Герой - Александр Мазин

Алакас понял. И намеревался в точности выполнить приказ магистра.

Найти варваров оказалось нетрудно. Довольно большой отряд печенегов, разграбивший большое поместье, обремененный награбленным и пленниками, возвращался в свой стан. Видимо, печенеги приняли воинов Алакаса за своих, потому что не напали сразу, а выслали вперед небольшой отряд.

— Что вы тут делаете, хапон? — еще не доехав до византийцев, закричал один из посланцев. — Убирайтесь! Это наша земля!

Алакас неплохо знал печенежский. Он удивился и рассердился, услышав, что какой-то варвар называет землю старинной римской провинции своей.

— Убейте их, — по-гречески крикнул патрикий. Взлетели стрелы — и на свете стало на семь печенегов-воротолмат меньше.

Они их убили! Кошту не верил своим глазам. Просто так, без разговоров, взяли и утыкали стрелами. На виду у него, большого хана! На виду у тысяч храбрых воинов воротолмат!

Мозг большого хана, наполненный множеством разных мыслей, внезапно опустел. В нем осталось одно-единственное слово: месть!

Когда варвары, забыв о награбленном, разъяренной стаей устремились на воинов Алакаса, партикий снова скомандовал: «Бей!» — и дождь из тысяч стрел накрыл скачущих печенегов.

Те не остались в долгу.

Византийцы бросились бежать. Варвары — за ними.

Алакас заранее изучил маршрут отступления и определил места, где следовало останавливаться и огрызаться. Всё получалось, как задумано. Даже лучше, потому что кони византийцев были свежими и более проворными. Всадники Алакаса останавливались, делали вид, что намерены принять бой, осыпали врага стрелами и снова пускались наутек. Сам патрикий скакал впереди отряда. Не потому, что боялся, а чтобы ею воины не убегали чересчур резво. Печенеги должны всё время висеть на хвостах ромейских лошадей.

И только когда впереди показалось заветное место, патрикий гикнул и дал коню полную свободу.

Хан Кошту совершенно точно угадал момент, когда отступление врагов превратилось в беспорядочное бегство. Враги испугались. Значит — догнать и резать!

Кошту испустил пронзительный вопль и ударил коня пятками в бока.

Печенеги завизжали и полетели вперед, не жалея лошадей. Еще чуть-чуть...

Взметая облака пыли, оба отряда промчались мимо рощи, за которой дорога изогнулась, огибая овраг... И Кошту резко осадил коня. На расстоянии примерно трехсот шагов, сверкая металлом доспехов, стояла ромейская латная конница. Ряды ее разомкнулись, пропуская всадников Алакаса, и сомкнулись снова.

И тут Кошту допустил промах. Он промедлил. Потерял те несколько минут, когда мог спасти хоть часть своих воинов.

И не остановил своих людей, когда те стали закидывать стрелами тяжелую кавалерию. А ведь их колчаны и так были изрядно опустошены во время неудачной погони. Кошту, как и любой степняк, знал, что катафрактам никогда не догнать легкую конницу. И его всадники действовали так, как они действовали всегда. Метали стрелы в приближающегося врага, пока колчаны не опустели, потом развернулись и пустились наутек.

Ромейская пехота возникла будто из-под земли. На скакавших впереди обрушился рой пращных ядер. Потом пращники нырнули внутрь шеренги, просочились, как вода между каменных плит, щетина копий опустилась навстречу печенегам, и пехота мерной поступью двинулась вперед. Легкой коннице не пробить строй тяжелой пехоты. Ни пиками, ни саблями не достать. Только стрелами. Но стрелы кончились. Степняки сунулись к роще, но там тоже был враг. И тут в тыл печенегам ударили катафракты.

Удар был стремителен и страшен. У печенегов было не больше шансов выжить, чем у лисы, которую с разбегу поддел клыками вепрь. Накат тяжелой конницы бросил степняков на копья пехоты. Шеренга остановилась. Перед копейщиками мгновенно образовался барьер из раненых и мертвых людей и лошадей. А катафракты продолжали давить, перемалывая сбившуюся в кучу массу печенегов, сабли и пики которых скользили по латам ромеев и их коней. Зато мечи и копья катафрактов с легкостью пронзали и рассекали кожаные панцири, пропитанные солью бурки и обшитые железными полосками шапки печенегов.

У большого хана Кошту доспехи были получше. Но никакие доспехи не могут выдержать удар стального наконечника в локоть длиной, которое держит умелый всадник на скачущем галопом коне. Кошту погиб одним из первых и не видел, как лучшие воины народа воротолмат превращаются в визжащее, окровавленное, умирающее мясо.

Лишь нескольким десяткам удалось вырваться из «мешка». За ними тут же устремились конники Алакаса...

Через час всё было закончено. Девятая часть союзного войска перестала существовать. Потери византийцев составили двадцать пять человек. Еще один этап военной кампании магистра Барды Склира прошел успешно.

Магистр Варда Склир был одним из лучших полководцев своего времени и в совершенстве владел военной тактикой и стратегией. И в то же время он был далек от того, чтобы недооценивать варваров. Как и большинство византийских полководцев, он не раз командовал наемниками из северных стран. И его кажущееся бездействие перед лицом вторгшихся в провинцию варваров было именно кажущимся.

Магистр Варда провел в провинции зиму. Он укрепил пограничье и занял ключевые крепости. Но не будучи уверенным, что варваров удастся остановить на границе, магистр досконально изучил территорию провинции, заранее планируя ход будущей кампании. Кроме того, он разослал во все области провинции доверенных людей, владеющих скифскими наречиями. Эти люди в случае вторжения варваров должны были рядиться в варварские одежды, беспрепятственно проникать в места расположения врагов и доносить магистру обо всех перемещениях скифов, их намерениях, об их силе и слабости.

Допуская, что силы варваров будут намного превосходить его собственные, Варда Склир укрепил и подготовил к осаде Аркадиополь. Магистр знал: василевс ждет от него победы. Если ценой победы станет разграбленная провинция, Склиру это не поставят в вину.

Варвары хлынули на землю империи внезапно. Они легко прошли сквозь горные заставы и приграничные укрепления и обрушились на Фракию. Но для Варды Склира их появление не было ни внезапным, ни нежданным. Магистр был готов к такому обороту событий. Пока враг, уверенный в собственной безнаказанности, грабил провинцию, Варда Склир изучал врага. И заодно приучал варваров к беспечности. Того, что войско скифов двинется дальше, в глубь империи, он не опасался. Оставить в тылу укрепленный Акрадиополь и сильную армию не рискнет даже безумец.

Катархонт Сфедослав безумцем не был. Варда Склир тщательно изучил его военную биографию и пришел в выводу, что катархонт россов никогда не бросается в огонь, очертя голову. Он стремителен, но не бьет наобум. Словом, у Варды Склира оказался достойный противник. Но он — всего лишь военный вождь варваров, катархонт. Первый среди равных. И вожди племен и народов, объединившихся под эгидой архонта россов, — не армия, спаянная железной имперской дисциплиной, а компания из нескольких разбойничьих шаек, подчинившихся более сильному вожаку. Это свора, которая в первую очередь думает не о победе, а о наживе. Они знают, что по отдельности будут уничтожены римлянами. Но когда страх перед угрозой уничтожения слабеет, слабеет и дисциплина. И вместо численно превосходящего войска армии Варды Склира будет противостоять несколько разрозненных и не готовых к бою отрядов.

Единственное, что может сделать Святослав, чтобы избежать такой ситуации, — осадить Аркадиополь. Осадить, но не взять. Тут двойного перевеса в численности окажется недостаточно. Это понятно каждому стратегу. И всё же Варда Склир надеялся, что Святослав рискнет. И воины магистра будут перемалывать варварское войско под стенами Аркадиополя до тех пор, пока численность и боевой дух скифов не упадут настолько, что превосходство византийцев станет очевидно, и тогда магистр выйдет из города и уничтожит Сфендослава. Когда стало ясно, что катархонт россов не станет штурмовать Аркадиополь, магистр приступил к реализации второго плана.

Начало было успешным. А допрос взятых в плен показал, что обстановка для продолжения наступления — самая благоприятная. Войска союзников увлечены грабежом. Никакой дисциплины: каждый думает только о том, чтобы набить сумы. Россы, основная сила Сфендослава, беспечны, поскольку уверены в своем превосходстве. Стан почти не укреплен.

Варда Склир встал перед дилеммой: продолжать уничтожать отдельные отряды варваров или атаковать ядро армии скифов, разом покончив с угрозой. Варда Склир, как и подобало решительному и отважному полководцу, выбрал второе.

Но отвага и опрометчивость — разные вещи. Поэтому магистр не бросился, очертя голову, развивать первый успех, а разработал план будущего сражения, который неминуемо должен был привести его к победе.