Французы на Северном полюсе - Луи Буссенар

На основании горького опыта лейтенанта Грили, Локвуда и доктора Пави, которым встретилась открытая вода, когда они ехали на санях, д’Амбрие решил взять с собой и лодки, и сани, и собачьи упряжки.

Тащить вместе с собаками тяжело груженные сани было делом нелегким, но команда состояла из крепких и здоровых молодых людей, и капитан не сомневался в успехе.

К несчастью, немало собак погибло от гренландской болезни, а собаки в путешествии на санях — главная тягловая сила.

Правда, некоторые полярные исследователи считали рискованным такой способ передвижения и предпочитали к нему не прибегать.

Но они забывали о том, что собачий инстинкт играл не последнюю роль в тех случаях, когда речь шла об опасности. К тому же полярные собаки, сильные и выносливые, способны в значительной мере облегчить труд людей: везти на санях тяжелый груз, который не под силу человеку, быстрее бежать.

Люди с нагруженными санями проходят от четырнадцати с половиной до восемнадцати километров в сутки и то, если дорога сравнительно легкая, без ледяных бугров и заполненных снегом ям.

Собаки в силах тащить груз неизмеримо тяжелее, по плохой дороге, делая в день от двадцати восьми до тридцати километров.

Наконец, собачьи упряжки время от времени дают возможность путешественникам передохнуть, проехать часть пути на санях и тем самым сократить остановки, чтобы преодолеть большее расстояние.

Следует учесть, что собака обычно старается обогнать человека, если он бежит рядом с ней, и только в трудных местах останавливается и ждет его помощи.

Приобрести новых собак вместо павших не было возможности, и пришлось заменить их людьми.

Передвижение на санях было бы неизбежным даже в том случае, если бы остался цел корабль, которым капитан пожертвовал с болью в сердце.

Итак, у команды не было места для зимовки, а запасов еды осталось всего на два месяца. Возвратиться из Арктики прежним путем на шлюпках нечего было и думать. Значит, следовало спешить, не терять ни минуты, иначе всем им грозила голодная смерть.

Первую часть пути после зимовки удалось пройти по воде при благоприятных условиях и за короткое время продвинуться на 3° к северу, причем без особых усилий.

Из-за возвращения холодов и урагана пришлось на какое-то время прервать путешествие, но этого можно было ожидать.

Теперь предстояло идти пешком и тащить на буксире грузы, пока не начнется ледоход.

Благодаря удачной охоте на моржа, запас продуктов пополнился, к тому же можно было экономить спирт, заменяя его моржовым жиром.

Если за два месяца они не доберутся до свободной воды, что маловероятно, то проделают путь более трехсот километров по суше. К тому времени летний сезон будет в разгаре и начнется ледоход.

Шлюпки поставят на воду, запас провизии пополнится за счет охоты, и можно будет думать о возвращении на родину.

Прежде чем дать сигнал к отправлению, капитан приказал всем одеться по-походному. Походная одежда легче обычной, тело в ней свободно дышит и меньше потеет.

А значит, и меньше причин для простуды.

Пусть читателя не введет в заблуждение фраза: «Походная одежда легче обычной». Ведь речь идет о полярном климате, а не об умеренном.

Итак, каждый надел толстый фланелевый халат, поверх — одну, а то и две шерстяные рубахи, в зависимости от температуры воздуха или чувствительности человека к холоду, трикотажную безрукавку на фланелевой подкладке, толстую суконную куртку, одну или две пары кальсон, толстые шерстяные штаны, две пары чулок до колен и норвежские сапоги из парусины на фланелевой подкладке с фетровыми стельками и широкими голенищами, чтобы можно было заправить в них штаны. Эту «легкую» одежду дополняла вязаная шапка с наушниками, поверх шапки надевался капюшон или башлык, которым можно было закрыть нижнюю часть лица. На перчатки натягивали меховые рукавицы до локтя.

Гренландские сапоги обували на ночь или для ходьбы по мокрому снегу. На дежурство или на работу снаружи, если она не требовала усиленных движений, выходили в дохе из оленьего меха.

В снегопад поверх одежды надевали холщовый балахон, в нем, казалось, стоит пальцем шевельнуть — и сразу вспотеешь.

Так, по крайней мере, говорили матросы, выполнявшие тяжелую работу. Они чувствовали себя в балахоне неповоротливыми, как тюлени, и весело смеялись, глядя друг на друга.

Сейчас всем предстояло идти в упряжке, и доктор нарядился соответствующим образом.

Он услышал, как смеются матросы, и сказал:

— Подумайте о тридцатиградусном морозе, который ждет вас, как только вы выйдете на открытое место, вспомните о ветре! Тогда вам не будет смешно.

— Простите, господин Желен, — ответил Артур Форен, приняв забавную позу, — но в этом наряде я чувствую себя как индюк, вымазанный дегтем.

— Смейся, смейся, болтун, только побереги нос!

— Благодарю за совет, господин доктор, но мой нос, да и сам я не боимся мороза! Привыкли! Скоро я смогу работать без куртки и один тащить сани!

— Не трать понапрасну силы, они тебе пригодятся!

— Еще раз спасибо, господин Желен, но пока мы тут стояли, я отдохнул, набрался силенок, а холод мне вообще нипочем, как эскимосу.

— Тем лучше… — Доктор хотел еще что-то сказать.

Но тут раздался громкий голос боцмана.

— Все наверх! — скомандовал он, как на корабле.

«Хорошо, что Геник помешал мне заговорить, — подумал Желен. — Ведь я хотел сказать этому мальчику, что силы, как и привычка к холоду, со временем уменьшаются, а не растут».

Офицеры и матросы окружили капитана и боцмана и несколько минут совещались.

Затем капитан стал отдавать приказы, а боцман своим громоподобным голосом их оглашал.

Было объявлено, кто какие сани будет тащить.

Сани под номером первым — Бершу, помощник капитана, шесть матросов и восемь собак.

Угиук пойдет впереди, как проводник, с ним Геник Тергастель, Ле Герн, Жан Иттуриа, Мишель Элембери, Элизе Понтак.

Сани под номером два — лейтенант Вассер, матросы Констан Гиньяр, Курапье, Жюльен Монбартье, Шери Бедаррид, Исидор Кастельно, Ник, по прозванию Наковальня, всего семь человек и с ними восемь собак.

Сани под номером три, самые легкие, потащат доктор, Летящее Перо, Дюма и четыре собаки.

Итак, сани поставили в одну линию и теперь ждали сигнала тронуться в путь.

Мы еще не сказали про моторную шлюпку, «Адмиральский корабль», как ее окрестили матросы.

Она стояла последней, и на ее борту было трое: капитан, Фриц Герман и Жюстин Анрио.

Выглядело это маленькое судно грациозно и, казалось, ждало, когда его возьмут на буксир. Матросы были в недоумении. Интересно, что на сей раз задумал командир?