Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А - Альфред Ван Вогт

— Нет, — ответил Икс басом. Он смотрел на Госсейна с интересом. — Случай необычный. Ведь он действительно не знает ни своей цели, ни даже своего имени, и все-таки его появление в данный момент не может быть простым совпадением. Небывалый случай — детектор лжи в гостинице не смог определить, кто он такой!

— Но он не лжет. — Патриция Харди отвела в сторону руку с сигаретой и спустила ноги на пол. Слова были произнесены убежденным, искренним тоном. — Детектор констатировал, что мозг этого человека не содержит нужной информации.

Пластиковая рука сделала покровительственный жест в сторону девушки. Низкий голос звучал снисходительно:

— Дорогая моя, я не спорю. Не каждому прибору можно верить. Гениальный мистер Кренг и я, — интонация подчеркнула многозначительность сказанного, — доказали это к удовольствию всех заинтересованных, в том числе и вашего отца. — Он глубоко вздохнул. — Я считаю, что мы не можем доверять словам Госсейна, пока не проведем самого тщательного обследования.

Президент Харди кивнул.

— Он прав, Пат. Возможно, что человек, убежденный в том, что он женат на моей дочери, обычный шизофреник. Но то, что он появился именно сейчас, требует проверки. Заключения детектора лжи настолько необычны, что они заинтересовали даже Торсона. Я думаю, что здесь замешаны агенты Галактической Лиги. Увидим. Что вы собираетесь предпринять, Джим?

Торсон пожал плечами.

— Проникнуть в мозг сквозь заторможенные зоны и выяснить хотя бы, кто он такой.

— И вот что, — вмешался Икс. — Чем меньше людей будут владеть полученной информацией, тем спокойнее. Это касается вас, мисс Харди.

Девушка поджала губы.

— Ну уж нет! — сказала она вызывающе и откинула голову. — Я же рисковала жизнью.

Ответа не последовало. Икс не отрывал от нее глаз, взгляд которых невозможно было уловить. Патриция заерзала в кресле, посмотрела на отца, надеясь на поддержку, он он отвел глаза и тоже заерзал на месте. Она встала с выражением презрения на лице.

— Итак, и президент теперь марионетка, — иронически произнесла она. — Только не думай, что я его боюсь. Однажды я влеплю ему пулю так, что ни один хирург не залатает дыру никаким пластиком.

Она вышла и громко хлопнула дверью.

— Приступим к делу, — сразу сказал Харди.

Никто не возразил. Госсейн смотрел, как пальцы Торсона, на миг замерев над аппаратом, включили его. Раздался щелчок, послышалось глухое гудение. Госсейн напрягся, ожидая шокового удара, но не возникло никаких ощущений. Он с некоторым недоумением смотрел на вибрирующий аппарат, внутри которого пульсировали разноцветные огоньки. Какую функцию они выполняли? Возможно, они контролировали скорость каких-то реакций, или усиливали звук, или превращали один вид энергии в другой, он не мог определить.

Некоторые трубки располагались на поверхности в полупрозрачных отверстиях, другие внутри — эти, по-видимому, были особенно чувствительны, и требовалось изолировать их и от света, и от перепадов температуры. Непрерывная игра ярких огней вызвала боль в глазах, невольно потекли слезы. Госсейн часто моргал, чтобы унять их. Огромным усилием воли он заставил себя отвернуться. По-видимому, слишком резко: в мозгу что-то взорвалось, острая боль пронзила голову. Ему казалось, что его опустили в море на большую глубину, он ощущал огромное давление со всех сторон. Голос Торсона, объяснявшего собеседникам происходящее, доносился издалека:

— Это очень интересный прибор. Он генерирует энергию, близкую к нервной, и передает ее импульсами через двенадцать электродов. В человеческом теле она следует по естественным каналам, причем преодолевает любые препятствия, не превышая одного процента отклонения от нормы.

Госсейн не мог сосредоточиться: в голове перемешались обрывки каких-то мыслей, голос Торсона назойливо звенел в ушах:

— Для медицины получение искусственной нервной энергии очень упростило ряд проблем — ее можно сфотографировать. Я сделаю несколько снимков, сразу проявлю их и по ним можно будет определить, в какой части мозга расположен центр памяти. Природа памяти науке известна, а нам необходимо лишь найти группу клеток, содержащих информацию, интересующую нас. Затем этот прибор направит энергетический поток, который заставит человека высказать то, что хранит его память.

Он выключил прибор и вынул из камеры пленку.

— Не спускайте с него глаз, — сказал он и вышел.

Охранять Госсейна не понадобилось — он не смог бы даже встать: комната плыла перед его глазами, как будто его очень долго крутили в одну сторону. Когда Торсон вернулся, он все еще не пришел в себя.

Он вошел, не торопясь, не глядя по сторонам, и направился к Госсейну. Он остановился и молча разглядывал своего пленника.

— Что случилось? — тревожно спросил Харди.

Торсон только отмахнулся, как бы приказывая замолчать. Этот механический жест был просто неприличен, и Госсейн внезапно понял, что Торсон, неподвижно стоявший перед ним, совершенно не похож на других людей и что он тщательно скрывает свою истинную сущность. За презрительной холодной маской скрывалась сложная нервная организация, сильно развитый мозг, признающий только свои оценки, воля, не подчиняющаяся никаким приказам, уверенная в себе. Он мог согласиться только с тем, что сам считал нужным. Если он не соглашался, последнее слово оставалось за ним.

Икс подкатил к Торсону свое кресло и осторожно вязал у него снимки; один снимок он протянул Харди. Оба рассматривали снимки, но реагировали на увиденное по-разному.

Икс вздрогнул и выпрямился в кресле. Он оказался выше ростом, чем думал Госсейн, — около пяти футов одиннадцати дюймов. Пластиковая рука застыла на уровне груди. На лице появилось выражение испуга. Хриплым голосом он тихо произнес:

— Хорошо, что он не побывал у психиатра. Мы вовремя его схватили.

Майкл Харди не пытался скрыть своего раздражения.

— Отчего такой переполох? Позвольте напомнить вам, что свой пост я получил только потому, что сумел взять под контроль Игры Машины. Я не понимаю всю эту ноль-А чепуху. Пленка эта мне ничего не говорит. Все, что я вижу на ней, это какое-то яркое пятно.

Торсон на этот раз отреагировал. Он подошел к Харди и что-то прошептал ему на ухо. Президент побледнел.

— Убейте его, — сказал он резко. — Сейчас же.

Торсон покачал головой.

— Зачем? Что он может сделать? Кричать? — Его вновь увлек профессиональный интерес. — Обратите внимание, вокруг нет четких линий.

— А если он научится управлять этим? — спросил Харди.

— На это нужны месяцы! — громогласно возвестил Икс. — За двадцать четыре часа невозможно научиться управлять даже пальцем!