Лишний в его игре - Алена Игоревна Филипенко

— Я не хочу!

— Хочешь! Просто стесняешься! Шнапс…

Звучит как команда. Шнапс одной рукой заламывает мне руки за спину, а другой задирает голову. Рома берет мой стакан, открывает мне рот и заливает в горло водку. Пищевод обжигает. Я захожусь кашлем, Шнапс отпускает меня. Все смеются. Кто-то протягивает мне надкушенный кружок колбасы.

— Закуси!

Я хватаю кусок и жадно ем. Рома возвращается на свое место.

Компания продолжает резаться в дурака. Оранжевые Стринги заваливают картами, она не может отбиться и забирает себе все. Водяй вдогонку дает ей свои оставшиеся две карты и радостно кричит:

— Давай, оголяй наконец сиськи!

Оранжевые Стринги показывает ему язык. Заправляет волосы за ухо и снимает одну из многочисленных сережек-колечек. Кладет рядом с собой на столик, и я замечаю, что там уже две кучки украшений: в одной сережки, в другой кольца.

— Эй, так нечестно! — возмущается Водяй.

Блондинка с довольным видом пожимает плечами:

— Надо было обговаривать это в правилах!

— Ну что, еще кон? — предлагает кто-то.

— Кто-нибудь ответит, есть лимон или нет? — недовольничает Салатовые Стринги.

Я чувствую головокружение. Хочу по-тихому уйти, пока все переключились на игру. Уже подхожу к двери, но тут Рома орет:

— Эй, брателло, куда пошел? Я тебя не отпускал!

Рома снова подходит ко мне. Обнимает за плечи. Свободной рукой грубо поворачивает мое лицо в сторону блондинок. Гаркает:

— Нравится Светка?

Не знаю, которая из них Светка.

— Ром, ну не смущай ты мальчика, — ворчит Салатовые Стринги.

А я не знаю, как лучше ответить. Сказать «нет» невежливо, если скажу «да», меня будут подкалывать.

— Не знаю.

— Что значит «не знаю»? — издевается брат. — Глаза разуй! А Надька? Какие цыпочки, а? У тебя уже встал, а? А?

Он ржет. Убирает руку с моего лица, и я сразу потупляю взгляд. Хочется умыться. Нет, помыться полностью. Противно и немного страшно: от брата всего можно ожидать. И я не знаю, что он сейчас задумал, но не сомневаюсь, что какую-то гадость.

На последней вечеринке они с друзьями примотали меня скотчем к стулу, вынесли на площадку и сделали вид, что собираются скинуть меня с лестницы. В панике я даже заплакал, зная: они могут. Не скинули, но оставили на этом стуле и ушли. Пришлось сидеть так пять часов, пока Нонна не пришла с работы. Если бы она освободила меня на полчаса позже, я бы сходил под себя, честное слово, больше терпеть не мог. Нонна еще и отвесила мне пару затрещин за то, что на меня истратили весь скотч, а он стоит денег. Пообещала вычесть его стоимость из моей зарплаты.

За вечеринку до той брат заставил меня раздеться догола и перелезть через балкон. Я двадцать минут стоял голышом на узеньком карнизе, на который и пальцы ног не уместятся. А еще это была зима…

Замечаю, что все в комнате смотрят на нас, ждут моей реакции.

— Ром, не лезь к маленьким! — возмущается Оранжевые Стринги.

Но Рома продолжает докапываться:

— А у тебя уже было, а? Сто пудов — нет, кто даст такому задроту! Светк, ты бы дала?

Салатовые Стринги закатывает глаза:

— Я дам тому, кто сегодня принесет мне чертов лимон!

После ее слов Водяй со Шнапсом наперегонки мчатся в кухню.

— Эх, братюнь, не даст тебе сегодня Светка, — с притворным сожалением говорит Рома. — Ну ничего. Тебя ждет кое-кто покруче. Эй, парни, где Киса?

Почему-то все издают загадочные смешки.

— В туалете блюет, наверное, — отвечает Рыжая.

— Пошли! — Рома тащит меня за руку.

Я упираюсь, пугаясь все больше:

— Я не хочу ни к какой Кисе!

— Пошли, пошли, Киса тебе понравится!

— Я не хочу, пусти!

— Я помочь тебе хочу, придурок! Станешь мужиком! Киса все сделает как надо!

Рома вталкивает меня в спальню Нонны. Захлопывает дверь. Я пытаюсь открыть ее, но Рома навалился снаружи. Ощущение, что я в клетке со зверем. В панике озираюсь: пусто. Никакой Кисы тут нет. Обращаю внимание, что постельное белье смято, хотя Нонны дома нет, а она всегда заправляет кровать.

Тут дверь резко открывается. Мне в лицо летят два огромных шара. Я отскакиваю в сторону, и желудок от страха делает двойное сальто.

Передо мной самая жуткая девчонка в мире. И она вдрызг пьяна.

У Кисы приплюснутое лицо с размазанной красной помадой и цыплячьего цвета волосы, похожие на вату. Дряблое тело, хотя на вид ей не больше семнадцати. Обвислая грудь вываливается из ярко-красного топика: именно ее я принял за шары. Черная лакированная юбка обтягивает узкие бедра и оголяет тонкие кривые ноги. А вот руки толстые, даже шире ног. Киса напоминает перевернутый треугольник, выложенный из подтаявшего желе. Увидев меня, она улыбается, обнажая мелкие желтые зубы.

— Мышоночек! — визжит она и раскрывает руки для объятий.

Не знаю, что делать, — никогда девчонки на меня так не реагировали. Теряюсь. Киса идет навстречу, и в голове вдруг загорается лампочка «Спасайся!». Я в два прыжка оказываюсь в относительной безопасности — по ту сторону кровати. Но препятствие Кису не смущает. Она ползет ко мне прямо по кровати. Сжимаюсь. Ко мне словно подбирается крокодил.

— Мышоночек, ты мне так нравишься!

А вот во мне Киса вызывает отвращение. Где брат ее отыскал? Зачем позвал? И тут я вспоминаю смятое постельное белье… К горлу подступает тошнота. Вот зачем.

Я обегаю кровать, пячусь к дальней стене, вжимаюсь в нее. Мечтаю превратиться в жидкость и затечь под плинтус. Киса неспешно разворачивается, ползет обратно. Я понимаю, что эти «кошки-мышки» мне не выиграть. Киса слезает с кровати и медленно, шатаясь, бредет ко мне, на ходу стягивая топик. Ее грудь в черном лифчике угрожающе покачивается при ходьбе. Все это напоминает сцену из фильма ужасов.

Киса плотоядно смотрит на меня и облизывает губы. Я снова пытаюсь убежать, но она вдруг ловко прыгает вбок и перекрывает мне путь. Я по инерции делаю еще шаг и врезаюсь в ее грудь. Отскакиваю от нее, как от огромного мяча.

Киса хватает меня и валит на кровать, придавливает к матрасу. Я чувствую пружины под спиной и не могу вдохнуть — Киса собой сдавила мне легкие. От нее пахнет алкоголем, пóтом и жасминовыми духами. Снова накатывает тошнота…

— Отпусти меня! — прошу я.

Киса довольно смеется. Я могу рассмотреть все ее зубы.

— Мышоночек, расслабься! Я сделаю тебе хорошо!

Она пьяно смотрит мне в глаза, склонившись так близко, что я могу посчитать черные точки на ее носу и вижу во всей красе прыщ на подбородке. Она расстегивает мне джинсы, запускает туда руку и… о, только