Держи врага ближе - Хэйли Джейкобс

в качестве опоры, протягиваю руки молодому магу, но подняться ему помогает подоспевший к нам Эш.

В нос ударяет запах крови. На спине под рубашкой и серым мундиром расползается влажное пятно. В десять, нет, в сто раз больнее пореза на шее от клинка Руди, но не смертельно.

Эйдж молча смотрит, как мы с пареньком обмениваемся жестами. Мальчишка поднимает с земли корзину и убегает прочь.

- Ай-ай! Может поможешь? – смотрю на мрачного главного героя.

Я едва стою.

Эш мрачнеет еще больше, глядит неодобрительно, но все же подходит ближе и закидывает с неожиданной осторожностью мою руку себе на плечо.

- Если знаешь, что в итоге будет больно, может, перестанешь вести себя столь безрассудно?

- А что оставалось? Думаешь, мне очень хотелось огрести? Кто ж знал, что этот дарргов подонок недо-патрульный совсем лишен человечности? А ведь Джонни еще мелкий, притом симпатичный. Он мог бы в придачу к немоте еще и ослепнуть. Или потерять глаз. Или получить шрам поперек лица на всю жизнь, в худшем случае вовсе лишился бы жизни…- втягиваю рвано воздух, когда кончаются аргументы, и перевожу дух. Кровь отлила от лица, но я, страшась предстать слабачкой, продолжаю храбрится.

Эштон ведет меня обратно по улице, по которой мы шли, вероятно, назад в академию, где раной займется лекарь, в этом квартале лечебницы или другого варианта получить помощь нет.

- Но теперь шрам на всю жизнь будет у тебя.

Кусаю губы, и, когда очередная вспышка боли немного затихает, возражаю:

- Но не на лице. Это разные вещи. И я же рыцарь, одним больше, одним меньше, работа такая.

- Ты еще не рыцарь.

В другой ситуации я бы посмеялась. Но сейчас просто качаю головой, продолжая волочить ноги, сильнее наваливаясь на Эйджа, который практически тащит на себе мое бренное тело.

- Ну, без пары месяцев рыцарь, подумаешь! Тем более, пусть и шрам, но ведь он значит, что я защитила невиновного человека. И этот человек наверняка запомнит меня на всю свою жизнь. Он до конца своих дней не сможет меня забыть. А это, так подумать, стоит того…Ай!

Эштон дергает плечом, на которое я упираюсь, из-за этого я теряю равновесие и в ране раздается эхом вспышка боли.

- Ты специально!

Сжатые в ниточку губы брюнета подтверждают догадку.

Мы уже на крыльце здания альма-матер. Пара петляний по длинному коридору, и место назначения достигнуто.

- Героиней, значит, решила заделаться?

- Чего ты так злишься?! – недоумеваю я.

Тон голоса Эйджа холоднее обычного, он не показывает видимого раздражения, но время, которое мы провели вместе, меня не подводит: определить, что парень в не лучшем расположении духа не составляет большого труда.

Проходит несколько минут, никто из нас голоса не подает.

Кошу глаза в сторону, щурясь от текущего со лба по лицу холодного пота.

Да что не так?! Не он же поранился, так чего так бесится? Я вот не бешусь. Ну, без вины огребла, но жива же. И органы никакие не задеты, калекой не останусь. А месть - блюдо, которое подается остывшим.

Эйдж одной рукой открывает дверь лазарета, где нас круглыми от удивления глазами встречает лекарь по имени Барт.

Меня усаживают на кушетку, ножницами разрезают одежду, чтобы лишний раз не двигала руками и не бередила рану, ткань местами пропиталась запекшейся кровью и прилипла, то еще удовольствие, когда ее сдирают с кожи.

Сижу голой спиной к Барту и Эштону, если он не ушел, что под вопросом, глаза у меня на затылке нет, прижимаю к груди остатки того, что было рубашкой.

Любая другая девица на моем месте наверняка бы сошла с ума - почти голой оказаться в обществе двух мужчин! Но мне не до того, чтобы занимать голову этими глупостями.

В свои молодые годы, когда только-только оказалась новобранцем белого ордена, я три месяца жила в казарме с тремя дюжинами таких же юнцов, и большая часть из них была парнями. Среди нас было только три девушки, если брать в расчет вашу покорную слугу.

Гоняли и муштровали старшие нас так, что мы едва доползали до своих постелей. Было совсем не до приличий, если по-честному. Насмотрелась я тогда вдоволь, и стеснение куда-то пропало само собой, тело – это просто тело.

Вздрагиваю, когда лекарь принимается обеззараживать спину. Разглядываю узор из трещинок на пустой стене и пропускаю мимо вопросы Барта-целителя, допытывающегося при каких это я обстоятельствах получила колото-резаную рану. Меньше знает - меньше сплетничает.

- Придется зашивать, - говорит лекарь и дает мне в руки что-то похожее на флягу. – Приложись губами и глубоко вдыхай. Это поможет уменьшить боль.

Давлю усмешку, прикасаясь губами к горлышку, и втягиваю содержимое в легкие. Сладко, с привкусом металла.

Веселящий газ? А не достигшим совершеннолетия можно?

Конечно, свойства данного вещества убирать боль имеют первостепенное значение в лечебных целях, но помимо основного, есть у газа несколько, скажем так, «побочных» эффектов. На человека он действует почти как алкоголь.

Ах, я и впрямь вернулась в молодость! В казармах ордена новобранцы повеселится время тоже находили.

Опьянеть дозировки лечебного газа не хватает, зато он неплохо обезболивает, как орудует иглой и нитью Барт я едва ощущаю.

Становится так легко, все тело расслабляется.

- Готово! – восклицает лекарь, наложив сверху заштопанной раны повязку. – Завтра утром первым делом ко мне, на осмотр и перевязку.

Я хихикаю, когда Эштон набрасывает на мои плечи, поверх изодранной окровавленной рубашки, которую приходится надеть обратно, свой мундир, помогает встать и застегивает наглухо все до единой пуговицы, едва не прищемив кожу на шее.

- Вставай.

Нехотя повинуюсь сердитому голосу одногруппника, хотя больше всего мне сейчас хочется лечь, закрыть глаза и сладко уснуть на этой кушетке.

- Давай, пошли, - Эш берет мой руку в свою и тянет прочь.

Барт усмехается и машет рукой на прощанье, убирая лечебные принадлежности обратно в шкаф. Перед