гневно сверкая глазами. — Мало того что крестьян с реформой обманули, они их теперь убивают физически.

— Успокойся Катя, успокойся, — бросившись к ней, Иван схватил девушку за руки. — Успокойся и расскажи подробно. Я ведь ничего так и не понял.

— Не понял? — она посмотрела на юношу. — Ах, да ты ведь в городе не был. Не знаешь, первого мая в Казанской губернии забастовали крестьяне. Там объявился самозванец. Он назвался одним из великих князей и распространил в народе манифест собственного издания. Манифест предоставлял крестьянам неслыханные льготы, а именно, что вся помещичья земля теперь их и что они ни платят помещикам оброк, ни работают на них. Срочно в губернию были стянуты военные силы. Стали стрелять. Результат — пятьдесят человек убито, семьдесят один ранен.

— Жестоко.

— И несправедливо.

— Еще новость. Правительство издало правила для Санкт-Петербургского Императорского университета, которыми запрещаются сходки, публичные лекции и концерты, — закончила она, поднимаясь и отходя к окну. — А ты, я вижу, совсем от студенческой жизни отстал, — продолжила Катерина, взяв в руки тетрадку с подоконника.

— Отцу помогаю. Он взялся чистить древнейшие иконы для архимандрита Успенского, знаменитого ученого-путешественника, — сказал Иван, поглядывая на тетрадь, хмурясь.

— Ты наблюдаешь за погодой? — улыбнулась она, перевернув лист тетради. — Вон как у тебя лирично получается. — Катерина отвела руку с тетрадью к окну, и словно читая стихи, громко и выразительно продекламировала: «Шестое мая. Прелестные майские дни, нечего сказать. Три градуса тепла, пронизывающие до мозга костей зефиры, грязь, а сегодня ночью еще выпал снег. Надевай опять шубу. Шестнадцатое мая. Май наконец-то смиловался. Вот уже четвертый день тепло, деревья быстро распускаются».

— Я встретила его преосвященство с твоим отцом на лестнице, — без паузы, как будто продолжая читать текст, только изменив тон, заявила она. — Алексей Иванович пожелал с нами поговорить, просил подняться в квартиру.

— Закончим с портретом и пойдем, — буркнул Иван, забирая от Катерины дневник.

— Не обманывай, — девушка капризно надула губы. — Картина уже готова. Да я и не за тем пришла. Комитет просил привлечь тебя к написанию плакатов, призывов. Намечается грандиозное шествие по Невскому проспекту.

— Катя! Я же тебе говорил, нет у меня сейчас времени — отцу помогаю. Сколько раз тебе напоминать: не хочу я политикой заниматься! Не по душе мне это все, понимаешь? — выдавил из себя Иван.

— Тебя никто и не заставляет идти в политику. Ты товарищам своим помоги — студентам, — примирительно сказала она, но заметив, как Иван крутит головой, твердо добавила. — Что? Уже забыл, что говорил в феврале, когда мы ходили на похороны Тараса Шевченко? Или мне показалось, и это не ты клялся в студенческой солидарности?

Иван отступил и, едва не сбив мольберт, отшатнулся к стене. Катерина последовала за ним.

— Ты, пожалуйста, не путай студенческую солидарность и противоправные действия, — взмолился Иван, поднимая руки, словно защищаясь от девушки.

— Я и правда путаю, и давно, — сказала она с усмешкой.

— Вот видишь, — он попытался улыбнуться.

— Думаешь, не вижу! Ты оказался совсем не тем человеком, за кого выдавал себя, которого я представляла, — выкрикнула она и, упав на стул, заплакала.

Иван в растерянности посмотрел по сторонам. Робко коснулся рукой ее головы. Она вздрогнула. Подняла заплаканные глаза.

— Я согласен. Я сделаю плакаты, — с трудом выдавил он из себя. — Но прошу тебя, Катя, пусть это будет в последний раз.

Девушка улыбнулась.

* * *

Высказав опасения архимандриту Успенскому об опасности привлечения к реставрации икон и картин Казанского собора людей, не владеющих достаточными навыками реставрации, Травин и не предполагал, как он был близок к истине. Кто бы мог подумать тогда, что с письма Казанского соборного протоиерея Григория Дебольского начнется история, которая впоследствии перессорит Императорскую Академию художеств и Священный Синод.

«В Совет Санкт-Петербургской Академии художеств от Казанского соборного протоиерея Григория Дебольского.

Великие творения подвергаются порче. Художники, посещавшие собор, заявили, если оставить изображения без исправлений, то некоторые совсем пропадут, поэтому разумно будет обновить образы.

В настоящем году 15 дня сентября совершится пятидесятилетие Казанского собора, со времени его освящения в 1811 году 5 сентября. При сем имею честь представить в Совет Академии художеств на благоусмотрение две сметы по исправлению образов Казанского собора — одну, составленную в 1856 году, другую — в настоящем 1861 году.

1861 год, 3 мая, № 78».

В Академии художеств на письмо протоиерея Дебольского ответили быстро. 12 мая в Казанский собор был отправлен ответ:

«Высокопреосвященный Владыка, Милостивый Государь и Архипастырь!

Сметы едва ли будут достаточны для выполнения предполагаемой работы».

Еще одно письмо в Академию художеств на имя вице-президента Григория Григорьевича Гагарина пришло от митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Исидора.

«Ваше Сиятельство, Милостивый Государь!

Касательно возобновления некоторых святых икон в К азанском соборе мною поручено Соборному протоиерею Григорию Дебольскому пригласить опытного художника для проверки написанных смет на месте».

На следующий день, 22 мая 1861 года, из Академии художеств ушло письмо вице-президента Академии художеств князя Григория Григорьевича Гагарина художнику-реставратору Петру Соколову, возглавившему после смерти Федора Табунцова реставрационную мастерскую Эрмитажа:

«Получив уведомление Высокопреосвященства Митрополита